Начальник милиции. Книга 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль
— Алло! — недовольно взялся он за трубку.
Из динамика слышался мужской голос, но что именно он говорил, не разобрать.
— Что значит, не можете дозвониться? — пробурчал Рыбий Глаз. — Дозвонились же… Что? В дежурную часть не можете дозвониться? Минуту…
Купер поднял глаза, поискал среди присутствующих и остановился на дежурном:
— Баночкин! Какого пирога до тебя не могут из прокуратуры дозвониться? У нас труп вообще-то!
— Так это самое… Евгений Степанович… я же у вас на планерке сижу, — встал Михаил, загораживая свет от окна.
— Он у меня на планерке сидит, — передал слова Купер в трубку. — Угу… Нет уж, пусть дежурный группу сам собирает, я же сказал, у меня совещание важное. Я его отправлю сейчас туда. Он вам перезвонит. До свидания…
Начальник положил трубку и, чуть поморщившись, приказал Баночкину:
— Иди вниз, звони в прокуратуру, там труп какой-то у них, просят группу собрать в полном составе и отправить. Давай, занимайся.
Баночкин ушел, и остальные ему позавидовали, потому что нам-то ещё слушать про рост преступности в Лос-Анджелесе.
Но через некоторое время в дверь кабинета постучали, просунулась снова широкая, как футбольный мяч, морда Баночкина:
— Разрешите, Евгений Степанович?
— Чего еще? — скривился Рыбий Глаз.
— Я созвонился со следователем прокуратуры, он сказал, что ему нужен кинолог, инспектор уголовного розыска и криминалист.
— Убийство, что ли?
— Непонятно, обнаружен сгоревший труп на старой лодочной станции.
— Ну так несчастный случай при пожаре, — хмыкнул шеф.
— Да, но у трупа отрезан палец.
— Что⁈ Палец⁈ — Купер вскочил, все-таки палки он в колеса раскрываемости ставит, но то все больше по кражам — где меньше заметно, а за такие особо тяжкие преступления с него и шкуру могут спустить, если что не так. Тут уже подведомственность не только милицейская, за дела такой категории прокуратура ответ держит, а о фактах убийств, к тому же, спецсообщением в Москву положено докладывать.
— У нас убийство, а я ничего не знаю! Баночкин, какого хрена я узнаю последним, да еще и от прокурорского следователя⁈ Дармоеды! Да вас в поля надо, а не в милиции протирать штаны!
— Так это самое, Евгений Степанович, люди нашли труп и сразу в прокуратуру позвонили, я не мог доложить. Не знал…
— Почему эти тупые люди в вашем тупом городишке звонят в прокуратуру, а не в милицию⁈ Скажи мне, а?..
— Так до 02 они не дозвонились. Я же на планерке был, а помощника у меня нет. Хотя такое дело — по штатке положен.
— Я тебе выговор в следующий раз влеплю, если подобное повторится.
— Так это что, мне на планерки можно не ходить? — не слишком успешно сдерживая радость, просиял Баночкин.
— Ещё чего! — фыркнул Купер.
* * *На место происшествия я прибыл с Мухтаром на своем мотоцикле. Пес, распробовав люльку, теперь ни за что не соглашался ездить в кандее УАЗика. Да и мне было приятнее добираться на «Урале» и ни от кого не зависеть, не стукаться в тесноте почкой о кочку и о криминалистический чемодан.
Прибыл я одним из первых. Машина дежурной части с криминалистом и оперативником поехала еще за прокурорским и судмедэкспертом.
Лодочная станция была, конечно, на берегу реки — недалеко от дачного массива, в котором я прятал Пистона. Это и без того старое, полузаброшенное помещение теперь еще и почти полностью сгорело. Пожарные сматывали рукава, а головешки лишь парили и уже не шипели.
Несколько зевак стояли и глазели чуть поодаль. Среди них расхаживал немолодой участковый с загорелым и обветренным, как у хлебороба, лицом. Кого-то уже расспрашивал о случившемся.
Увидев милицейский «Урал» и Мухтара, он поспешил ко мне. Так уж повелось, что на происшествиях мне будто бы делали свой особый доклад, вводя в курс дела, подробно рассказывали обстоятельства случившегося те, кто первый прибыл на место. Я так всех приучил. Это для того, чтобы я представил себе хотя бы предположительно, откуда пришёл преступник и в какую сторону смылся, что и где задел, взял, куда наступил и прочим образом потрогал — и вот в эти-то точки сперва и направил собаку.
