Препод 5 (СИ) - Курзанцев Александр Олегович Горный мастер
Вот только привёл меня он не к себе домой. Отперев кое-как имевшимся ключом массивную дверь, гном ввалился в небольшой зал, посредине которого стояла выплавленная из золота статуя.
Впрочем, нет, это было не золото, а какой-то другой металл, потому что золото, хоть и неплохо аккумулирует ману, но такой плотности ему никогда не добиться. В магическом зрении статуя буквально полыхала находившейся в ней магией.
Опустившись на колено, гном склонил голову и произнёс:
— Великий Дух Гор, дай мне сил очистить разум и верну крепость телу.
Застыв на месте, стараясь даже не дышать, я старался запомнить всё, самую мельчайшую подробность, и увидел, как на миг на теле гнома активировалась какая-то магическая печать, и точно такая же вспыхнула на статуе. И поток маны, хлынув в горного мастера, наполнил внутренние каналы, разгоняя по ним магический поток. Вахур застонал, но не от боли, а от блаженства, буквально купаясь в мане, запустившей ускоренную регенерацию и восстановление организма. А затем печать погасла, и с пола поднялся абсолютно трезвый гном. Словно не ползал минуту назад вдрызг пьяный по полу.
— Всё, пойдём, — невежливо толкаясь, он выпроводил меня за двери, заперев их ключом обратно.
— В общем, питьё ты придумал достойное. Мало что может так свалить с ног настоящего фучийца. Думаю, в награду клан вполне может одариться чем-то полезным такому магику как ты.
Горный мастер что-то говорил, но я почти не слушал. Мысли мои занимала статуя бога. Сиречь — идол, которому гном явно возносил что-то типа молитвы и получал в ответ порцию силы через магическую печать. А зал был, по сути своей, храмом бога. Вот значит, как они получали его силу, через организацию полноценного культа. А ведь на остальной территории Яола об этом и не догадываются. Что магию можно творить не только от собственного источника.
Я ещё не знал, как эта информация может мне пригодиться, но то, что она чрезвычайно важна, понимал. Новый путь, который, правда, неизвестно куда может завести.
Глава 10
Вылетал я от гномов в великой задумчивости. Ну, и с прибытком, куда без этого. В качестве питающего элемента мне в пепелац они впихнули плиту из кристаллида, тем самым повысив дальность полёта примерно до бесконечности. Если зарядить, конечно. Ну, и ценность аппарата выросла примерно настолько же. Любой серьёзный маг немедленно захочет такое себе. А летел я в Итонию, где серьёзных магов хватает. Сопрут ведь, как пить дать сопрут. Поэтому сверху к кристаллиду я ещё затребовал противоугонную систему из тританиума. Стоит убрать кругляш обычного магнита с особой точки под панелью, и перемычка из тританиума наглухо рубит любое движение магии к двигателям. Как, собственно, и возможность колдовать внутри пепелаца.
Но это так, технические моменты. Больше меня занимала их особая связь с божеством. Полноценный культ, со статуями и, видимо, подношениями, в ответ на которые избранным в виде мастеров и проходчиков даётся доступ к божественной магии. Пожалуй, что-то немного похожее я видел у моих паладинов. Вернее, у Айны в момент сильного душевного переживания. Впрочем, нюанс был ещё в том, что хоть своего магического ядра у гномов не было, но система манаканалов в теле присутствовала, позволяя проводить и манипулировать сторонней магией. Интересно, ещё у кого-то такое существует?
Стоило пересечь пролив, разделяющий Итонию на две части, как я немедленно принялся высматривать ориентиры ближайшего населённого пункта. Нужно было выяснить, где находится Итонийская академия магии, и как к ней быстрее прилететь.
Рыбацкая деревня дворов на пятьдесят мне попалась спустя минут пятнадцать рысканья вдоль побережья. Не самый идеальный вариант, я больше рассчитывал на портовый городок, но даже в такой деревне могла найтись парочка магов, знающих, как проехать в Академию.
Пугать селян, свалившись с неба на диковинном аппарате, я не стал, приземлился за небольшой рощицей и уже пешком вышел к окраинным дворам.
