Пришествие князя тьмы - Иван Непейпиво
— Да-да-да! Размажь его, кому говорят! Прибей этого недомерка! Эх, сейчас будет жара-а-а!
Парнишка заходился в восторженном припадке, подпрыгивая и размахивая руками. Мне на миг захотелось отвесить ему хорошего пинка, чтоб не мельтешил. Но я сдержался. Нет уж, лучше прикинусь ветошью и понаблюдаю пока.
Наконец юный болельщик счел нужным сместиться влево, и моему взору открылась поистине феерическая картина.
В центре небольшой лужайки, густо поросшей пожухлой травой и одуванчиками, развернулось нешуточное сражение. С одной стороны, на позиции застыл здоровенный детина, сплошь покрытый каменной броней. Его глаза ярко сверкали янтарем, а из приоткрытого рта вырывалось клубящееся облачко… пыли?
Я сразу смекнул, что это земляной перст — редкая разновидность големов, повелевающих недрами и почвами. Говорят, эти ребята… ну, легендарные могут за пару минут возвести неприступный форт или, наоборот, обрушить построенное, втоптав в грунт. С ними шутки плохи, это уж точно.
Напротив земляного красавца застыл настоящий силач — мускулистый, широкоплечий, с буграми мышц, упругими как каменные глыбы. Таких перстов называли «богатырями» — за их невероятную силу и способность крошить валуны голыми руками.
Этот экземпляр был особенно впечатляющ. Гладкая бронзовая кожа лоснилась в свете костров, обтягивая литые мускулы, бугрящиеся при каждом движении. Квадратная челюсть и тяжелый взгляд исподлобья придавали ему сходство со статуей.
Даже сейчас, замерев в боевой стойке, он выглядел как языческий идол, высеченный из цельного куска гранита. Ни капли лишнего жира, ни одной расслабленной мышцы — все в нем дышало грубой мощью, способной испепелить противника одним прикосновением.
Я затаил дыхание, потрясенный открывшимся зрелищем. Нет, это вам не хлипкие человечишки! Воистину, оказаться меж двух огней в их схватке — незавидная участь.
— Да начинайте уже, чего тянете! — раздался возмущенный выкрик из толпы. — Развели тут церемонии, понимаешь. Сейчас Утес твоего землероя на куски порвет, мало не покажется!
Утес, стало быть, кличут этого мордоворота. Что ж, вполне подходяще. Уж больно он на каменюку здоровенную смахивает.
Будто услышав призыв своего болельщика, богатырь шевельнулся и, пригнувшись, ринулся вперед. Земля загудела под его стопами, полетели комья грязи и обломки веток. Казалось, по лужайке несется живая лавина, сминая все на своем пути.
Но земляной голем был начеку. Глухо взревев, он с силой топнул ногой — и почва перед ним вздыбилась, выпуская на волю исполинские глиняные корни. Они разворачивались в воздухе, словно щупальца спрута, норовя опутать нападающего, уклоняющегося от каменных снарядов.
И Утес, похоже, это прекрасно понимал. С ловкостью, не свойственной его комплекции, он петлял меж летящих булыжников и подныривал под струи щупальца. То и дело взмывал в воздух, чтобы обрушиться на врага всей своей богатырской массой.
Да только не так-то прост оказался земляной исполин! Всякий раз умудрялся в последний миг прикрыться щитом.
— Землю сотряси, болван! Чего мелочиться-то? — раздался чей-то раздраженный вопль. — Развоплоти его к чертовой матери, и дело с концом!
Толпа одобрительно загудела, поддерживая дельное предложение. И голем, будто только того и ждал, вдруг застыл на месте, раскинув огромные ручищи.
В следующий миг земля содрогнулась, словно в предсмертной агонии. По лужайке побежали трещины, из которых повалил удушливый дым. Дрогнули могучие стволы деревьев, посыпались сухие ветки…
Утес отчаянно взревел и попытался ринуться в атаку, но его ноги увязли в жидкой трясине. Еще мгновение — и он начал медленно погружаться, беспомощно молотя руками.
Толпа разразилась восторженными воплями. Вот она, долгожданная развязка! Сейчас землерой победит. Эх, жаль только ставки не успел сделать — глядишь, сорвал бы куш.
Но тут произошло нечто странное. В тот самый миг, когда голова Утеса почти скрылась в зыбучих песках, он словно очнулся. Гулко взревев, рванулся из последних сил — и каким-то невероятным образом умудрился вытащить себя!
Толпа ахнула, не веря своим глазам. А богатырь, шатаясь, поднялся на ноги и, сплюнув грязь, процедил:
— А вот хрен тебе, а не легкая победа!
И, отступив на пару шагов, он вдруг сорвался с места и ринулся на голема подобно ядру из пушки. Тот лишь тупо хлопал глазами, глядя на стремительно приближающуюся тушу.
А потом грянул чудовищный удар — и голем с жутким хрустом развалился на куски, словно был из песочного теста! Обломки брызнули во все стороны, погребая под собой незадачливых зрителей.
На миг воцарилась оглушительная тишина. А затем толпа взорвалась восторженным ревом.
— Красава, Утес! — надрывался давешний болельщик.
Бронзовый гигант лишь усмехнулся, стряхивая с плеч каменное крошево. И вдруг начал стремительно уменьшаться в размерах, пока не принял облик самого обычного паренька — невысокого, коренастого, чуть старше меня самого.
Голем же собрав себя по частям, попросту осыпался грудой песка и глины, а затем из кучи вынырнула… девчонка! Самая настоящая, живая, только с ног до головы перемазанная землей.
Но куда больше публику взбудоражило другое:
— Гляньте-ка, очухался, голубчик! — раздался чей-то ехидный возглас.
И не успел я глазом моргнуть, как меня схватили, поставили на ноги и поволокли к самодельной арене. Приглядевшись, я осознал — да это же старое кладбище! Вот уж воистину, додумались устроить побоище на костях.
А вокруг уже столпились знакомые лица. Дмитрий, Анна, Гром — последний стыдливо прятал глаза, не смея встретиться со мной взглядом.
На огромном могильном камне восседала коротко стриженная девица. Из-за спин парней я не мог толком разглядеть ее лица — они словно нарочно загораживали обзор.
Зато хозяин Утеса, Алексей, тут как тут, встал напротив меня. С гаденькой ухмылкой подошел ближе, всем своим видом излучая превосходство.
— Ну и чего тебе от меня надо? — процедил я, борясь с желанием смачно харкнуть ему под ноги. Вот ведь сволочь лощеная — так бы и врезал по наглой роже!
Но тут вперед выступил Шереметьев и, скривившись, словно от зубной боли, выплюнул:
— Ты меня бесишь, Ваня. Твоя семейка — еще больше. Из-за вас у моего папаши в последнее время нервы ни к черту, все трясется над поместьем. А виноват в этом — ты!
Я невольно расхохотался. Но меня прервала Анна. В мгновение ока она оказалась рядом, вывернула мне руку и сдернула перчатку.
— Вот, полюбуйтесь! — торжествующе возвестила стерва, выставляя мою ладонь напоказ.
Ах ты ж зараза белобрысая! Больно-то как — аж искры из глаз. А хватка стальная, профессиональная. Ишь, цыпочка с норовом — никак, боевыми искусствами увлекается? Оно и видно, далеко пойдет. Если,
