Курсант: Назад в СССР 11 (СИ) - Дамиров Рафаэль
Щелкнул замок, послышались шаги в прихожей.
— Пап, привет! — щебетала Варя. — А ты чего так рано? Ты разве не с писателями на даче?
— Да ну их к черту! Старых пердунов. Снобизма в каждом из них больше, чем таланта у всех вместе взятых. А это чьи ботинки? Ты не одна?
— Да, ко мне коллега зашел. Андрей Григорьевич, ты его знаешь, вы виделись на юбилее Коровиной…
— Угу, — без особого энтузиазма отозвался папаша. — А по Коровиной, кстати, что нового? Не раскрыли?
— Нет пока…
Хозяева квартиры вошли в зал, я неспешно поднялся с дивана и протянул руку Светлицкому:
— Добрый вечер, Всеволод Харитонович.
— Добрый, молодой человек, — тот просканировал меня хмурым взглядом, но, наткнувшись на дружелюбную улыбку, ничего больше не предъявил, хотя видно было, что высказаться ему очень хотелось.
Он покосился на дочку в легкомысленном халатике и все понял. Вернее, додумал то, чего мы не успели сделать.
— Я так понимаю, вы уже уходите? — скосил на меня глаза писатель, увидев, как я снова сел на диван и взял в руки бокал с виски.
— Простите, если помешал, — голос мой звучал дружелюбно, я даже сарказм из него сумел убрать. — Да, конечно, уже почти ухожу, просто допью напиток быстренько… И еще хотелось всё-таки спросить вас о вашем творчестве.
— О моем творчестве? — Светлицкий вскинул черную с проседью бровь и уселся в кресло возле меня. — Вы читаете мои книги?
— Читает, — поспешила вмешаться Варя.
— Доченька, сделай мне травяного чаю, — Светлицкий спровадил ее на кухню, и мы остались одни.
— Ваши книги половина страны читает, — я не преминул кинуть леща мэтру. — Фактически, из писателей отечественных детективов только вы, Семенов и братья Вайнеры популярны.
Светлицкий довольно хмыкнул и смягчился:
— Они пишут про советскую действительность, это просто и банально, а мои детективы — в исторической обертке прошлых веков. Исторический детектив сложнее создать. Антураж эпохи и нравы ведь ещё достоверно передать надо. Какая из книг вам больше всего понравилась?
— «Записка с того света», — не моргнув глазом, ответил я.
— Странно, — немного скривился Всеволод Харитонович. — Я бы не причислил её к числу своих удачных творений.
— Читатели — и конкретно я — с вами не согласятся. Замечательная интрига, подача персонажей, и никто не мог предположить, что убийцей окажется муж покойной помещицы. Ведь он больше всех страдал от потери, всегда был на виду, и человек уважаемый.
— Да, — довольно кивнул писатель и, не дождавшись чая (Варя все еще гремела на кухне посудой), плеснул себе виски. — В этом-то и соль любой детективной интриги — убийца всегда должен быть на виду у читателя.
— Эх, было бы и в жизни так… Чтобы злодей всегда на виду был. Насколько бы проще их было поймать. Над чем сейчас работаете?
— Над новым романом, — уклончиво ответил собеседник.
— Про очередное кровавое убийство?
— Куда же без них… Читатели другого от меня не ждут.
— А можно подробности узнать?
Я хитро улыбнулся — мол, ну по знакомству выдайте секрет.
— К сожалению, нет… Только когда выйдет в печать, а до этого я никогда не рассказываю о сюжете и задумке.
— Боитесь, что ее украдут?
— Я ничего не боюсь, — улыбнулся Светлицкий, но при этом в его глазах блеснул холодок. Он закинул ногу на ногу и сменил тему разговора. — Как продвигаются ваши успехи в деле Парамонова?
— Хм…. А вы, получается, его знали?
— Кто же не знает Савелия Артуровича? Это большая утрата для нашего города…
— Работаем… Скажите, у него были враги?
— Это допрос? — усмехнулся писатель.
— Ну что вы, Всеволод Харитонович, вы же понимаете, что допрос бумажкой соответствующей оформляется.
— Вот поэтому и спрашиваю, что понимаю, — прищурился Светлицкий, перейдя со мной в словесную дуэль. — Не праздное любопытство у вас, согласитесь?
— Соглашусь, любопытство у меня профессиональное, грех не воспользоваться таким источником, как вы.
