Старые долги - Ande
— Филипп, представь меня девушке.
— Наташа, познакомься. Это Антон, мы с ним работали на пилораме. Антон, это Наташа. Мы вместе учимся.
— Наташа! Очень приятно! Не будучи представленным, я стеснялся. Но сейчас хочу спросить у тебя прямо. Наташа, ты не знаешь, почему я одинок?
Наташка распахнула пушистые ресницы. В глазах сверкнул смех. Они поженятся через два года. Я был на их свадьбе. Все эти два года она доводила Фила до судорог легким троллингом. Вот и сейчас, она сделала участливое лицо и ответила:
— Не знаю, что сказать Антон. Может быть, если мы с тобой посидим в кафе, и ты подробней расскажешь о себе…
— Если не знаешь, что сказать, улыбнись и поправь лифчик. Вопросы снимутся! — рявкнул Фил, и задвинул её себе за спину.
— Тоха! Второкурсник должен вести себя скромно и почтительно! И не поднимать глаз в присутствии третьекурсника! И не верь ему Нат. У него есть подружка.
— Мы расстались. У меня теперь душевная травма, мне нужно сочувствие и понимание!
— Съешь лимон, а потом уже жалуйся. Наташ, не верь ему, это страшный человек. Он дружил с начальником пилорамы. А тот — урка! Отсидел пятнадцать лет. Он с ним пил самогон. И ты не поверишь, но нам приносил только жалкие остатки! Без закуски!!!
Наташка тихо веселилась.
— Фил, перестань. У меня важное дело. Мне нужен клавишник. Давай создадим рок-группу. — кто же знал, что он так заведется?
— Группу? А поподробней? — о! заинтересовался.
Филипп Каганов прекрасный пианист. Только из духа протеста он не стал поступать в консерву. Однако вся его жизнь будет связана с музыкой. После института он станет одним из самых востребованных студийных музыкантов и аранжировщиков. Отказавшись от выступлений ради Наташки и дочки.
— Ну… Я, ты. Мой однокурсник гитаристом. Он играл перед доярками в колхозе — успех фантастический. На барабанах мой друг из Бонча. В последнее время играл на танцах у оленеводов. Сам видишь — супергруппа. Одни звезды.
— А что играть-то будем?
— У меня материала — тридцать песен. Всех порвем. Только сначала запишем. А уж потом выступать начнем.
— А писАться как будем? В студии, или на коленке?
— Все будет продвинуто. ПисАться будем на компьютер. Звук сделаем какой хошь.
— Продвинуто?
Блиииин. Слово «продвинутый» войдет в обиход в девяностых.
— Ультрасовременно и круто.
— А где?
— Есть тут на Обводном место. Там и аппарат, и порто-студия.
— А меня запишете? — Кто из женщин не считает себя мегазвездой, только по случайности не затоптавшей Майкла Джексона? Наташка, при всем уме — женщина. Но умная. Если пустить к микрофону, сама поймет, что мир еще не созрел для её творчества.
— Конечно Наташа! — заворковал я. — Нужно же чтоб кроме меня в группе был кто-то красивый.
— Я согласен! Но одно условие. Ты выступаешь в наморднике!
— Наташ! Мы с тобой будем в намордниках. Народ будет в экстазе.
— Тони! Уйди. Только скажи когда репетиция, и иди.
— В следующий вторник соберемся здесь. После третьей пары. Поговорим. Там и решим. Окей?
— Ступайте, юноша.
— Вольно! Командир покидает расположение. Пока, Наташ, рад познакомиться.
— Иди уже.
Спустился на первый этаж. В рекреации висят два телефона-автомата. К ним очередь из студенток. Грустно побрел в деканат. За шоколадку был допущен к телефону. Занято. Вошел декан.
— Здравствуйте Валерий Николаевич! — я сама почтительность.
— Привет Мостовский! — наш декан совсем молодой, ему тридцать пять. Поэтому в джинсах и свитере. — Тут тобой с машфака интересовались!
— С какой целью?
— Хотели познакомиться. Замдекана. Он придет первого. Ты пожалуйста не мотай лекции.
— Как можно! Посещаемость — мое второе имя! Раз уж мы встретились, Валерий Николаевич, я могу рассчитывать на блестящую характеристику, для выезда в зарубеж? Я сам её напечатаю, вам только подписать. Даже не вспотеете.
— Ну ты нахал! Я тебя второй раз вижу.
— Дык мне не к завтрему. Вы же будете у нас лекции читать. Там и поймете что все, что я напишу — скромно, сдержанно, с достоинством.
Декан засмеялся.
— Приходи через месяц. Раньше — никак. — скрылся в своем кабинете.
Для выезда за рубеж гражданин обязан предоставить характеристики с места работы/учебы, от комсомольской и профсоюзной организации. Пройти собеседование, и получить рекомендацию парторганизации. Но времена уже смягчились, это был не тот ужас семидесятых, когда тебя могли завернуть просто потому что у тебя красивый галстук. Сейчас если человек не был откровенным придурком, он все бумажки получал.
Трубку наконец сняли.
— Алло! — сказал я.
— Знаешь Антон, все же у твоих звонков особенно гнусная интонация!
— Не злись, Григорий. Порадуйся, что я не погиб на картошке. А я ведь был на волосок.
— Девкам своим заливай! Я договорился с людьми. Квартиры простаивают! Меня спрашивают! А Антон наслаждается пейзанками! А Григорий? А Григорий подождет! Так, да?
— Гриш! Напиток называется Абсент. Бутылка ноль-восемь. Семьдесят градусов. Зеленая жидкость. Со вкусом полыни. Ван Гог отрезал себе уши, когда только подумал, что у него кончился Абсент.
— Гм. Возможно, это несколько смягчит напряженность. Но ты на грани. Я ведь могу попросить забыть мой телефон. Ты останешься один в этом ужасном городе. И тебя свинтят на галёре при покупке жвачки у цыган. А дальше покатишься по наклонной. Пока не станешь носить кроссовки красный треугольник.
— Гринь. Я заглянул в эти бездны. Содрогнулся. Никогда больше. Но все же. У тебя есть что-нибудь для меня?
— Ты через час на Техноложку сможешь?
— Конечно!
— Ну давай тогда. Через час на выходе.
В прошлой жизни я снимал на Верейской комнату в коммуналке. За сорок пять рублей в месяц. Неподалеку тогда же мне предлагали однушку за сто двадцать. Но я не тянул по деньгам. Даже интересно, что мне предложит Гришка сейчас.
Он приехал на своей машине. Белая шестерка. Сам нарядный как икона. Впрочем, как я ни старался, но сильно проще него выглядеть не получалось. Ботинки-Вокеры притягивали к
