Последний министр 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Людендорфу на вид было около пятидесяти лет, может быть с небольшим хвостиком. А может дело было в регулярных эмоциональных встрясках, которые немецкий офицер испытывал последние месяцы своей жизни. Однако выглядел Людендорф статно, надо отдать генералу должное. Был достаточно высок, крепок в плечах, а ещё носил усы. Усам немца по виду было, конечно, далековато до усов русских офицеров, и они смахивали скорее на усы какого-то ментовского полкана, но они таки были. Взгляд у Людендорфа тоже оказался не сахар — тяжелый и исподлобья, давящий такой.

Но ничего, не таких видали.

Протопопов поравнялся с Людендорфом и улыбнулся, приветствуя своих оппонентов.

— Здравствуйте!

При немцах имелись переводчики и вот это «здравствуйте» как раз сказал один из них, приветствуя русского министра. С незначительным таким акцентом при произношении.

Однако Протопопов, владевший в прошлой жизни немецким чуть менее хуже, чем английским языком (а значит вполне свободно на нем изъясняющийся) не стал пользоваться их услугами. Говорить Александр Дмитриевич желал прямо, дабы перевод ничего не мог исказить суть и сразу сказал:

— Привет, немцы, — разумеется по-немецки.

Тем более австро-венгерского подполковника Покорни в составе делегации не нашлось (этот господин сносно знал русский и присутствовал на переговорах с большевиками в 1918), а значит вполне можно и по немецки потолковать о насущном. Не западло

Генерал был выше Протопопова на голову, но Александр Дмитриевич первым протянул ему руку, с ухмылкой на лице.

Оба впились в друг друга глазами, поигрались в гляделки как следует, рукопожатиями тоже обменялись. И не сказать, что у Людендорфа рукопожатие не было крепким. А потом Протопопов щетинисто и с оскалом улыбнулся фрицу прямо в лицо.

— Как тебе на нашей земле воздухом дышится, а немец?

Людендорф нахмурился, не ожидая подобней подачи, но Александр Дмитриевич задорно хлопнул его по плечу.

— Расслабься. Говорить то готов? По душам?

— Готов, — Людендорф кивнул на новенькие военные грузовики. — Приглашаем вас убыть к месту переговоров. Для этого все подготовлено.

— И не терять время на трёп! — зло добавил ещё один немецкий офицер, раздраженно сплевывая себе под ноги.

Рожа перекошена.

Помимо генерала Людендорфа в составе делегации Германской империи присутствовала другая знакомая по снимкам прошлого фигура. Начальник штаба Главнокомандующего Восточным фронтом — генерал Гофман. Раздражался именно он, нисколечко не церемонясь с русской делегацией. Протопопов прекрасно помнил, что именно этот фриц вёл себя агрессивно на переговорах с большевиками. Здесь он тоже пытался сходу поставить себя и показать, что Германия станет вести разговор с позиции силы.

Ну попытка не пытка.

Хай пытается.

Остальные рожи Протопопов не припоминал — эти стояли чуть подали у немецких грузовичков, готовых отвезти русскую делегацию к месту проведения предстоящих переговоров.

Понятно.

— Главный из вас кто? — холодно и рублено спросил Александр Дмитриевич, переходя к сути дела.

— Я, — ответил Людендорф, как и предполагалось.

— Здесь присутствуют все делегаты от Германской империи?

Немецкий генерал огляделся на своих компаньонов, продолжая хмурится и не понимая куда клонит русский министр внутренних дел. И не славливая толком отчего русские не спешат проходить к грузовикам.

— Все, — коротко подтвердил он.

— Время тогда терять не будем, поговорим прямо здесь, — заявил Александр Дмитриевич. — Некогда нам разъезжать.

Этими словами Протопопов вызвал ещё большее удивление у немцев.

— Как так?

— В каком смысле?

— Почему здесь?

Начали спрашивать фрицы. Не май месяц на улице обмораживаться. Да и кто ж на пероне переговоры ведёт?

— Для чего здесь, если подготовлена площадка для переговоров? — спросил изумленно Людендорф, приподнимая бровь.

