Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ) - Март Артём
— М-да? — Хмыкнул Егор, храбрясь изо всех сил. — И как же ты это сделаешь? Ну разве что убьешь меня. Ну тогда придется тебе подыскать другого диверсанта.
В следующее мгновение, в желтоватой от света фонарей полутьме, окружившей вокзал, белым пятном блеснула дутая курточка Светы. Она тут же привлекла к себе взгляд Егора.
— Да че ты боишься, краля. Не тронем мы тебя. Все будет ништяк.
Егор нахмурил брови, когда увидел, как здоровенный мужик в спортивных штанах, водолазке и кожанке вывел на платформу маленькую и хрупкую, по сравнению с ним, Свету. Девушка побледнела, старалась прятать глаза, боясь смотреть на братков. За спиной братка выросли еще четверо крепких мужиков.
— Красивая у тебя девчонка, — хмыкнул Косой. — Говорил же, береги ее. Город у нас неспокойный.
* * *— Ума я не приложу. Что нам с ним делать? — Проворчал Степаныч. — Вот куда его девать?
Мы ехали на пассате, оставляя низкорослые домишки окраины Армавира за спиной. Дорога убегала за город, к селу Вольное, в котором у Степаныча и находилась его старинная дача.
Село было малонаселенным, и проживали в нем в основном старики. Это потом, к концу нулевых, станет оно элитным поселком для состоятельных людей, желающих убежать от городской суеты. Сейчас же там росли только ветхие домишки, да заброшенные дачи, оставленные армавирцами.
К слову, подходил вечер. День же был у нас довольно насыщенным. Сегодня утром на склад зашла дежурить первая смена. Я сам расставил людей по постам, инструкции они уже и так знали. Мы проверили связь и оставили обороновцев на дежурстве. Сами же погнали на прачечную.
Часов в девять я направился в центр города, на перекресток Халтурина-Мира. В это время там собирались работяги. Прорабы бригад строителей-шабашников, или, как их еще называли «шабаи», оставляли на местной доске объявлений записки о том, что им требуется работа. Нередко тут, у стен дореволюционных красивых домов, тянувшихся от Урицкого моста до центральной площади, можно было найти рабочие бригады в полном составе.
Я, вот, и нашел. Старый усатый мужик с внушающим уважение животом представился мне Сергеем Андреевичем. Сказал, что в советские годы трудился в госстроительстве, а после развала страны, занялся частным бизнесом. В бригаде у него, по его словам, было еще четыре человека. Сам он — каменщик, с ним подмастерье, маляр-штукатур, ну и пара разнорабочих. Так и трудились.
— Хочешь глянуть на нашу работу? — Говорил прокуренным голосом Сергей Андреевич. — Посмотри на пригород Армавира. Что ни частный дом, то наша кладка!
Их я и нанял. Часов до трех мы осматривали фронт работ, договаривались по цене и стройматериалам, которые могли понадобиться рабочим. В результате сошлись, что ремонт начнется завтра с утра.
А потом настало время для самого сложного дела сегодняшнего дня: нужно было решить, что делать с Мироном. Этим мы со Степанычем и занялись.
Уже несколько дней, пока мы с Егором планировали нашу «операцию», Фима возил Степаныча на дачу раз в день, чтобы покормить бандита и проверить, как он там поживает. Сейчас же мне предстояло решить этот вопрос окончательно.
— По всем законом логики его нужно убить, — сказал я холодно.
— Ты хочешь прикончить Мирона? — Хмуро спросил Степаныч.
— Нет, не хочу. Но это будет самым верным решением проблемы. Посуди сам: если его просто отпустить, он сдаст нас мясуховским с потрохами. Тогда нам всем конец. Горелый будет мстить, и за своих дружков, и за деньги. Сразу догадается, кто их взял. Отвезти его в полицию? Во-первых, не факт, что его не отмажут. А во-вторых, он может много что рассказать в милиции. Много такого, что их внимание надолго обратится на Оборону. Сам понимаешь, чем это может грозить.
— Понимаю, — ответил понуро старик. — Убьешь?
— Еще не знаю. Сначала хочу поговорить с ним. Узнать, как он настроен.
— Зачем? И так понятно, как он настроен, — вопросительно посмотрел на меня Степаныч. — Хочет выжить, свалить, и желательно, прикончить нас в отместку.
— То, что хочет выжить, может сыграть нам на руку, — задумчиво произнес я.