— Что же во мне такого ценного?
— Вы же писатель, еще и бывший работник МВД. Зоркий глаз, острый ум. Все подмечаете, любую мелочь. Анализируете, так сказать. Поделитесь, пожалуйста, своими соображениями, кто мог убить Парамонова…
— Сложный вопрос, это же не роман. Насчет врагов затрудняюсь ответить, но полагаю, что их хватало.
— Вот как? Почему?
— У цеховиков много недругов.
— Цеховиков?
— Ну, да… Вы не знали, что Савелий Артурович производил продукцию, так сказать, налево? Ни прокурор, ни начальник милиции вам об этом не скажут.
— Не хотят выносить сор из избы?
Писатель покачал головой.
— У них свой там интерес был.
— Получается, в городе орудовала теневая торговая мафия? — удивился я. — А Монашкин? Председатель исполкома? Он тоже все знал?
— Думаю да… Это длится уже давно, началось — когда я еще в органах работал, он не мог не знать.
— Признаться, удивили…
— Возможно, вы не в том направлении копаете, — Светлицкий отставил пустой бокал и взял из рук вошедшей в комнату Вари кружку с дымящимся чаем с запахом ромашки, чабреца и чего-то еще приятного.
Девушка, завидев, что мы нашли общий язык, еле заметно с облегчением выдохнула и поспешила снова удалиться по надуманному поводу на кухню.
— А откуда вы знаете, в каком мы направлении копаем? — улыбнулся я лишь одним уголком рта.
— Не знаю, — пожал плечами писатель, — Но вы же не знали о подпольном цехе… Значит, возможно, не там ищете.
— Спасибо, что подсказали, мы проверим эту информацию.
— Боюсь, что уже поздно, хвосты, скорее всего, зачищены, и ничего вы не найдете.
— Почему? Вы так уверенно говорите.
Светлицкий развел руками, так что у него чуть не пролился чай.
— Ну, а вы прикиньте. Не зря же убрали Парамонова, кто-то очень хотел остаться с незапятнанными руками. Уверен, что и фабрика уже не пошивает сверх нормы продукцию налево. Это трудно будет доказать, ведь все официально — товар производят те же самые рабочие в том же самом цеху в рабочее время, используя излишки сырья.
— А я смотрю, вы очень осведомлены в этом деле.
Я уставился в бокал на просвет, как будто все эти разговоры были лишь легкой болтовней.
— Я работал оперуполномоченным ОБХСС до того, как вышел на заслуженный отдых.
— Вот оно как! А я думал, вы занимались убийствами, судя по вашему творчеству.
— Нет, моей стезей были проверки, сверки, акты и прочая бухгалтерская дребедень. А хотелось немного другого. Вот и…
— Вам это не нравилось? Поэтому вы ушли из милиции?
— Наша беседа снова начинает напоминать допрос, — хмыкнул писатель.
— Ну что вы. Просто ваша судьба… Мне любопытно, что вас сподвигло уйти и стать писателем. Возможно, когда-нибудь я последую вашему примеру.
— Одобряю… С вашим жизненным опытом и историями по поимке маньяков написать детектив гораздо проще, так что и вправду подумайте об этом, — изрёк Светлицкий тоном мудреца. — А ушел я, потому что не чувствовал своей нужности. Уйти надо вовремя, когда чувствуешь, что пришло время.
— А сейчас?
— Что — сейчас?
— Ощущаете эту самую нужность? Раньше вы ловили нарушителей законов, пусть экономических, а теперь сидите дома и пишете книги. Может, вы еще чем-то занимаетесь, чтобы ощутить свою значимость в этом мире.
Хозяин дома оглянулся, как будто хотел это значимое найти прямо здесь.
— Ничем таким интересным. Рыбалка, иногда охота, да вот — заседания в местном доме литераторов, — писатель вздохнул, будто я задел его за живое.
Хитрость удалась… Все-таки он не чувствует, что «дышит полной грудью». Раньше он приносил конкретную пользу — ловил мошенников, дельцов и прочих расхитителей социалистической собственности, а сейчас строгает книжки и живет в своем мирке, где и поклонники-то его знают лишь по фото в книгах. Нет прямого взаимодействия и коммуницирования с людьми. Возможно, это как-то на него могло повлиять. И он начнет (или уже начал) убивать. Я старался приглядываться к нему, к его мимике. Надо будет со Светой обсудить его ситуацию.