Однако Александр Дмитриевич помимо того, что хотел сбить немцев с толку, ещё и хотел показать наглядно, что ни о каком таком гостеприимстве не может быть речи в принципе. Гостеприимство кто может показать? Хозяева!

Ещё чего не хватало.

Да, немчура установила полный контроль над Брест-Литовском и наверняка желала на своих условиях провести переговоры, воспользовавшись этим самым «хозяйским» правом.

Но вот хрен.

Протопопов таким образом несколько изощрённо показывал этим неотесанным фрицам, кто в доме хозяин. И преимущества «домашнего поля» своего оппонента решил лишить.

— Мнениями обменяемся здесь, — повторил своё требование Александр Дмитриевич. — Мы никуда не поедем.

— Может мы все таки поедем? Не хочется мёрзнуть, да и протокол как-то надо вести? Вы уверены? — медленно проговаривая слова, явно разражаясь, спросил генерал Людендорф.

— Нам на своей земле везде хорошо, а много на жопе сидеть и геморой заработать можно, — хмыкнул Протопопов. — Или вы уже в штабе заработали, любезный?

Брови генерала от удивления выгнулись.

Слушавший этот диалог Гофман уже было собрался открыть рот и извергнуть порцию критического дерьма, но Людендорф резко поднял руку.

Опомнился видать — зачем они здесь вспомнил.

— Говорите. Проведём переговоры здесь, мы согласны, — проскрежетал немец.

— Правильное решение, — коротко кивнул Александр Дмитриевич и выпустил клуб пара изо рта — в Брест-Литовске стояла минусовая температура. — Потому как вам господа следует сохранить голову холодной.

Понятно, что Протопопов на тоненького играл, вот только по другому и не выйдет.

Он медленно обвёл взглядом присутствующих и продолжил сразу же.

— Вы стало быть понимаете, что Соединенные Штаты со дня на день вступят в эту войну?

Задав вопрос, все также на немецком, Протопопов взял небольшую паузу — дабы у немецких делегатов появилось чуточку времени понять суть вопроса. Судя по озабоченным рожам фрицов, поняли они очень хорошо. Не ответили правда.

— И вам стало быть хорошо известно о готовящемся весеннем наступлении Антанты, которое приведёт к неминуемому прорыву восточного Фронта? — также чеканя каждое слово говорил Александр Дмитриевич.

Генерал Людендорф промолчал. Что отвечать? Отвечать немцу было особо нечего. Протопопов говорил вполне очевидные вещи, неприятные для Германии, но слушали немцы спокойно. И, собственно, ожидали, что дальше скажет русский министр внутренних дел, занявший вызывающую позицию.

— Так вот, учитывая это, наш Государь Николай считает возможным обсуждать отказ от участия России в предстоящем прорыве фронта и сделать это сильно заранее... — спокойно проговорил Протопопов, как будто что-то само собой разумеющееся.

Надо ли говорить, что у господ фрицев при этих словах глаза полезли на лоб?

— Благодаря такому подходу, господа хорошие, Германия получит уникальную возможность нанести превентивный удар по всей линии западного фронта с участием дивизий, переброшенных с Востока, — усиливал Александр Дмитриевич. — Вы захлебнете атаку врага до ее начала.

Снова пауза — всего несколько секунд, чтобы дать опомниться оппонентам.

— И по сути это ваша последняя надежда в корне переломить ход военных событий в противостоянии с Антантой. До начала массовой переброски военных частей США в Европу. Мне надо заверять и объяснять вам, что оно неминуемо?

Протопопов широко улыбнулся, пожимая плечами. И в добавок демонстративно зевнул, как будто бы от скуки. Ему никто не ответил снова. Ничего заверять и никому объяснять надобности не возникло. Все итак лежало на поверхности.

— Ах да, мы готовы незамедлительно и безотлагательно приступить к снятию восточного фронта для создания Германии благоприятных условий. У вас появится возможность переброски дивизий.

— Как? — крякнул генерал Людендорф, не выдержав. Он даже не спрашивал зачем России это делать. — Как вы себе это видите?

— Мы создадим у Великобритании и Франции такое впечатление, что русские заставят немцев отступать, а лучше — спасаться хаотичным бегством. А вы воспользуетесь эффектом неожиданности. И формальное отступление превратится в прорыв.