Главная роль 6 (СИ) - Смолин Павел
Судьбе внучки осевшего в Империи по итогам Наполеоновских войн французского офицера не позавидуешь — отец ее, державший неплохую гимназическую школу, погиб на дуэли, оставив шестнадцатилетнюю Марию, свою жену и других дочерей без кормильца. Мария грезила сценой, и даже успела дебютировать, но жестокая реальность ломала и не такие мечты — тяжелое положение семьи заставило Марию выйти замуж за инженера, который был сильно старше ее. Последний велел завязывать с песнями и танцами, но юная жена не послушалась, и инженер сделал самую главную ошибку в своей жизни — отправил Марию в сумасшедший дом и развелся.
Низкий поклон Михаилу Лентовскому — руководителю театра «Эрмитаж». Узнав о моем расположении к людям искусства, присовокупив сюда кампанию по спасению института семьи (инженер задним числом конечно же объявил Марию зараженной «бесами»), он написал в личную Канцелярию Маргариты (в мою такие просьбы слать не по регламенту) пространное письмо, с которым любимая супруга пришла ко мне.
Ныне инженер на каторге — там грамотных людей ух как не хватает несмотря на все мои усилия! — а Мария — вот она, поет нам свой ультимативно классический, впитанный за век в культурный код народа, романс:
— Я ехала домой, душа была полна Неясным для самой, каким-то новым счастьем…
Зажмурившись от удовольствия, я тихонько покачивался в такт звукам, держа за руку так же реагирующую на романс Марго. Как же поют эти люди! И что они поют! Да, в трактирах попроще и в других злачных местах «бахают» уже существующую «Мурку», прочий блатняк и крайне фривольного содержания куплеты. Но если взглянуть выше — туда, где имеющие возможность обрести культурный уровень и могущие себе позволить уроки музыки и пения люди… Ох, да будь моя воля, я бы вообще из салонов и театров не вылазил — каждый раз как праздник, и на душе от пения хроноаборигенов светлеет. Удивительно, но работает это и в другую сторону — так сказать «ниже», но и одновременно и несоизмеримо «выше» злачных закоулков и пафосных салонов городов: в деревнях. Во время Путешествия и инспекционных поездок по Центральным губерниям мне многократно доводилось посидеть с крестьянами за одним столом, а в эти времена застолье без песен невозможно — после таких посиделок на душе еще светлее.
С недавних пор у нас случилось обновление репертуаров — на базе Кишиневских евреев был создан ансамбль народной еврейской песни и пляски. Для укрепления дружбы народов, без которой Россия, увы, не работает.
Но не будем о большом — сосредоточимся на камерном салоне. Напротив меня, в кресле, изволит сидеть и жадно глазеть на Марию Пуаре князь Павел Дмитриевич Долгоруков. Двадцать шесть лет — самый возраст, чтобы встретить любовь всей жизни. Любовь осмысленную, но всепоглощающую — гормоны еще работают как надо, а некоторые уже имеющиеся мозги придают гормональной буре огранку — от этого чувства становятся только сильнее.
На данный момент князю юридически мало что светит — это же классический морганатический брак — но в недалеком будущем я разберусь с такой проблемной фигней. Биопроблемы сливок общества и связанные с ними проблемы сопутствующие отжирают у меня на удивление много нервов — и месяца не проходит, чтобы какой-нибудь особо «сливочный» деятель не оскандалился прелюбодейской связью с простолюдином. Особенно достается конечно же балеринам — туда многие как в бордель ходят, заготовив богатые подарки и велев слугам пожарче натопить арендованный на ночь у склонных к молчанию людей будуар.
К черту — есть Правящий Дом, вот с него и спрос в полную силу. Если род хоть трижды непростой, но не Правящий, с него и спроса на мой взгляд нет — политическим актором не является, а значит пусть «сочетается» уже с кем хочет и живет счастливой, полезной Империи жизнью, а не заливает душевную рану смесью алкоголя, опиума и беспорядочных половых связей. Для политических браков средней руки у меня желающих хватит — за ними ведь последуют перспективы, и в эти времена очень многие предпочитают их гормональной тряске длиной в пару лет — такие господа для меня гораздо полезнее великосветских сибаритов, которым проще разрешить жениться на ком хочешь, чем разгребать стабильно поступающие проблемы. Чисто венерическая болезнь, но с нюансом — болеют не прелюбодеи, а государственный аппарат.
