Бандерлог, или Барьер для силы - Юнта Вереск
— Ладно, вставай. Погуляй, перекуси, покури. Через час вернешься. Продолжим. Вернее, займемся тем, с чего и должны были начинать.
— Тебе нужно капли принять, — со злостью сказала я, поднимаясь.
— Какие мы заботливые… Не волнуйся. Уюн — гораздо более организованное существо, чем ты. Да и я способен позаботиться о себе. В отличие от тебя.
Выслушивать все это мне надоело и я побрела к Дому, на свою спасительную веранду, напрочь забыв о своем умении быстрого пути. Если подумать, то фокус с кнутом был, пожалуй, более милосердным. Сейчас я измочалена. Полностью. О какой разрядке здесь можно говорить? Я чувствовала себя хуже, чем если бы разгрузила вагон угля. Болела, надсадно ныла каждая клеточка тела, включая кости и мозг.
— Мия Юнта, тебе нужно выпить капли. Знахарь просил напоминать, если ты забываешь, что их нужно принимать каждый час, — заботливо сказал Уюн.
Я посмотрела на него и увидела в глазах сочувствие… и твердую уверенность, такую, как когда говорил, что его дело — только хозяйство. То есть поведение и методы Бандерлога он не осуждал. Интересно.
Лизнула настойку, которую он мне протянул. Ставший уже привычным вкус начал возвращать меня к жизни. Я передвигаюсь, широко шагаю… скоро доберусь до любимого кресла…
На столе меня поджидали обильные закуски и напитки. Даже какао, о котором я несколько дней назад рассказала Уюну. Отхлебнула. Нет, это оказалось не привычное мне какао, а жидкий концентрат порошка шоколада, сахара и очень жирных сливок. Очень вкусно. И очень своевременно. Ухватила пирожок с капустой. Потом с картошкой. Потом с мясом. Пирожки были очень хрустящими, с большим количеством начинки в каждом, но очень и очень маленькими. Слопав чуть не с десяток пирожков, я запустила ложку в пиалу с клубничным вареньем, и лишь прикончив половину пиалы, налила себе чаю.
Какая же сволочь этот Бандерлог, думала я, закуривая. Он понимал, что разрядки, что бы он ни имел в виду под этим словом, не получится. Зачем же учитель измывался надо мной? Может быть, он просто садист? Или это то самое обучение смирению? Жаль, не сообразила спросить у Кирса зачем оно мне нужно.
О том, что час прошел, я поняла лишь когда Уюн снова посоветовал мне выпить очередную каплю знахарской настойки. Со стоном поднявшись из кресла, я побрела обратно к Бандерлогу.
— Опять опаздываешь, — фыркнул он.
— Слушай, учитель, у меня нет часов. И я не знаю где их взять. И у тебя не видела. Как ты узнаешь, что я опоздала?
— В каком смысле «нет часов»? — удивился он.
— Ну… таких механических устройств… или электронных. Которые показывают сколько сейчас времени.
— Какой же смешной ты бываешь, — осклабился он. — Невероятно, как ты вообще прожила эти свои годы. Доверять каким-то механическим штукам, надо же такое придумать…
— А ты чему доверяешь?
— Внутренним часам, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Не понимаю.
Он посмотрел на меня с ухмылкой, но вдруг нахмурился.
— У тебя их нет? Как же ты ориентируешься во времени?
— По механическим устройствам… А сейчас… восход, закат, хочу есть, хочу спать… И все время пропускаю, когда должна принимать капли…
— Знаешь, когда мне сказали, что на этом Рубеже ликтор-новичок, я даже представить себе не мог, что мне предстоит. Дикую лису обучить было бы проще. Но время! Как ты можешь не чувствовать бег времени? А вкус горький от сладкого можешь отличить?
— Да.
— Свет от тьмы?
— Да.
— Ну и время точно такое же. Одна минута не похожа на другую. Бегут, цепляясь друг за дружку… Как их можно не чувствовать?
— Понятия не имею о чем ты говоришь.
Бандерлог тяжело вздохнул.
— Переделай мне дом и затащи внутрь. Хочу под крышу, скоро дождь начнется. И будешь свободна на сегодня. Только попроси Уюна об ужине. Выполни оба комплекса по дюжине раз сегодня и по две дюжины раз завтра с утра. Потом приходи ко мне. Надеюсь, к утру я приму решение, что с тобой делать.
— Надеюсь, не съесть, — вздохнула я и начала перестраивать его хижину.
«Дом, милый дом, ты сможешь сделать так, чтобы его хижина стояла на земле, а не на столбах?» — поинтересовалась я, и тут же увидела, как столбы начинают «врастать в землю», опуская соломенный конус все ниже.
Потом я, пыхтя и кряхтя, втаскивала внутрь тяжелый мат с Бандерлогом. Он никак мне не помогал, только ржал и издевался: «Поднажми, волшебница!».
Когда, наконец, втащила, выскочила оттуда и попросила: «Дом, пожалуйста, подними хижину снова, только добавь лестницу, ведь мне придется его кормить…» — и все отлично получилось!
— Эй, волшебница! А когда ты меня лечить будешь? — послышался голос сверху.
— Лечить? Я? Совсем с ума сошел, господин учитель! Я же не лекарь!
— Знаешь, пообщавшись с тобой, я начал сомневаться, стоит ли вообще называть твою расу разумной.
— Сомневайся на здоровье. Спокойной ночи!
— Постой. Ты вот так и уйдешь?
— А что еще я должна сделать?
— Хм. Подумай. Я набил живот. Но ты меня сюда подняла. Я парализован. В туалет я как ходить буду?
— Ходи под себя. Твоя лачуга и не то еще выдержит.
Бандерлог хохотнул, потом завозился. Из дна хижины полилась струйка. Я развернулась и пошла по дорожке. Но он снова окликнул меня:
— Эй, ликтор недоделанный! Ты бы все же меня расколдовала. Знахарь сказал, что он не справится. А ты сможешь. Уверен.
— Он уверен или ты?
— Я, конечно! Его вот совсем придавило от немощи. Думал на раз-два справится. Но нет.
— Тогда разума нет у тебя. Объяснила же, что я не знаю что и как делаю.
— Подумай. Хорошо подумай. Хотя бы одну минуту.
— И что я должна надумать?
— Вспомни, что и как делала. Метала луч в Илока и этого мага? Поле защитное создавала? В птицу и зверя превращалась, и обратно в человека. Как это у тебя получалось?
— Уважаемый учитель. Скоро начну называть тебя неуважаемым. Ты. Сюда. Приперся. Чтобы. Меня. Учить. Так учи! Как лучи метать и как в стрижа превращаться. Мне, знаешь, очень хочется. Особенно в стрижа.
— Почему? — искренне удивился Бандерлог.
— Взлечу и нагажу тебе на голову!
Он зашелся
