Тиша - Надежда Храмушина
Время шло, стало совсем светло. Рудик перестал обращать внимания на шевелящееся серое море вокруг его будки. Он давно уже осмотрел окрестности, которые теперь совсем не походили на их старый посёлок Дорохово. Вокруг не осталось лесов, только одна пустошь. Или эти твари их сожрали, или за ночь Тиша с деревьями тоже расправилась, как и с людьми. Деревья ведь живые, и это, может быть, до неё только сейчас дошло. Мерзкая бездушная Тиша. Творение, которому нельзя было давать право на жизнь.
Лежать на железе было холодно, и Рудик поворачивался то на один бок, то на другой. То, что началось великое порабощение Тиши он понял, когда небо над ним стало в клеточку, словно лист в тетрадке по математике. Ровные огненные прожилки расчертили небо, ну, или купол, и между ними материя окрасилось в фиолетовый цвет. Облако, которое ему было хорошо видно с крыши будки, затрещало и заискрило, разрываемое яркими короткими молниями. Полетели к земле все плотные цилиндры, на ходу рассыпаясь на колючие серые снежинки. И облако само подскочило вверх, став маленьким и плоским. Там, наверху, подул ветер, но до земли он не долетал. Налетевший ветер нещадно отрывал клочья от облака, раскидывая их по всему пространству, как мячи. Раздался долгий стон, будто дерево прогибалось. Клетки на небе потеряли чёткую геометрию, и образовали немыслимый узор из коротких отрезков, ощетинившихся во все стороны. Там, где линии разворачивались, оставался белый след, похожий на шрам, и из него капала вниз какая-то бесцветная жидкость. Рудик очень надеялся, что это была вода. А потом его начало колотить о металлическую крышу будки, потому что задрожало всё — земля, воздух, клетчатое небо. Он стукнулся о железо подбородком, потом ещё раз, и ещё. Он держался за края крыши, так как боялся упасть с неё. Раздался злобный рык Куббса, перекрывший своим грохотом стон разрываемой Тиши. Рудик повернул голову и увидел разъярённого Куббса, раздувшегося опять до размеров дома, и полыхавшего, как костёр, который молотил своим хвостом по земле. Рудик похолодел. Куббс бил хвостом по тому месту, где раньше стоял его дом, и где находился Тихон Карлович. Но крыши дома Рудик не увидел.
А потом Куббс поднёс длинную лапу к своей морде, и в когтистом захвате Рудик увидел поломанное тело Тихона Карловича. Лапа у Куббса была красная от крови. Куббс рычал от дикой злобы, обнажив острые длинные клыки, и размахивал своей лапой с зажатой в ней страшной ношей, продолжая бить хвостом в безудержном гневе. Вокруг Куббса горела земля. Черви внизу тоже пищали, когда огонь начал разъедать их жирные тела.
Наверху, в небе, линии начали сжиматься, притягиваясь к центру, воздух наполнился дымом, гарью, по нему носились чёрные хлопья, завиваясь в вихри. Потом раздался хлопок, слабые струйки огня стали расползаться от середины купола к его краям. А в центре неба бешено закружился фиолетовый вихрь. Куббс откинул Тихона Карловича, и посмотрел на Рудика, не переставая рычать. Рудик приготовился к самому худшему, приподнялся на крыше, и тоже зарычал, словно зверь. Он смотрел на Куббса и ярость захлёстывала его, он был готов сражаться с этим исчадием ада, даже если тот сильнее его в десятки раз, и даже если это будет его последняя битва. Но Куббс, сделав к нему огромный прыжок, вдруг завис в воздухе. Он стал растягиваться и лопаться, разбрызгивая вокруг себя огненные искры. Его начало затягивать в фиолетовый вихрь. Куббс пытался оттолкнуться от него, извиваясь, и пытаясь ухватиться хвостом за крышу дома Лобовых, но она треснула и рассыпалась. Куббс рычал, обнажая свои огромные клыки, и рвал себя когтями в бессильной ярости. Мимо него с визгом летели к воронке черви, хватаясь друг за друга, и крутились огромные куски оставшихся домов. Вихрь неумолимо втягивал в себя всё, словно гигантская воронка. С громким хлопком Куббса разорвало пополам, обе его половины взвились к вихрю и исчезли в нём. Копьё его железного хвоста долго мелькало среди фиолетовых колец вихря, вызывая вокруг себя короткие молнии. Рудика тоже стало отрывать от крыши, но он с силой схватился за острый металлический край и от напряжения сжал зубы. Ноги у него поднимало, крутило, он с огромным усилием зацепился носками кроссовок за другой край крыши и крепко прильнул к холодному металлу. Так держаться у него получилось ненадолго. Раненная рука соскользнула, и он уже не смог снова зацепиться ею за крышу. Но он из последних сил держался за железо одной рукой.
Ему показалось, что рядом взлетает самолёт. Нарастающий шум оглушил его, и руки его вдруг прижало к железу с такой силой, что он закричал. Будка под ним загудела, и браслеты на его запястьях начали нагреваться, врезаясь в кожу. Потом его начало колотить, сердце начало стучать, будто он бежал стометровку. Налетел невообразимо сильный порыв ветра, будка, наконец, его отпустила, и его сбросило с крыши вниз.
Он упал на плечо, и боль словно разрезала его от плеча до ступни. Он сделал глубокий вздох, и это тоже оказалось больно. «Надо идти к Тихону Карловичу, может, он ещё жив», промелькнула у него мысль. Он застонал и перевернулся на живот. Сейчас полежит хотя бы пару минут и встанет. Земля приятно холодила лоб.
Он прислушался. Вообще никаких звуков. Он приподнял голову, постарался встать на колени и посмотрел перед собой. Перед глазами поплыли фиолетовые круги, и он снова рухнул на землю. Получилось у Тихона Карловича, или нет? Он упёрся лбом в землю и закрыл глаза.
Вдалеке что-то загудело. Ну вот, наверное, Тиша сейчас
