Совок 6 (СИ) - Агарев Вадим

— Он не мой! — снова повысила голос возмущенная Нюрка, — А чай ты со своими мильцанерками пить будешь! — она ожгла меня ненавидящим взглядом.

— А ты, Наташка, зря радуешься! — она перенесла своё нервическое состояние на пышнотелую коллегу, — Корнеев, он ведь не просто так к тебе ходить повадился! Ему от тебя что-то нужно! — мстительная, но злобно-проницательная Нюрка разоблачила мой корыстный умысел моментально и безошибочно, — Ты попомни мои слова, подруга, не сегодня, так завтра он тебя обязательно о чем-нибудь попросит!

Помощник прокурора Наталья Сергеевна Копылова всё это время смотрела на меня и глаза её молили, чтобы я прямо сейчас и не сходя с места, опроверг злобные инсинуации хабалки Злочевской.

— Наговариваешь ты на меня, Нюра! — начал стыдить я наветницу, уводя её небеспочвенные обвинения в сторону, — Я, между прочим, к тебе шел предложение делать, а ты с этой бледной поганкой шуры-муры, оказывается, крутишь! Не будет нам счастья с тобой, Нюра! Неверная ты! Мне теперь Наталья нравится!

Я твердо посмотрел в глаза зардевшейся Копыловой, потом сокрушенно покачал головой обозленной Нюрке. А затем уже аккуратно выдавил растерянную Злочевскую из кабинета в коридор. Она оторопело таращила на меня глаза, но особо не упиралась. Экспромт с версией о сорвавшемся по её вине предложении моих руки и сердца сработал. Затворив за несостоявшейся невестой дверь, я обернулся к её сослуживице. Надо было уже что-то ей прямо сейчас говорить, но я пока еще не собрался с мыслями.

— Ты придёшь ко мне на день рождения? — ни с того, ни с сего вдруг спросила меня Копылова. — В эту субботу? Придёшь? — она смотрела на меня, как экзаменатор по истории КПСС после второго семестра. Строго и не мигая. Без малейших шансов на полемику.

Деваться было некуда, надо было организованно сдавать позиции.

— Эх, Наталья! — с налетом укоризны, тяжело вздохнул я, — А зачем же я, по-твоему, к тебе сейчас зашел?! — взяв за глотку гранёный графин с подоконника, я опрометчиво отхлебнул сразу треть теплой и отдающей лягушками воды.

— Ты шел предложение Злочевской делать, — напомнила мне памятливая именинница.

— Ну да! — на всякий случай не стал я перечить мадемуазель Копыловой, — К ней я шел с со своим необдуманным предложением! Что теперь, кстати, как ты сама видишь, уже неактуально. А к тебе я шел с вопросом относительно подарка! — я поставил графин на место, сдерживая рвотные позывы, — Тебе какие серьги больше нравятся? С рубинами или с изумрудами?

Упоминать о лучших друзьях всех девушек я не стал. Просто потому, что не помнил, были ли в трофеях, доставшихся мне от Воронецкого изделия с прозрачными каменьями. А про зеленые и красные камушки я точно помнил, что они были.

— С ума сошел?! — округлила глаза прокурорская помощница, — Шутишь! — облегченно выдохнула она. — Мне и цветов хватит! Адрес записать или запомнишь?

— Адрес я запомню, ты мне лучше скажи, куда ты те отказные дела? — покрутил я головой, осматривая углы кабинета, пытаясь узреть громадную стопку подшивок.

— Половина в шкафу! — легкомысленно отмахнулась Наталья. — А половину Аньке шеф отписал!

Недоброе предчувствие коварной подколодной змеюкой поползло в мою трепещущую душу.

— Наташ, а покажи мне свою половину этих отказняков? — небрежным тоном попросил я, — Просто хочу посмотреть, кого из наших вы зацепили.

Несколько секунд Наталья Сергеевна Копылова колебалась. Потом подошла к шкафу и открыв дверцу, показала рукой на бумажную стопку.

— Смотри! — отойдя от шкафа, она обиженно уставилась в окно.

Быстро перебрав подшивки, я похолодел. Отказного материала с потерпевшим Фесенко, постановление по которому выносил Стас, в шкафу не было. По словам Копыловой выходило, что он должен сейчас находиться на рассмотрении у Злочевской. С которой я совсем недавно и так не по-доброму расстался.

