Темные времена (СИ) - Шарапов Кирилл Юрьевич

— Речка бурная и патрулируется моими кораблями. Выловили его из воды, сырой, замерзший. Я дал приказ, допустить его в усадьбу. Если честно, ради нашей безопасности, а то с него станется пойти на таран барьера. Вы правы, боярин, таких, как он, можно убить, посадить в темницу, но остановить нельзя. И вправду хороший жених. Да и в отношениях с Медведевыми этот союз сильно дела поправит. А нам, в преддверии войны, нужно будет о многом поговорить.

— Вы, Ваше сиятельство, даже не представляете, насколько о многом, — мысленно усмехнулся Воронцов, на его груди ждал своего часа конверт Орислава. — И что дальше? — спросил Константин у деда Юлии.

— Обсохнет, приведет себя в порядок и встретится со своей зазнобой. Ей еще не сказали, но скоро информация дойдет. Сейчас не так уж и поздно, пусть увидятся. Они семь лет этой встречи ждали.

Воронцов улыбнулся и снова пошел рядом с носилками. Потом вспомнил, что Анна не только внучка, но еще и дочь присутствующего здесь Михаила. Он посмотрел на него и увидел на губах у того легкую улыбку, о смысле которой было легко догадаться. Если все сладится, то и Юлия очнется, и Анна встретит свою любовь. Что еще отцу нужно для счастья?

— А я счастлива за сестру, — вставила свои пять копеек Юлия. — Я, когда ее увидела на приеме, уставшую, с разбитым сердцем, покоя себе не находила.

— Вот и хорошо, что ты подтолкнула меня на разговор с твоим отцом и дедом, хотя я не верил, что старый ведун он даст добро.

— Я тоже не верила, но надеялась, и сейчас надеюсь, что все пройдет хорошо. Я тоже заслужила счастье.

— Заслужила, — заверил ее Воронцов.

Именно в этот момент процессия добралась до капища. Слуги поставили носилки на землю.

— Дальше мы сами, — произнес старый ведун. — Ну что, Константин Андреевич, готовы?

Бывший детектив кивнул, не очень понимая, куда клонит глава рода.

— Берите суженную на руки, со вчерашней ночи это ваша ноша.

Воронцов улыбнулся и подхватил тело Юлии на руки, и вновь его пронзил разряд, только гораздо сильнее, чем тот, когда он коснулся ее руки, даже ноги задрожали. А еще ему показалось, что девушка прильнула к нему всем телом. Он первым пошел по тропе, следом, ухватив его за локти и плечи, шли Рысевы.

— Не тяжело? — ехидно поинтересовалась Юлия.

— Своя ноша не тянет, — ответил Воронцов, хотя Юлия была девушкой рослой и весила примерно килограммов шестьдесят, может, чуть меньше.

Мгновение, и вот он переступил границу идолов и оказался на изнанке.

— О! — многозначительно произнес местный Страж.

— Ага, — мысленно согласился с хранителем Константин. — Я все же добился своего. — Он положил тело девушки на каменную площадку и посмотрел на боярина и его сыновей. — Итак, чтобы вернуть Юлию, мне нужно подняться на третий план, там я ее временно привяжу к моему перстню, приведу сюда, дальше воссоединение, и все довольны. Вопросы?

— Я пойду с тобой, — заявил старый ведун, — там слишком опасно, тем более в одиночку.

Воронцов покачал головой.

— Один я справлюсь гораздо быстрее. Я туда хожу часто, так что, знаю, чего опасаться. Чем больше народу, тем больше риск. Десять минут — и я вернусь.

Николай Олегович нехотя кивнул.

— Мы будем ждать.

Константин поднял голову, нашел границу второго плана и унесся к нему. Мгновение, и вот перед ним Беловодье. На этот раз он увидел то, что ему на глаза не попадалось. Он оказался в части города, через которую текла река, не сказать, что широкая, метров сто пятьдесят, может, двести. У нее были крутые берега, забранные в белый камень, вид умопомрачительный. Прямо перед ним на другой берег был перекинут широкий и такой же белокаменный мост. Он был неповторим и прекрасен, как, впрочем, и все в Беловодье.

Воронцов отвел взгляд и достал три сферы тьмы. Ничего изучать он не собирался, но раз уж выдалась оказия, можно пополнить копилку, чтобы в следующий раз не перенапрячься.

Одну за другой он сжал в руке, переводя их в энергию, теперь новые умения, требующие затратного изучения, стали ближе.