— Привет, Сан Саныч, — участковый протянул заскорузлую руку.
Я ответил на рукопожатие, а он сразу перешел к делу. Будто не терпелось ему рассказать, что тут стряслось…
Глава 11
— Там такое дело! Труп обгоревший. Мужик какой-то, — махнул рукой на дымящийся остов лодочной станции участковый Никитич. — Личность пока не установлена. Документов, — произнёс он, делая ударение по привычке на второй слог, — в штанах не имеется, потому как портки, если и были, вместе с кожей и другой одёжкой в золу сгорели. Опознать сложно, на нем, что называется, лица нет. Одним словом — головешка сплошная.
— А мне сообщили, что еще и палец отрезан, — нахмурился я. — Если он так обгорел, то как же определили, что отрезан?
Собеседник мой развел руками — мол, да пересчитали, как же ещё — и я добавил:
— Может, и раньше не хватало?
— Это да, — участковый задымил дешевой «Примой», — при пожаре пальчики в первую очередь дотла сгорают, сколько раз наблюдал такую картину, но тут оказия вышла, повезло ему, если можно так сказать. Весь обуглился, и рука, вернее, то место, откуда пальцы растут, забыл, как называется…
— Кисть, — подсказал я.
— Она самая, — кивнул Никитич. — Пойдем, сам посмотришь. Зрелище не для слабых, правда, лучше десяток висельников понаблюдать, чем такое. Ты как с поджаренными трупами? Дружишь?
— Если для службы надо — со всякими дружу. А так хороводов не вожу.
Уж чего-чего, а мокрых дел я бы избегал хотя бы в этой жизни, если б только мог.
Я прицепил Мухтара к мотоциклу — боюсь, что на месте происшествия все запаховые следы уничтожены огнем и волной воды из пожарной цистерны, и на пепелище ему всё равно делать нечего. Старший пожарного расчета что-то там отрапортовал участковому, передал какую-то бумажку. Расчет погрузился в машины, и красная «водовозка», сделанная на базе самого массового сейчас в СССР грузовика — пятьдесят первого ГАЗика — с чувством выполненного долга чинно укатила.
Интересно выходит, в СССР и в военном деле, и в пожарном уже вовсю на смену устаревшим таким грузовикам внедряются трехмостовые громадины ЗИЛы 131-й модели. А тут, в Угледарской области, и конкретно в Зарыбинске порой кажется, что время остановилось. И если бы не странные преступления, да вот еще и труп без пальца, то городок вполне можно было бы назвать если не замшелым, то тихим и спокойным. А теперь Твин Пикс какой-то получается.
Я прошел за участковым по головешкам и оказался меж обгоревших стен, внутри небольшого помещения с местами обвалившейся крышей. По ней еще стекала черная вода.
— Осторожно! — предупредил участковый. — Держись открытых участков, чтобы кровлей не придавило.
В углу, на утрамбованном до бетонной твердости земляном полу, лежал труп. Тихенький, дохленький и черный, очень похож на манекен расы вовсе не европейской. Обуглился до неузнаваемости. Но в том, что ему — а вернее, нам, — повезло, Никитич был прав. Левая рука лежала в луже и сохранилась относительно нормально. Ну, как — нормально? От огня, конечно, тоже пострадала, но не как правая, и видно не только то, что мизинец отсутствует, а и то, что на обрубке запеклась кровь. Его явно действительно недавно отчекрыжили.
— Эта лужа откуда? Пожарные налили? — спросил я.
— Они добавили, — кивнул участковый. — Но лужа и до них была. Вон там смотритель среди зевак, я его поспрашивал уже. Говорит, что кровля протекала, и лужа была.
— Получается, что рука попала в лужу и поэтому сохранилась.
— Ну да… я же говорю, повезло…
Повезло так повезло, если бы не сей факт, готов поспорить на получку, что наш следователь прокуратуры Федор Леонидович бы списал все на несчастный случай. Мол, угорел мужик, оплавился, с кем не бывает. А тут что — следы пыток, получается? Не сам же он себе мизинец отрезал?
