Гай Орловский - Высокий глерд

Я буркнул:

— Понимаю.

Он закончил:

— …потому круг покупателей значительно сужается. Ими могут быть только те продвинутые и прогрессивные личности, кто не обращает внимания на историю. А таких еще мало, хотя становится все больше. Трансгуманисты на марше к постчеловеку, слышали?

— Да кто о них не слышал, — буркнул я. — Своего в президенты выдвигают, Данилу Медведева… Во сколько оцениваете? Я хотел бы продать как можно скорее. Что делать, деньги нужны срочно. Но это не значит, что отдам даром. Вон у меня в списке еще двести тридцать контор…

Он улыбнулся.

— Они слабее. И связаны предрассудками в деле покупок. К тому же не настолько… гм… предприимчивы. Вы заметили, что мы отозвались первыми?

— Заметил, — ответил я нетерпеливо. — Сколько?

— Примерно, — сказал он задумчиво, — от трех тысяч аянкоинтов до восьмидесяти тысяч семисот… Разброс большой, но по внешнему виду и если вот так простым глазом… Вам нужно прибыть в нашу контору лично. Там определим цену уже точнее. Если вас устроит, то сразу и переведем на ваш счет.

Я всячески старался сдерживать ликование, произнес сдержанно:

— Хорошо. Прибуду через полчаса.

Экран погас, королева некоторое время с тревогой смотрела на темную стену, по моему щелчку там сперва появился роскошный сад, но я покосился на ее напряженное лицо и превратил телестену в простую стену.

Она произнесла ровно:

— Ничего не поняла. Он покупает?

— Да, — ответил я. — Блин, никогда не думал, что эти ерундишки на ваших платьях могут стоить так дорого!

— На формер хватит? — спросила она.

— Штук на пять, — ответил я. — А у вас есть что-то подешевле?

Она посмотрела на меня свысока.

— Я королева!

— Простите, ваше величество, — сказал я с язвительным смирением, — конечно же, у вас все должно быть лучшее. Сожалею, ваше величество, но мне придется оставить вас на время… и вам на радость.

— Надолго?

— Надеюсь, — ответил я, — не очень. А вас пока пусть развлекает мой ящеренок Вася. Или Буся… Ладно, потом придумаю имя. Я же бедный, у меня даже собаки нет, а я всегда так хотел собаку…

Она сказала в нетерпении:

— Не тяни время, езжай. Королевство в опасности!.. Кстати, а через твои удивительные зеркала… не можешь? У тебя их больше, чем в моем дворце!

Я покачал головой.

— У нас Зеркала Наблюдения, а не Перемещений, как было у вас в седой и непонятной древности. Можно только смотреть, но не щупать… А жалко, правда?

— Это хорошо, — ответила она, — а то слишком уж вы…

— Могущественны? — спросил я с самодовольством.

— Это опасно, — отрезала она.

Звякнул сигнал вызова, на экран выплыло лицо сравнительно молодой женщины, величественно красивой, хотя по старым видеозаписям в молодости была еще та оторва, травку курила, по подъездам и паркам вязалась с кем ни попадя, а теперь вот такая леди.

Говорят же, когда черт постарел, в монахи пошел, так и моя мама теперь такая строгая, благочинная и правильная, что вокруг мухи дохнут в радиусе ста метров, а цветы вянут. И одевается так, как во времена Тургенева. Тем более, что сейчас всемодье: каждый одет во что изволит, да еще и заявляет гордо, что это его собственное дизайнерское решение.

Я согнул указательный палец, словно выстрелил, женское лицо сразу ожило, губы растянулись в приветливую улыбку, а глаза ну прямо излучают любовь

— Привет!

— Здравствуй, мама, — сказал я покорно. — Как жизнь?

— Лучше скажи, — спросила она, — как твоя? Вижу, дом перестроил?

— Социалка, — объяснил я. — Ничего особенного.

— А машина?

Я охнул.

— Когда ты ее углядела?

Она сказала с укором:

— Сынок, мамы обязаны видеть. Думаешь, я совсем не умею пользоваться сёчем?.. Пока не передам тебя в руки другой женщины, за тебя отвечаю я.

— Почему?

Она отрезала:

— Мы, женщины, так устроены!

— Машина тоже по социалке, — ответил я нехотя. — Она ж растет с каждым годом на двенадцать процентов.

Она заговорщицки улыбнулась.

— Сынок, я видела в твоем дворе женщину… Нет-нет, я не подключена к твоей системе наблюдения, что ты! Это все со спутника, видела ее во дворе… Рассмотреть не рассмотрела, но раз уж ты к ее приезду так решительно сменил весь дом, а не просто подмел…

— Мама, — воскликнул я, — это совпало! А дом меняли уже при ней!

Она покачала головой.