Отмена понятия для не-правящей аристократии понятия «морганатический брак» так же служит взяткой той самой аристократии — законы об изменениях в бракосочетании будут упакованы в большой пакет, который «срежет» некоторые привилегии дворянства. Маловата взятка, но пусть поблагодарят и за это — альтернативой стал бы кнут без всяких пряников, и я очень надеюсь, что сильные Российской Империи в частности и мира сего в целом за три с хвостиком года выучили, что я очень договороспособен в определенном коридоре, и лучше за его пределы не выходить — там начинается зона «кровавого режима» со всеми вытекающими.
Романс закончился, мы от души поаплодировали, выпили — не Марго, потому что она на третьем месяце новой беременности, и все мы надеемся на девочку — и рояль заняла жена, исполнив классическую арию Брунгильды из «Кольца Нибелунгов». Нужно быть честным — вокальные данные моей супруги хуже, чем у Марии, но она же не певица, а будущая Императрица.
Когда ария, аплодисменты и очередной круг возлияний закончились, графиня со светской улыбкой указала на рояль и посмотрела на меня:
— Ваше Императорское Высочество, прошу вас — окажите нам честь!
— С радостью, если наши соловушки не станут винить меня в оскорблении идеального слуха, — пококетничал я, улыбнувшись жене — как бы показал, кто тут главная «соловушка».
Дамы при поддержке молчаливых кивков господ заверили, что «винить не станут», и я занял место за роялем. Сыграв разминочную гамму, я поинтересовался мнением аудитории:
— Будут ли пожелания, уважаемые слушатели?
— Сегодня у нас в чести минор! — заявила Мария.
Дамы и господа посмеялись и согласились. Что ж, есть у меня минор — классический, из отцовской аудиобиблиотеки. Заиграв тихую, ритмичную, минорную мелодию, я добавил голосу отстраненности — меня здесь даже нет, я просто часть композиции и озвучиваю душевное состояние лирического героя:
— На холодной земле стоит город большой… [ Кино — «Печаль»]
Хроноаборигенам Цой в моем исполнении зашел — я уже хорошо научился отличать подхалимаж от настоящих эмоций.
— Ах, так прекрасно переложить на музыку самый дух Петербурга! — примерив песню на свое мировосприятие, восхитилась после аплодисментов графиня Юсупова. — Ваше Императорское Высочество, эту вещь вам тоже напел кто-то из крестьян?
Последний вопрос прозвучал в шутливом тоне — знаем, мол, этих крестьян да казаков, которые время от времени выдают на-гора шедевры.
— Вовсе нет! — с улыбкой ответил я.
Народ подобрался, предвкушая признание.
— Сия песня принадлежит перу рабочего с Балтийского завода, — обломал я их.
Дамы и господа грохнули, и я освободил место у инструмента для хозяйки салона и ее супруга Феликса — они дуэтом исполнили предпоследний музыкальный номер оперы Чайковского «Евгений Онегин» в несколько урезанном виде. Урезанном, но холодный ответ Татьяны не оправдавшему надежд Онегину в исполнении Юсуповой удался великолепно, а сам князь… Ну, он старался как мог.
Вдохновившись, я решил поддержать тренд и под прикрытием аплодисментов обратился к князю Долгорукову:
— Вам знакома сцена с дуэлью? Сыграете Онегина?
— С величайшим удовольствием, Ваше Императорское Высочество, — не подвел он.
Попросив графиню о музыкальном сопровождении — разумеется не отказала — мы с князем разыграли сценку, и я, к некоторому смущению присутствующих (богатая у нас история дворцовых переворотов, и сценка поэтому воспринималась специфически), с удовольствием «умер», растянувшись на ковре с соответствующими репликами.
Аплодисменты, я с улыбкой оперся на предложенную князем руку, поднялся, и мы с ним поклонились благодарной публике.
