Пожиратель Чудовищ. Часть 2 - Юрий Розин
Одевшись и сердечно поблагодарив работников склада, я, снова чувствуя себя белым человеком, а не диким папуасом, направился прямиком в лазарет. Нужно было проведать Рахиру. Её состояние волновало меня, на самом деле, куда больше грядущего состязания с Лунным Волком.
В палате, куда меня привёл явно шокированный моими размерами санитар, стояло четыре койки, сдвинутые вместе, чтобы трёхметровая пациентка поместилась на них целиком.
Рядом с Рахирой на стуле сидел Граст, её брат, и читал вслух какую-то беллетристику. При виде меня он замолчал на полуслове, отложил книжку, встал, потом подошёл и опустился передо мной на одно колено.
— За то, что ты снова спас мою сестру, я…
— Заткнись и встань, — вздохнул я. — Не за что.
Может быть это и было в чём-то оскорбительно для их культуры, но ещё мне не хватало присяг и прочей подобной хрени.
— Привет, Тим, — смущённо улыбнулась Рахира.
— Привет. Подожди за дверью, будь добр.
— Да, конечно.
Граст вышел, вытолкав также и санитара. С недоверием глянув на стульчик, на вид слишком маленький и хлипкий для моей задницы, я уселся у кровати прямо на пол, пристально посмотрел на Рахиру.
— Я слушаю.
— Ты ведь сказал: «Забыли»? — попыталась улыбнуться она.
— Я наврал, чтобы ты лишний раз не нервничала. К тому же то, что затем нас сожрал здоровенный подземный червь и мне пришлось вытаскивать тебя сначала из его желудка, а потом, умирающую, тащить на своём хребте до самого форпоста, в это «забыли» не входило. Так что я слушаю. Очень внимательно.
Воительница тяжело вздохнула.
— Прости меня за то, что пошла в гнездо, хотя ты сказал мне этого не делать. Я привыкла быть командиром в нашем с братьями небольшом отряде. Хотя я сама предложила помочь тебе, меня бесило, что ты постоянно указываешь, что мне делать и как, при этом продолжая отгораживаться. Прости, что не послушалась, и что тебе пришлось так рисковать из-за меня. И да, я, разумеется, не виню тебя за ногу.
— Ещё бы ты винила, — хмыкнул я.
— Ладно, я поняла! — взвилась она. — Хорошо! Ты должен прикончить монстра седьмой, а то и восьмой ступени, для этого заручиться поддержкой целой фракции с кучей одарённых шестых ступеней. Мне с моей силой в этом всё отведена максимум роль младшего офицера, и на результат я никак не смогу повлиять. Я поняла! Когда я восстановлюсь, я заберу братьев и уйду из форпоста, и тебе больше не придётся заботиться обо мне и переживать, что со мной может что-то случиться! Доволен?
Я потёр виски. Пока я возвращался в форпост с Рахирой на спине, у меня было время подумать не только о том, как я буду себя ставить перед первым Стражем. Разумеется, я думал также и о воительнице. И не только потому, что она медленно умирала прямо у меня на руках.
Почему я раз за разом отвергал её чувства?
Потому что у меня уже была Эллиса? Допустим. Но, во-первых, мы с баронессой никогда не обсуждали какие-то серьёзные отношения. По сути, всё ограничивалось взаимной выгодой и сексом. А во-вторых, хотя у меня и не было цели после попаданства собрать вокруг себя гарем, я в принципе никогда не придерживался идей абсолютной моногамии.
Я был против лжи — это да. Но отношения с несколькими женщинами и ложь всё-таки вовсе не были синонимами.
Потому что она могла стать помехой в охоте на Кантарику? Допустим. Но, хотя на этот раз её спасение действительно едва не стоило мне жизни, с другой стороны оно же стало и невероятным шансом, подобного которому мне могло никогда не представиться при других обстоятельствах.
Понятно, что прямой заслуги Рахиры в этом не было. Но появление Шай-Хулуда показало мне очень наглядно, что в этом мире могло произойти буквально всё что угодно. Так что мысль о том, что девушка наверняка приведёт меня к провалу данного Пятёркой Великих задания, всё-таки была далека от истины.
Наконец, последний вариант: потому что я был слишком гордым, чтобы не самому начать отношения с девушкой, а «принять её ухаживания». Допустим. Мужская честь и все дела.