— Я не верю в совпадения. Когда я сказала твоему отцу, он сразу же захотел приехать.

— Мама!

— Не мамай, — отрезала он сурово, — я уже сказала и повторю еще раз: мы успокоимся за тебя, когда передадим с рук в руки надежной женщине. Вы, мужчины, без нас ничего не можете!.. Так что сейчас выезжаем.

Я вскрикнул:

— Мама, не смей!.. Ты все испортишь!

Она вскинула брови, всматриваясь в меня с настороженностью во взгляде.

— Что испорчу? Ты ее обманываешь?.. Сынок, это нехорошо, хоть и нужно.

Я сказал с жаром:

— Мама, у нас заключительный этап очень трудной работы!.. Вот закончим, тогда и. А пока не. Патамушта. Как-то вот так. Ну, ты поняла.

Она смотрела с недоверием.

— Это что за… работа? Как-то не могу представить, что можешь быть связан с какими-то секретами.

Я ответил, морщась, как от зубной боли:

— Это не секреты… но требует огромной сосредоточенности. Просто огромной и постоянной!.. Нельзя выходить из роли ни на секунду. Сразу же штрафные очки…

Она насторожилась.

— Что за роль? Снова косплей?

— Бери выше, — сказал я и добавил в голос торжественности: — Это актриса! Ей осталось всего сутки, чтобы закончить пробу. Я очень хочу, чтобы получила роль королевы Орландии!

Она сказала с удивлением:

— А мы чем помешаем? Мы любим искусство. Я в детстве «Муму» читала и плакала!

Я воскликнул:

— Мама!.. Ты как будто и не знаешь о тотальном наблюдении!.. Мы привыкли и не обращаем внимания, раз наблюдают не люди, а программы, а им все равно, чешем себе живот или соседу гениталии, они реагируют только на оружие, наркотики и противозаконные действия, а вот в кастинге требования строже…

— Ну-ну?

— Неделю должна вести себя как королева, — пояснил я. — Всюду, везде, со всеми! Чтобы войти в роль. Сериал рассчитан на три сезона по двадцать четыре серии в каждом, это изнурительная нагрузка и заранее требует полной отдачи! Если пойдет хорошо, продлят по просьбе зрителей, так называются теперь результаты кассовых сборов. А это такая ответственность! Потому и предварительные требования. Та актриса, что будет выбрана в конце этого испытания, должна играть королеву в течение трех лет и не подписывать никакие другие контракты!

Видно было, как из соседней комнаты вышел отец, хоть он не отец в том старом смысле, прислушался, обронил осторожно:

— Евген, это большие деньги.

— Что деньги, — возразила мать, — это же какая будет слава! Она уже играла где-нибудь?

— Для этого сериала, — объяснил я, — решено набрать совершенно новых актеров, которые играли только в театрах и потому широкой публике неизвестны. Сейчас кто ходит в театры? Новых хотят потому, что у каждого известного актера уже свой образ, и когда на экран выйдет королева Орландии, нужно, чтобы все видели только королеву, а не Аню Межелайтис в роли королевы!

— Разумно, — согласилась она. — А то да, появление именитых актеров вносит диссонанс. Некоторый. Сначала всегда замечаешь, что это тот же, который играл там-то и там-то… Потом половину фильма привыкаешь. А с новыми сживаешься сразу, это да, заметила.

— Вкладывают огромные деньги, — напомнил я, — выстроят настоящие замки…

Я запнулся, однако мать кивнула с экрана с полным пониманием на лице.

— Да-да, когда вкладываются такие деньги, актеры не должны отвлекаться ни на что, кроме работы… Хорошо, мы будем к ней обращаться, как к королеве. И пусть видеокамеры фиксируют каждый шаг и каждое слово, мы ничего не испортим.

— Испортите, — сказал я решительно. — Одновременно будете улыбаться, а то и хихикать. Нет уж, не надо. Я не хочу испортить ее карьеру!

Она посмотрела на меня с незнакомым выражением.

— Сынок, а это у тебя серьезно?

— Мама, — сказал я нервно, — с чего ты взяла?

— Ты так ее защищаешь, — заметила она. — Так переживаешь за нее. Ты никогда ни за кого не переживал…

Я запнулся, сказал медленно, подбирая слова:

— Просто и я подвязан в том проекте… Не могу пока посвятить в подробности, все пока очень шатко, тьфу-тьфу, не сглазить бы!., но если у нее получится, то выйдет и у меня, я там отвечаю за некоторые детали… очень серьезные детали…

Она охнула, а отец сказал с недоверием и надеждой:

— Никак работу получил? Или хотя бы пообещали?

Я кивнул.

— Можно сказать, получил. И не улицу подметать! Я пока ничего не могу сказать, но впереди перспективы как бы да. Потому я вцепился вот так!