Точка Бифуркации 8 - Дейлор Смит
— У меня таких как ты, испугавшихся за своё наследие князей, ещё два десятка, — никак не реагируя на явно подготовленную речь оппонента, строго начал Романов. — Но никто не посмел нарушить мой запрет и посягать на жизнь Черногвардейцева. Даже Святой Орден сидит на своём месте смирно, — на этих словах монарх сделал небольшую паузу, давая оппоненту прочувствовать услышанное, а затем ещё более неторопливо, но чётко и твёрдо продолжил: — И коли ты запамятовал, Гена, я тебе напомню: я для того, в том числе, и сижу на своём месте, чтобы вы тут все друг друга не перегрызли. А ты, выходит, решил в обход моего слова пойти, да своё правосудие вершить. Да ни где-то в своём княжестве, а прямо в столице!
Возникла короткая пауза, но затем последовал всё тот же спокойный и сдержанный голос оппонента.
— В своём праве гневаться ты, Твоё Величество. В полном. Только позволь мне сказать тебе вот что: как ты без труда можешь вспомнить, с момента полного уничтожения этого рассадника скверны на наших землях система наконец-то пришла к стабильности. Не было больше серьёзных междоусобных конфликтов, а на мировой арене империя и вовсе расцвела, — с лёгким воодушевлением закончил свою речь Пожарский, но следом, после небольшой паузы, добавил: — Сейчас же, едва пацан вышел в свет, я вижу все признаки грядущей гражданской войны. Или ты, Владимир Алексеевич, считаешь, что он добровольно откажется от своих бывших территорий и владений?
— Слушаю я тебя, Геннадий Семёнович, и думаю… а не мою ли шапку ты мечтаешь примерить? Так сильно ратуешь за здравие нашей необъятной, что уже и решения какие-то поперёк меня принимаешь. И всё исключительно из заботы о стране. Мне, может быть, в пору уже задуматься о твоей лояльности?
— Тяжела твоя шапка, Владимир Алексеевич — мне под старость лет и своей ноши хватает. И вину свою перед тобой я не отрицаю. С тем и звоню сейчас, чтобы о встрече просить — есть мне чем проступок свой сгладить да настроение тебе поднять.
— Стало быть, за смерть моего человека откупиться хочешь, — констатировал монарх и после долгой паузы добавил: — Интриг только наводить не нужно. Прямо сейчас всё и говори, а я до нашей встречи думать буду.
То, что весь разговор к тому и идёт, понимали обе стороны беседы. Идти войной за чужую кровь против одного из своих сильнейших вассалов для императора было делом, откровенно говоря, не самым разумным. Наказать и поиметь выгоду с провинившегося князя, ещё и оставить его своим большим должником — куда более прагматичное решение. В назидание самому Пожарскому и всем остальным вокруг его нужно будет хорошенько ободрать, и на меньшее сейчас государь был отнюдь не согласен. Потому как дураку понятно, что оставлять подобный прецедент безнаказанно было бы для монарха серьёзным уроном по репутации с крайне неприятными в дальнейшей перспективе последствиями.
Единственный нюанс в этой ситуации заключался в том, что личность подвергшегося атаке человека была монарху всё-таки небезразлична. И дело тут даже не в каких-то личных симпатиях, а в далеко идущих планах. Планах, о которых окружающему миру знать было совсем не нужно… Эти мысли старательно пытались выгнать из головы монарха практичность и прагматизм, следом же открывая двери эмоциям. Но старый политик был уже очень давно не тем человеком, который в минуты слабости был способен потерять над собой контроль.
«Неужели он всё-таки погиб⁈» — мелькнуло в голове и тут же сменилось другим, уже нарочно навязываемым нарративом: — «Впрочем, если так, значит, он всё-таки не тот, кто мне нужен».
— Хочу сделать денежный взнос в фонд нашей победы на Варшавском направлении, — осторожно и неторопливо начал Пожарский. — Также, раз уж мы уже обозначились наличием кое-каких технологий, готов поставить хорошую партию этих боеприпасов на линию фронта. Думаю, они смогут прекрасно себя показать на войне. Но с одним условием, Владимир Алексеевич: чтобы работали с ними и их охраняли исключительно наши с Вами люди. И никого более, — на этих словах князь ненадолго замолчал, будто бы выжидая реакцию монарха, и следом, уже более неохотно добавил: — Также есть интересные разведданные относительно действий наших западных «коллег», которые однозначно Вас заинтересуют. Мы в любом случае были готовы этим делиться… Ну и чтобы уж полностью перебить впечатления от плохих новостей и укрепить нашу дружбу, я также готов передать одну из наших последних разработок в области космонавтики. Думаю, Вам понравится.
— Знаешь, Геннадий, я думаю, что ты зашёл слишком далеко в своей мести. А сейчас почему-то решил, что сможешь отделаться от меня, дёшево откупившись⁈ — впервые за время разговора слегка повысил тон император.
В этот момент присутствовавший в одном кабинете с монархом помощник неожиданно поднялся с места и, спешно что-то напечатав на вынутом из-за пазухи планшете, без спросу подошёл к креслу хозяина кабинета. Развернув электронное устройство экраном к Романову, тот молча уставился на императора.
«Пожар с трудом, но всё-таки удалось погасить. Обломки подняли, но каких-либо следов погибших или сгоревших людей нам обнаружить не удалось. Вероятность, что Черногвардейцев жив, очень велика», — тут же прочитал государь на экране и, едва заметно на это кивнув, позволил себе лёгкую улыбку.
— Даже и в мыслях не было. Потому и звоню Вам, чтобы договориться о встрече и всё обсудить лично, — продолжая демонстрировать абсолютное спокойствие, произнёс в ответ князь Пожарский.
— О каких цифрах идёт речь? — после небольшой паузы всё же бросил Владимир Алексеевич, игнорируя уже второй раз вопрос об аудиенции.
— Два миллиарда рублей мы хотели бы пожертвовать для нужд фронта. Это поверх обычных трат, — зачем-то уточнил князь. — А также три сотни наших особенных ракет.
— Тысячу ракет и десять миллиардов. Успевай до утра отдать все нужные приказы, — безапелляционно пробасил император и добавил: — Посёлок мы восстанавливать будем также за ваш счёт. Если успеешь до полудня — будет тебе аудиенция. В противном случае мы с тобой вряд ли договоримся.
— Это же грабёж какой-то, Владимир… — по большей части деланно возмутился Пожарский, но император продолжал гнуть свою линию.
— На этом разговор окончен.
* * *
Внутри кабинета князя Пожарского царила гробовая тишина. Князь молча уставился в камин, заворожённо наблюдая за