С первого взгляда деревенька показалась очень уж бедной, в Империи как-то позажиточней, что ли были. Там и дома иной раз в два этажа, и огороды, крепкий тын, центральная улица либо камнем, либо деревом укреплена от раскисающей в дождь земли. Здесь же меня встретили покосившиеся от времени, наполовину ушедшие в землю хибары, подпёртые снаружи жердями, чтобы совсем по брёвнышку не раскатиться, непросыхающая, замешанная множеством ног грязь на кривых улочках, серость и мрак. Да и жители выглядели не лучше. Я успел заметить пару детишек, вместо одежды на которых был натянута грубая мешковина с прорезями под голову и руки. Обуви у них тоже не было. А затем взгляд привлекла женщина в сером домотканом платье, вышедшая из избы с плетёной корзиной в руках. Она остановилась у жердей во дворе, вытаскивая из корзины рыбацкие сети, развешивая, вероятно, для просушки.
Правда, сходу завязать разговор у меня не вышло. Селянка, стоило мне её окликнуть, оглянулась, взвизгнула со страхом и бросилась обратно в дом, хлопая дверью, а затем и ставнями окон закрываясь изнутри.
«Странная какая», — ещё подумал я, но стоило мне пойди к другому дому, как там тоже, боязливо выглянув из окна, быстро закрылись.
Я шёл вглубь деревни и стук захлопывающихся ставен, словно треск кастаньет, сопровождал каждый мой шаг.
— Дурдом какой-то, — пробормотал я, впервые сталкиваясь с подобной реакцией.
В Империи, да и в Тингланде, магов не боялись. В Королевстве даже уважали, ввиду меньшей численности и большей востребованности. Но страх?
А затем мне навстречу выехала небольшая процессия, возглавляемая, тут мои глаза округлились, обвешанным амулетами, как ёлка, одарённым. Средних способностей, судя по не самому впечатляющему резерву, он горделиво восседал на кресле, установленном на телеге, которую тащили два заморенных мужичка.
Мне аж поплохело от такой картинки. Это что за махровое средневековье у них тут? Да даже не средневековье, а дикарство какое-то с вот этим вот шаманом во главе. Магом его язык не поворачивался назвать, потому что маг — это, пусть среднее, но образование, которое в местных реалиях на голову выше не одарённой массы народа. И такую дикость ни один известный мне маг творить бы не стал.
Пока я с неверием во взгляде рассматривал колоритную делегацию, те успели подъехать ко мне, остановившись в десятке метров, и этот туземный колдун, подскочив на ноги, воздел посох, который держал в руках, вверх, заорал, брызжа слюной, что-то не слишком понятное, но, судя по тону, угрожающее.
Тут я понял, что странная кираса на нём сделана из самых настоящих человеческих рёбер, а голову венчает шлем, использующий части человеческого же черепа.
Зубы мои скрипнули, а кулаки сжались, особенно когда я вслушался в то, что он орал в мой адрес.
Если убрать ругань, то получалось, что он какой-то там победитель чего-то там, и эта деревня его по праву сильного, и он уничтожит любого, кто посягнёт на его право. И что я должен благодарить богов за то, что меня отпускают отсюда живым и вообще убирался бы я поживей, а то его терпение не безгранично. Это я перевожу на нормальный, потому что в оригинале не ругательными были только отдельные слова и междометия.
Тут я пригляделся, благо зрение у меня было острее некуда, и разглядел капельки пота, текущие по искажённому лицу. И понял — этот бабуин с посохом на самом деле дико меня боится и пытается самого взять, что называется, на испуг, изображая неведомую крутость. Стоило мне это понять, как злость ушла, осталось лишь чувство брезгливости, словно прикоснулся к чему-то мерзкому и грязному.
— Замолкни, — глухо произнёс я, зажигая в руке огненный шар размером с его голову.
Такой мог бы спалить разом всю его телегу вместе с креслом. Сам бы он, благодаря амулетам, может, и выжил, но я не напрягаясь мог зашвырнуть не один десяток таких, один за другим.
Но как же разительно поменялось его поведение, стоило мне сделать это. Тут же бросившись на колени, он с глухим стуком ткнулся лбом в дно телеги и запричитал визгливым, почти бабским голосом:
