Виктор (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— А я так и знала, что они труп закапывают! Попались, душегубы! И попрошу без глупостей, господа убийцы. Мы оба очень хорошие маги! Вмиг скрутим вас в бараний рог! Сдавайтесь по–хорошему. Тогда деда всего лишь отправят на эшафот, а мальчишка может отделаться каменоломнями. Так кто у вас в мешке?

— Гришка… — проблеял юнец с чумазым лицом, на котором сияли испуганные глаза.

— Горгулью так кличут, — тотчас вставил дед, швырнул полено под ноги и пошёл в вербальную атаку: — А вы чего тут делаете среди ночи?! Милуетесь в лесу? А вот я профессорам–то расскажу — и они вас сразу из академии выпнут!

— Ты тему–то не переводи, убийца. Так я тебе и поверила. Горгулья у него в мешке. Ага, как же, — презрительно фыркнула девушка, развязала горловину мешка и заглянула внутрь. — И правда, горгулья… дохлая… А чего вы её ночью хороните, украдкой ото всех?

— Не твоего ума дело, — огрызнулся старик и запахнул видавшую виды фуфайку, под которой скрывалась тельняшка. — Ступайте отседова. И тогда я забуду, что видал вас вне башни. А вы тоже помалкивайте. Никто никакую горгулью в лесу не хоронил. По рукам? Слово–то держать умеете?

— Разумное предложение, — спокойно проговорил я и украдкой кивнул Веронике на пацана. Дескать, отвлеки его, а я своей магией развяжу старику язык, а то сам он точно не сознается в том, что тут происходит. А моё любопытство требует ответов. К тому же новая инфа всегда несёт новые возможности…

Благо, девушка поняла меня правильно и привлекла к себе внимание пацана:

— Дай–ка я тебе лицо вытру, а то ты весь грязный…

Паренёк уставился на прекрасную магичку, как кролик на удава. А вот дед недружелюбно насупился и хотел что–то крикнуть. Но я шустро скользнул в транс, перехватил его взволнованный взгляд и стал пальцами выводить пассы довольно сильного гипнотического умения. Благо, что магия подействовала мгновенно. И глаза старика мигом остекленели, челюсти со стуком закрылись, а сам он замер, точно соляной столб.

Авось у меня получится проделать с ним примерно то же самое, что и с Жаном.

— Поведай мне, чем ты тут занимался… — стал шептать я, ощущая сопротивление старика.

Он переживал за сына и чувствовал к нам с Вероникой сильное недоверие, поэтому вовсю противился моей магии. Дед принялся хмуриться и мелко трясти головой. Мне пришлось усилить ментальное давление. Блин, теперь у него точно будет провал в памяти. Надеюсь, что его сведения стоят этого риска! Поскорее бы он уже раскололся.

Однако старик вдруг закатил глаза и с тихим стоном осел на мягкую землю. Твою мать! Он просто вырубился!

Естественно, звук падения привлёк внимание юнца. Он поспешно оторвал взор от Вероники, которая ласково гладила его по щеке. А затем пацан выскочил из ямы, подлетел к старику и упал возле него на колени.

— Тятя! — перепугано взвыл паренёк, тряся деда за плечо. — Тятя, тятя, что с тобой?!

Я подошёл к нему сзади и вкрадчиво произнёс:

— Приятель, мы поможем твоему потерявшему сознание отцу, но сперва, сделай милость, расскажи нам об этой горгулье.

Юнец глянул на меня большими глазами, в которых плескались океаны волнения, а потом поведал мне историю, коей не было печальнее на свете…

Глава 11. Быт и учеба

Разоблачившись по пояс, я орудовал лопатой попеременно с юнцом.

Вероника же со скучающим видом сидела на корточках на краю ямы и держала в руках фонарь. А тот внешне был похож на небольшое советское радио. Ну, если колонку заменить на линзу, за которой спряталась бы лампа.

Дед же до сих пор не пришёл в себя. Но его здоровью ничего не угрожало. Он мирно сопел около клёна, а под его головой лежал свёрнутый вязаный свитер мальчишки.

И тут вдруг магичка совсем расслабилась. Её пальцы выпустили фонарь, и он ухнул на дно ямы. Благо, что земля там была рыхлой, так что аппарат не разбился.

Я поднял его, отряхнул, протянул виновато заулыбавшейся Веронике и ехидно сказал:

— Ты будешь превосходной матерью.

