Сторан - Роман Галкин
Однако, когда в тренировках принимали участие Ваал и Боат, я понимал, что мне еще далеко до надлежащего уровня. Но друзья не кичились своим превосходством и всячески подбадривали, уверяя, что со временем былое мастерство обязательно вернется. И может быть даже, когда-нибудь я стану таким же великим воином, как отец.
Я с ужасом ждал, когда Стик заставит снять со стены огромные боевые топоры, но прежде настал черед дротиков. Собственно, оружие не было дротиком в привычном понимании этого слова – деревянное древко, длиной около семидесяти сантиметров, с металлическим шаром, чуть меньше мужского кулака, на конце, в который вкручивался шип, удлиняющий дротик до метра. Метать снаряд можно и без шипа, как некое подобие булавы. Можно использовать и не только как метательное оружие. В петлях за спиной вставлялось восемь дротиков. Шипы делались как из металла, так и из твердых пород дерева, или – очень редко – из панциря стаха. Иногда их изготавливали в виде обоюдоострого клинка. Но такие наконечники использовались не для охоты, а в сражениях со степными племенами.
После метания топоров, с дротиками дело пошло быстро. Попадать в мишень одним снарядом смог уже в первый же день. Но дальше дело затормозилось. Если кинуть одновременно два левых или два правых я еще как-то мог, то при броске с четырех рук дротики летели куда попало, только не в мишень. Впрочем, ситуация была та же, что и с топориками.
– Попробуй бросить по одному, но один вслед за другим без перерыва, – сказал Стик после того, как я в очередной раз собрал разлетевшиеся по зарослям дротики. – Но не спеши. Представь, что твои руки лопасти мельничного колеса, вращающиеся друг за другом.
Четыре дротика один за другим воткнулись в пень.
– Продолжай бросать, постепенно ускоряя вращение колеса, – распорядился отец и, отвернувшись, пошел домой.
Как-то во время одной из тренировок подошли Боат и Ваал и, бросив на землю охапку метровых палок с толстыми мягкими набалдашниками, обтянутыми кожей, сказали, что мой отец попросил их позаниматься со мной фехтованием.
М-да. До сих пор я не мог даже предположить, что можно фехтовать молотками. Или, в данном случае, сторанскими дротиками. Принесенные товарищами палки выполняли роль деревянных мечей. Синяки же и шишки, получаемые от этих деревяшек, болели вполне чувствительно.
Поначалу ребята, забыв о моей амнезии, принялись фехтовать в полную силу. Когда же сообразили, я уже был избит довольно основательно. Однако боль от ударов лишь придала мне злости, заставляя кидаться на товарищей снова и снова, пока я не стал задыхаться из-за отшибленных ребер.
Здоровяк уступал в скорости, зато его тычки нередко сбивали с ног. Шустрый Боат наоборот бил не так сильно, зато осыпал таким градом ударов, защитится от которого не было возможности.
– Леег, сестра постоянно интересуется, почему ты не приходишь вечерами к нашему дому? – спросил однажды после тренировочной схватки Боат. – Я объясняю ей глупой, что ты забыл абсолютно все, в том числе и ее, но она не верит. Может, придешь сегодня?
Вот те раз. Как-то не задумывался я до сих пор о вопросе отношений между полами в этом мире. А тут получается, что вместе с телом получил в нагрузку еще и девичью любовь. Одну ли?
– Но я действительно не помню твою сестру.
– Вот и объясни ей это сам, чтобы она отвязалась наконец от меня.
– Какое у нее имя?
– Феина, – Боат зевнул и потянулся так, что хрустнули суставы. – Может, пойдем купаться в лесном озере.
– Пойдем, – поддержал друга Ваал. – Только придется пробежаться. А то не успеем вернуться до темноты.
– Да погодите вы, – остановил я поднявшихся товарищей. – Расскажите мне о… Ну…
– О Феине что ли? Так сам увидишь вечером. Такая же бестолковая, как и все девчонки, отмахнулся Боат и двинулся вслед за здоровяком.
– Да я вообще хотел спросить… Эй, подождите! – мне пришлось припустить следом за скрывшимися в лесу товарищами.
Далось им это лесное озеро. Рядом с деревней есть неплохой водоем, питающийся бьющими со дна ключами. Однако молодежь стремилась именно к лесному озеру. Причем, верхом отваги было вернуться после купания в селение уже в сумерках, когда на грани дня и ночи начиналась активная жизнь хозяев здешних лесов – гигантских зеленокожих змеев. Следовало отметить, что взрослые никак на подобное поведение своих отпрысков не реагировали, принимая как должное.
– Я не только о Феине хочу узнать, – продолжал я выпытывать, шагая рядом с товарищами. – Я хочу знать вообще об отношениях между парнями и девушками.
– О каких отношениях? – не понимающе уставился на меня Ваал.
– Вот у тебя есть девушка?
– Как у меня может быть девушка? – на лице парня отразилось явное недоумение. – Девушка – это же не вещь.
М-да… Ладно, перефразируем вопрос:
– Тебе нравится какая-нибудь из деревенских девушек.
– Мне?
– Не строй из себя дурня, – толкнул здоровяка Боат. – Все знают, что ты неравнодушен к дочери старшины Лиене.
Ваал покраснел, будто его уличили в чем-то нехорошем, но ничего не ответил.
– И чего ты в ней нашел? – не унимался языкастый приятель. – Дочь всегда наследует характер матери. Неужели тебе нужна такая крикливая жена, как рыжая Фиика?
Так, кажется отношения между полами здесь вполне земные.
– Боат, а тебе кто нравится? – перевел я внимание в конец смутившегося Ваала.
– Мне никто не нравится, – ничуть не задумываясь, ответил тот. – Зачем связывать себя какими-то отношениями, если мы решили через год в День Определения Пути закрыть свои дома и пойти дорогой воина, как твой отец? Только я, скорее всего, не вернусь в деревню, когда придет время.
– Почему?
Боат взглянул удивленно, но вероятно вспомнив о моей амнезии, пояснил:
– Хочу остаться в одном из больших городов, что по ту сторону Лабы. Там и найду себе девушку из знатного рода.
А товарищ-то у меня тот еще продуман, оказывается.
За разговором не заметил, как лесная дорога вывела к озеру. Надо сказать, что я был здесь впервые. До сих пор даже в лес не углублялся дальше, чем залетали мои дротики, пролетевшие мимо мишени.
Лесной водоем оказался гораздо больше того, что находится близ селения, не менее, чем в два раза. Судя по тому, что из него вытекал ручей, питалось озеро так же ключами. Пологие, поросшие травой берега плавно уходили в удивительно прозрачную воду, продолжая зеленеть нежной порослью до тех пор, пока не терялись во мраке довольно приличной глубины. Создавалось впечатление, будто поросший зеленой травкой