Но, с другой стороны, уверен: ни один «настоящий мужик» ни за что не отказался бы от подобного предложения на самом деле шикарной девушки. Если не был идиотом, импотентом и если был уверен, что это не розыгрыш или подстава.
Так что, если задуматься, это была никакая не мужская честь, а скорее какая-то детско-пацанская принципиальность. «ТОП!» ножкой. И в принципе-то не удивительно, ведь технически мне должно было исполниться двадцать только через три месяца. Как бы жизнь ни заставила меня измениться и повзрослеть, в чём-то я неизбежно остался девятнадцатилетним парнем с девятнадцатилетними загонами.
Я мог сказать: «Да, прощай, было приятно познакомиться», — и на этом история бы закончилась. Уверен, Рахира пострадала бы, но в итоге нашла себе кого-то другого.
Но она ведь мне действительно нравилась. Я ревновал её к бойцам отряда Вурги не потому что она как-то мной манипулировала. Спасать её бросился я не потому, что мне это было выгодно, потому что мне было бы стыдно перед её братьями или потому что «так было правильно». И переживал за неё, несясь на всех парах к форпосту я не так, как переживал бы за случайного человека или, к примеру, Ма’Ауро, если представить его на месте Рахиры.
Так был ли смысл дальше ломать комедию и строить из себя неприступную крепость? Я был против лжи, и против лжи самому себе в том числе.
Воительница, распалив саму себя, продолжала что-то говорить, но я уже особо не слушал. Склонившись над койкой, я впился в её губы поцелуем, запустив в её рот свой нечеловечески длинный и гибкий язык.
В первую секунду шокированная такой резкой сменой течения диалога Рахира предприняла слабую попытку вырваться. Но я был во много раз сильнее даже без учёта её истощения, и попытка не удалась. А затем она уже и сама отбросила мысли о побеге, обхватив мою шею руками и неожиданно умело ответив на поцелуй.
Оторвались друг от друга мы только секунд через тридцать.
— Будешь меня слушаться? — спросил я, глядя ей прямо в глаза.
— Буду… — ответила она, тяжело дыша.
— Ну и славно. Выздоравливай поскорее, а то эти больничные кровати слишком хлипкие, — я продемонстрировал оторванный поручень койки. Впрочем, думаю, подтекст Рахира тоже поняла очень хорошо.
* * *
Два следующих дня я особо ничего не делал. Если не считать сравнительно простых тренировок по четыре-пять часов вечером, а потом более сложных, но и куда более приятных тренировок с Рахирой перед сном.
Пил, ел, знакомился с членами фракции первого Стража, осматривал территорию штаб-квартиры. Задумавшись обо всём ещё раз и более тщательно, я в итоге пришёл к неожиданно очевидной мысли.
А что будет после того, как я убью Кантарику?
До сих пор это казалось мне настолько трудновыполнимой миссией, что я попросту не позволял себе думать о том, что будет потом, сосредоточив сто процентов внимания на медведице. И, пожалуй, это было неправильно.
Как я когда-то сказал Морнону, ставя перед собой цели, даже если ты не достигнешь их в итоге, ты наверняка сможешь сделать минимум половину задуманного. И чем масштабнее цель, тем большего ты сможешь достичь в стремлении к ней.
Глобально моя цель была в убийстве Палема и это было ОЧЕНЬ масштабно. Но в моменте я зациклился на данном Пятью Великими задании и тут уже о каком-то серьёзном размахе сложно было говорить.
Я должен был думать не только о Кантарике, но и о том, что её смерть сможет мне дать, и о том, что я смогу получить на пути к её убийству. И самым очевидным ответом на эти вопросы был Золотой Ястреб.
Во фракции первого Стража по большей части состояли похожие на неё саму люди. Прямолинейные, не склонные к каким-то интригам, ответственно выполнявшие свою работу, ценившие дух товарищества и честь.
Разумеется, нельзя было всех их по умолчанию считать одинаково замечательными ребятами. Но, знакомясь и общаясь со всё новыми и новыми людьми в эти два дня, я всё больше и больше верил в то, что отказ Увкара принимать меня в Трёхглавого Змея был каким-то провидением судьбы.
К тому же довольно очевиден стал определённый кризис роста, как бы цинично от меня это ни звучало.
Когда я только-только прибыл в этот мир, прогрессировать мне удавалось едва ли не каждый день. Я меньше чем за месяц взлетел с нуля до уровня пятой ступени. А за следующий месяц не смог добраться даже до уровня седьмой.
Понятно,