— Можно подумать, что ты никогда ничего не ронял, — возмущённо фыркнула она, забрав фонарь.

— А–а–а, — внезапно простонал старик и открыл глаза. — Бориска… Бориска… ты где?

— Я тут, тять! — обрадованно подскочил к нему пацан.

— Что случилось? — прохрипел дед и приподнял голову. — Ничего не помню. Вот стою, а потом — тьма.

— Обморок. Видать, вы сильно перенервничали, — сочувственно изрёк я, покинув яму. — В вашем почтенном возрасте такое случается.

— А-а… и вы тут? Почто не ушли, как договаривались? — насторожился старик и принял сидячее положение.

— Решили помочь. Вон, яму выкопали. Сейчас туда схороним любимую горгулью профессора Зяброва. Ей бы жить и жить, но я Бориску не виню. Кто же знал, что в том ведре была еда для василиска? Да и вообще, горгулья сама виновата. Нечего иметь такой нежный желудок. Какая же это горгулья? — картинно возмущённо проговорил я и с прищуром посмотрел на деда. Он во время моей речи всё больше хмурился.

— Значится, обо всём вам Бориска поведал… — пропыхтел старик и осуждающе глянул на паренька. А тот поёжился под его взором и отступил на шаг.

— Ага. Но он сильно за вас переживал, так что вы его не ругайте. Бориска рассказал нам о горгулье в обмен на помощь вам, — в меру сил защитил я пацана и заслужил его благодарный взгляд. — А на нас, многоуважаемый Семён Фомич, вы можете положиться. Мы никому не расскажем, что горгулья погибла по вине Бориски. Я даже могу подтвердить, что, дескать, видел, как что–то летело в ночи в сторону океана…

— …В сторону суши, — ворчливо перебил меня дед и с кряхтением поднялся на ноги. — Ни одна горгулья не полетит в сторону открытой воды.

— Значит, в направлении Велибурга, — покладисто согласился я и стянул мешок с трупа околевшего животного. — Прям с утра в академии и начну об этом рассказывать. Вы главное в горгулячьей клетке дыру поубедительнее соорудите. Мол, это она сама расковыряла её и улетела к родне. Тогда профессор Зябров хоть и осерчает, но работы в местном зверинце вас не лишит, да и других санкций накладывать не будет.

— Да уж как–нибудь сам соображу, — недружелюбно выдал Семён Фомич и скинул труп в яму. — И что ты хочешь за свою помощь и молчание? Я же вижу по твоей прохиндейской физиономии, что ты что–то задумал. Не от чистого сердца взялся помогать.

— А мне ничего не надо, кроме вашей дружбы, — заискивающе сказал я и попытался изобразить самую искреннюю свою улыбку.

— Ага, как же, — скептически буркнул старик, взял в руки лопату и стал закапывать помершую горгулью. — Сказывай уже, чего надобно от меня?

— Вы ведь всю жизнь работаете в академии? Наверное, много всего знаете и о самом заведении, и о преподавателях… — многозначительно протянул я.

— А-а, информация, значится, тебе нужна, — понял Семён Фомич, отражая лысиной свет фонаря. — Будет тебе информация. Побалакаем как–нибудь, но не сейчас.

— Замечательное решение, — польстил я старику и заметил, что в его глазах появилась толика облегчения. Кажись, он был рад тому, что мне нужна лишь инфа. — Вы тогда тут сами управитесь, а мы пошли.

— Ступайте, да на Грегори не наткнитесь. Он тутошний сторож. Дрянной надо сказать сторож, но пару раз за ночь он из своей каморки вместе с собакой вылезает и всю территорию академии обходит, — бросил повеселевший дед, махнул нам мозолистой рукой и строго добавил: — Токмо о горгулье не забудьте. Видали вы её ночью. Часа в два. Летела она в сторону Велибурга.

— Конечно, конечно, — рьяно заверил я старика и вместе с Вероникой шустро потопал прочь.

— Да ты прям дипломат, — с восторгом прошептала девушка, когда мы порядком отдалились от пацана с дедком.

— А то, — самодовольно улыбнулся я и едва не получил по лбу еловой веткой. Её неожиданно отпустила идущая впереди магичка. — Чую, Семён Фомич — ценный источник информации. А информация — отменный рычаг давления.

— Ты здесь так обустраиваешься, словно рассчитываешь закончить академию, — весело подметила девушка, остановилась под давешним дубом и стала выделывать пассы.