Настоящая попаданка - Ариана Леви
И это всё, конечно, замечательно и очень интересно, но смогу ли я производить косметику, если вдруг её здесь действительно нет? Это ведь нереально сложно, а мои знания об этом — сугубо на уровне пользователя. Впрочем, о косметике всё равно надо узнать — мне уже надоело ходить лахудрой, хочется выглядеть, как женщина. И маникюрный набор обязательно приобрести, надоело ногти ножом подрезать. Я надеялась купить его на ярмарке, но там ничего подобного не было. Возможно, есть в городских магазинах. Или, — размечталась я, — там вообще есть салон красоты. Вот было бы здорово!
На следующий день, после завтрака, я вновь напросилась на разговор с Гиртаном. Мужчина уже смотрел на меня настороженно: ну да, я просто так поболтать его не зову, значит, будут какие-то просьбы с моей стороны. Выслушал меня, согласился с повторным обучением меня чтению, но только по выходным — перед баней, когда как раз есть свободное время. В принципе, меня это устраивало, потому что в остальные дни и у меня этого времени было немного, несмотря на помощь детей. К тому же, я рассчитывала, что письменность наша всё-таки достаточно похожа, как и речь. Так что разберусь быстро, а там можно и записи сумасшедшего ученого читать начать. Хотя почему — сумасшедшего? Возможно, вполне адекватного. Или даже гениального! Короче, не надо предубеждений. Вот научусь читать — тогда и посмотрим. Мысль о том, что наука этого мира, где существует магия, может существенно отличаться от того, что я сама изучала в школе, я настойчиво гнала. Ведь в таком случае мне не оценить полезность или бесполезность своих денежных вложений в эти рукописи. Да уж, бизнесмен из меня пока что — так себе. С другой стороны, отец говорил не раз, что надо верить своему чутью — если оно есть, разумеется. Так что будем верить, что есть, и что оно меня не подведет.
По поводу моего повторного визита в Жданов, Гиртан сперва категорически был против. Но я объяснила, зачем мне это нужно, и почему ярмарка не дала мне ответов на мои вопросы. Тогда Гиртан дал добро, но сказал, что без сопровождения меня не отпустит. Почему-то подобная забота была приятна, словно я получила привет из детства, где мама запрещала мне гулять без шапки. Впрочем, я понимала, что заботится Гиртан вовсе не обо мне, а о своей жене и матери своих детей. Но всё равно было приятно — словно у меня появилась вторая семья. К Гиру я относилась, разумеется, не как к мужу, а как к старшему родственнику — не отцу, конечно, но кому-то вроде дяди. Наверное, наши отношения были похожи на те, какими становятся отношения мужа и жены после долгих лет брака, когда влечения уже нет, но сохраняются уважение и дружба. Возможно, именно такими и были отношения между Гиром и Славой, не знаю. Хотя, они же еще молоды по меркам этого мира, да и наличие Андрейки показывает, что между ними не только дружеские чувства. Почему-то эта мысль не доставила мне удовольствия — и это при том, что сама я никаких видов на Гиртана не имею, даже мысль такая мне кажется дикой. Видимо, такова женская сущность — мы хотим нравиться даже тем, кто нам самим не нравится. Нет, любви и обожания не надо — от неугодных поклонников слишком много мороки, но вот восхищение, выражение симпатии — это же приятно, правда?
Гиртан мне, кстати, сказал, что в городах человеческие женщины действительно красятся, и каждая носит с собой небольшие коробочки, но их устройство и, тем более, состав, мужчина, по понятным причинам, не знал. Просто замечал иногда во время своих путешествий. Что ж, хоть какая-то информация. На всякий случай спросила у него по поводу патента — мало ли, вдруг какое-то изобретение нашего мира всё же удасться внедрить под видом собственного? Но никакой патентной системы тут не было — ни у одного народа. Были мастера и были заказчики. Заказчик мог заказать что угодно — мастер выполнял.
— А в магазинах откуда тогда вещи берутся? Не только же на заказ делают, значит, но и готовое покупают, — возразила я.
— Так а в магазины заказывает владелец магазина. Заказать он может всё, что угодно, даже то, что видел в другом магазине.
Эх, никакого авторского права! С другой стороны, может, оно и неплохо. У них и бумажных денег тоже нет, все деньги имеют собственную ценность. Такие понятия, как инфляция или продажа авторского права им незнакомы. И, хотя для местных жителей, это может быть и плюс, но для меня означает, что на изобретениях я смогу заработать, только если очень сильно постараюсь.
В общем, Гиртан поспрашивал у мужиков, не собирается ли кто в ближайшее время в город, и выяснилось, что через полторы недели в Жданов поедет староста — надо зарядить защитный артефакт у городских магов. Как оказалось, автономность деревням помогают сохранять именно защитные магические артефакты. Поскольку государства как такового тут нет, а к единственному в мире человеческому королевству мы отношения не имеем, то нет тут и всех благ, а также и недостатков, государству свойственных. Так, например, здесь нет централизованной власти, а значит, нет и ведомств, ею управляемых. Нет полиции, судов, тюрем — и так далее. Некому жаловаться на беспредел, некого просить о защите. Всё сами. Староста деревни — верховный судья, президент и главный бухгалтер в одном лице. Должность выборная, занимает её, как правило, наиболее мудрый и достойный житель деревни. Никакого срока, ограничивающего его «правление» нет — он староста до тех пор, пока это устраивает жителей деревни. Когда появляется более достойный кандидат — староста меняется. Однако в деревне скорее царит демократия, а не диктатура: да, слово старосты имеет больший вес, однако большинство решений принимается самими жителями деревни в процессе обсуждений на собраниях. Как правило, староста не идёт против мнения большинства, но может высказать мнение, противоположное ему — и тогда, возможно, кто-то и передумает и встанет на сторону старосты — авторитет все-таки. В общем, я впервые отчетливо поняла, что наша деревня на самом деле находится на полном самоуправлении, и не могла понять, какие именно во мне это вызывает чувства. С одной стороны, без внимания «большого брата» даже