Посчитав, что со спектаклем можно заканчивать, он нашел взглядом границу первого плана.

— Ну что, готова?

— Готова, — решительно ответила Юлия. — Изнываю от нетерпения.

Константин улыбнулся, и снова быстрый переход. Похоже, его будущие родственники даже соскучиться не успели. На их лицах читалось одинаковое выражение — как, уже все?

— Все, — заверил их Воронцов, — вышло легко и почти безболезненно. Она здесь, временно привязана к перстню. Но долго ему ее не сдержать, так что, пожалуй, пора начинать.

Все согласно завивали.

Константин присел рядом с лежащей на камнях боярышней и подумал, что лучше бы на носилках принесли ее, но просить хранителя о ложе не стал.

Но тот сам догадался, прямо под Юлией возник постамент, укрытый чем-то вроде толстого ковра, он автоматически поднял ее на метр, и Константину пришлось вставать с колена.

— Начнем, — произнес он, вслух, а мысленно добавил, — давай, милая.

Юлия в одежде как та, что была на той, что лежала на постаменте, возникла с другой стороны.

— Увидимся через минуту, любимый, — произнесла она и коснулась белого мраморного лица самой себя. Ее почти мгновенно втянуло внутрь, но тело по-прежнему лежало без движения.

— Почему она не просыпается? — забеспокоился Михаил, вопросительно глянув на Воронцова.

— Перстень разрушь, неуч, — шепнул на ухо Страж.

Константин достал нож из Беловодья, затем стянул с пальца кольцо и, положив его на постамент. Легкий нажим, и так плохо режущийся Артал перерезан, словно сделан с сыра.

Мгновение, и веки Юлии дрогнули, и по щеке скатилась одинокая слеза.

— Я вернулась, — шепнули губы, и девушка села.

Рысевы закричали и принялись обнимать, внучку, дочь и племянницу, а Константин стоял чуть в стороне и сверкал счастливой улыбкой идиота, поскольку на него с любовью и восхищением смотрела его невеста.

Интерлюдия первая

Пролог

Тьма стремительно поглотила Лотрингское королевство. Погруженное в смуту после гибели королевской семьи, оно оказалось неспособным остановить вторжение орды низших. Шесть крупных городов пали всего за пять дней. О поселках с невысокими стенами и маленькими отрядами стражи и обывателей, и говорить нечего. Люди отбивались отчаянно, но тьма вокруг сводила на нет все их попытки. Ведомые черными колдунами низшие сметали эти очаги сопротивления, ведь помимо орды, людей атаковали подвергшиеся воздействию тьмы соседи и друзья. Стоило погаснуть защитным тотемам, «Оком Богов», ослабнуть рунам, как те, в ком было больше тьмы, обращались против тех, с кем дрались рядом — плечом к плечу, и с каждым захваченным поселением армия низших росла. И только столица Лотт еще держалась, над ней пылало то, что на востоке, в землях бывшей империи, зовут «Солнцем Сварога», а здесь, на западе, «Оком Богов».

— Верховная, — склонялась в почтительном поклоне, произнесла женщина в черной рясе, — они еще защищаются, но пламя в небе слабеет. Око богов поддерживает верховный маг королевства, но он одинок, и помощи не будет.

— Я вижу, Седьмая, — равнодушно ответила предводительница орды, стоящая на вершине холма в километре от столицы почти завоеванного королевства. — Но меня удручает, что штурм длится уже сутки. Третий опять меня подвел, и это в последний раз, тьма будет судить его.

Стоящие рядом с ней адепты благоразумно промолчали. Кто они такие, чтобы спорить с избранной Великой Тьмой? Да и плевать им было на Третьего, главное, чтобы на его месте были не они. Суд тьмы — это не слово Верховной, тьма может и не согласиться с ее решением, и оправдать своего верного слугу. Но такого за двадцать лет не случалось.

Стены еще были в руках оборонявшихся, оттуда гремели винтовочные выстрелы, трещали пулеметы, летели заклинания от магов, а из глубины города била немногочисленная артиллерия. Но тьма, окружившая Лотт, исправно защищала свои войска, и если снаряд, разорвавшийся в гуще низших, обычно убивал десяток, то во тьме хорошо, если погибал один самый слабый. Вот и губительная чернота почти подобралась к самым стенам, и люди били по врагу почти вслепую. Лишь немногие из них владели умением или артефактом, наделявшим их возможностью видеть во тьме. Но и они не могли нанести ощутимого урона многотысячной орде.