— О чем ты?
— Потом. Поймешь все на месте. Есть у меня кое-какие мысли по поводу Мирона. Но о них позже.
— Ладно, Витя, — вздохнул Степаныч. — Я знаю, что ты примешь правильное решение. И каким бы оно ни было, мы с мужиками его поддержим.
— Спасибо, Степаныч, — сказал я, не отрываясь от руля.
Наш пассат прохрустел по гравию дороги. На перекрестке я завернул машину вправо.
На короткой, дальней улице поселка, почти рядом с бегущей тут железной дорогой, было совсем немного домишек. На отшибе, перемежаемые поросшими бурьяном и порослью молодой акации пустырями, стояли две заброшенные хатенки. По другую сторону последним домом была дача Степанова. Деревянный дом, крашенный давно облупившейся синей краской, серел вдали шиферной крышей. Спереди отделял его от дороги железный зеленый забор, по бокам — сетка рабица.
Мы подкатили к дому, поставили машину перед забором, на некошеной земле.
— Замок на месте, — сказал Степаныч, осмотрев навесной замок, сковывающий калитку и заборный столб толстой цепью.
— Думаешь, собирается свалить? Ну пусть попробует.
— Глаза у него злобные, — покачал головой Степаныч, потом вздохнул. — Смотрит постоянно на нас, как будто мы ему не еду, а говно на подносе приносим.
Я хмыкнул.
Мы вошли в неухоженный двор, потом на крыльцо. Тут, на входной двери, тоже висел замок. Степаныч отпер его маленьким ключиком, снял.
Внутри дачи было пусто. Мебели тут почти не осталось, и в широкой кухне, занимавшей почти всю заднюю часть дома, с порога виднелся большой деревянный стол. В общей пустоте он очень выделялся, выглядел как-то инородно.
Мы прошли на кухню. Я помог Степанычу отставить стол к стене. Потом старик принялся искать в деревянном полу зазор. Нащупав, подковырнул доски, освободив нишу.
— Помоги-ка, — сказал он, указывая на веревочные петли большого дубового люка.
Я бросил сумку с простой снедью: консервы, хлеб, бутылка воды. Отодвинул ее ногой в сторону.
Степаныч к тому времени уже открыл засовы, которые представляли из себя толстую, гнутую арматуру и железные петли, прикрученные к дереву шурупами. Вместе мы налегли и подняли тяжелый люк. Отставили в сторону.
— Это вы, язви вас! — Тут же раздалось из темных недр погреба. — Какого хера вы вырубили мне свет⁈
— Сука, Фима… — Проворчал Степаныч. — Видать, выключатель не тот щелкнул.
— Хайло закрой, — зло крикнул я в темную пустоту.
Степаныч щелкнул нужным выключателем, и в погребе зажегся свет. Глубокая яма, выложенная грубой кирпичной кладкой, имела на дне земляной пол. Стены были пустые. Степаныч заранее освободил их от полок. На дне, в углу, на каких-то тряпках, сидел грязный Мирон. Бандит щурился, защищая глаза от света лампочки.
— Ну, здорова, Летов! — Зло крикнул он, глядя на меня снизу вверх. — Че, приехал меня прикончить?
— Я сказал, закрой хайло, — повторил я. — Иначе хрен тебе, а не жратва. Понял?
Нахмурившийся, было Мирон отвел взгляд. Сидя спиной к стенке, он скрестил руки, сунул кисти подмышки.
— Рано или поздно меня хватятся, Летов, — сказал Мирон. — Горелый быстрой поймет, что со мной случилось, и тогда тебе п#зда.
— Думаю, Горелому сейчас совсем не до тебя, — я улыбнулся.
— Да? Это еще почему? — Ехидно хмыкнул Мирон.
— Просто, когда ты сдал дату и место стрелки, я поехал туда и немного пострелял по твоим, скажем так, работодателям из снайперки. А твои ребята, не сообразив, че происходит, стали стреляться с армянами.
— Витя, ты че несешь⁈ — Полушепотом возмутился Степаныч. — Зачем ты ему все…
Он не закончил. Я жестом попросил Степаныча молчать.
— Горец и Вова Меньшой погибли. Куча народу из мясуховских было убито или ранено. И спасибо за это, можно сказать, в том числе и тебе, Мирон.
Бандит выслушал все молча. Грязное лицо его было напряжено.