Чтобы осмыслить сложившуюся ситуацию, требовалось время. Время и душевное равновесие. Но ни того, ни другого у меня прямо сейчас не было. Поэтому я придвинулся ближе к сдобной Наталье и заглянув в её глаза цвета спелого крыжовника, вздохнул.

— Аня, наверное, была права, когда сказала, что тебе что-то от меня нужно, — не менее грустно вздохнула прокурорская помощница, — Что у тебя случилось? Я могу тебе чем-то помочь?

Вытолкнув скандалистку Злочевскую из кабинета в коридор, я защелкнул замок двери. И потому, не опасаясь чьего-то внезапного вторжения, подошел сзади и по-комсомольски обнял процессуально надзирающий орган. Для подтверждения искренности своего душевного порыва, положив обе милицейские ладони на прокурорскую грудь. Так-то, следовало бы прижать руку к своему сердцу, но грудь Натальи Сергеевны оказалась намного притягательней.

— Ничего у меня, душа моя, не случилось! — жарко прошептал я в шелковистый завиток на шее.

Чувствуя, как вздыбившаяся шалашом ширинка уперлась в тугую плоть, обтянутую прокурорской юбкой, я уже был готов смутиться, но вовремя передумал.

Помощник прокурора Копылова замерла, затаив дыхание, однако грудь свою от милицейского произвола спасать не поспешила и задницу тоже отодвинуть не попыталась.

— А вот помочь мне ты сможешь, если захочешь! — всё тем же шепотом сообщил я упругой надзирательнице.

Не отодвигаясь, я потихоньку начал осваивать практически смежную со следовательской профессию маммолога. Застывшая барышня шумно задышала и откинулась назад. Я обрадовался за Гриненко, судя по всему, у него наметилась тенденция к спасению.

— Чем я могу помочь? — чужим хриплым голосом просипела добрая девушка.

— Ничем! Я сам справлюсь, ты только наклонись! — проявил я такт и отказался от ее предложения.

И надо признать, я действительно справился. Два раза. И каждый раз вполне качественно.

Теперь я смотрел в светлое будущее Стаса с гораздо большей уверенностью и оптимизмом, нежели еще сорок минут назад. Однако стопроцентной уверенности у меня по-прежнему не было.

Пока прокурорша Наташа все еще громко дышала, навалившись грудью на свой рабочий стол, я приводил свое обмундирование в порядок. Потом, видя, что партнерша не собирается менять свою разнузданную позицию, звонко хлопнул ее по молочного цвета ягодице. Мадемуазель Копылова вздрогнула и удивленно обернулась.

— Разгибайся, душа моя, труба зовет, пора нам послужить закону! — теперь уже ласково погладил я ее по покрасневшей от шлепка заднице, — Или продолжим? — роскошный вид снова приподнял моё настроение.

— Нет, — с сожалением вздохнула и помотала головой Копылова, — Если только после работы? — поднявшись со стала, она, изогнув брови и вопросительно посмотрела на меня, пританцовывая, и подтягивая колготки.

— Договорились! — кивнул я с уверенной определенностью и статная девушка сразу же открыто и счастливо заулыбалась, — Только у меня с местом беда, — развел я руками, — Квартира есть, но она без мебели совсем!

— Мы без мебели обойдемся как-нибудь! — с легкомысленным оптимизмом отмахнулась непривередливая прокурорша, — Да, ты ведь так и не сказал, какая тебе нужна помощь?

Я наклонил вбок голову и на какое-то время задумался. Потом решился.

— Вот попрошу я сейчас тебя, а ты обидишься и до своего роскошного белого тела меня потом не допустишь! — честно признался я в причине своих тревог, — Опасаюсь я, душа моя! Очень уж ты соблазнительная! — я провел рукой по ее бедру, — Давай мы с тобой после работы пообщаемся, а уже после этого я тебя своей просьбой побеспокою?

— Хорошо! — расцвела Наталья, — Тогда до вечера? Где встречаемся?

— Я тебе позвоню и заеду за тобой! — пообещал я и, отомкнув дверь, вышел из кабинета.

Опасения мои не оправдались, Злочевской под дверью не оказалось. Выдохнув, я рванул на улицу, надо было поспешать в РОВД.

Решив заскочить наудачу в уголовный розыск, я проскочил второй этаж и двинулся к двери ОУР. Попинав ее с минуту, я добился внимания изнутри и, услышав от открывшего мне дверь опера, что Гриненко на месте, двинул к нему в кабинет.