Лестница власти (СИ) - Добрый Владислав

Старец Григорий с трудом вскинул мушкет и нажал спуск. Сноп искр от кремня засыпал запальную полку, порох ярко вспыхнул, выпустив облачко белого дыма. Но выстрела все не было. Неужели осечка?! Я бежал за кровавиком и был настолько очарован размерами агрегата Распутина, что только сейчас понял — я же на линии огня. Но делать что-то уже не успевал.

А кровавик — успел. Он резко вильнул в сторону, побежал к Милене по дуге.

Мушкет дымился, но не стрелял, а Григорий не торопился перезарядить его и выстрелить еще раз, только повел дулом, не выпуская из прицела приближающееся кровавика. И тут мушкет, наконец, выстрелил. Да, вот так эта хрень стреляет, с задержкой.

Бум!

Звук не сказать, чтобы громкий, но бьет по ушам. Вернее, по барабанным перепонкам. И сильно, до боли. Я аж с шага сбился. Кровавику повезло меньше. Выглядело так, как будто он с разбега грудью на бревно налетел. Аж отлетели от него черные куски и пара ребер. Кровавик взмахнул лапками и свалился с копыт. С когтей, в его случае.

Но я знал этого прыткого малого достаточно давно, чтобы понимать — так просто его не уложить. Поэтому я ускорился, взмахнул над головой “жемчужницей”, сгоняя шарики к острию, и рубанул сверху вниз. По вытянутой в мою сторону лапе. И попал хорошо. В “ладонь”. Опять поморщился от душераздирающего звона моего клинка. Но зато начисто сколол гаду два пальца.

Кровавика аж подбросило. Боль он явно чувствовал. Лапку к себе прижал, отшатнулся, мерзкими своими кусками мясо вместо глаз обиженно на меня вытаращился — и проморгал могучий замах Оногура. Тот целил ему не в голову, как можно подумать, а занес всю свою кинетическую энергию, бережно собранную со всей массы тела и сосредоточенную на самом кончике своего рельса, прямо в коленный сустав. Колено кровавика благодарно хрустнуло и переломилось. Хоть морда у бедолаги и была гладкая и без рта, я прямо нутром почувствовал, как он закричал.

Распутин тоже времени не терял, готовил свою магию. Ловко сорвал с висящей на груди перевязи бумажный пакетик, оторвал верхнюю часть зубами, высыпал порох. Потянулся за пулей. Вложил в ствол. Вторую, первую он уронил в снег. Достал шомпол из петельки на поясе. Принялся утрамбовывать.

Я улучшил момент, когда кровавик дернулся в сторону Оногура. Уже не для того, чтобы располосовать, а видно было — пугает. Отогнать хочет. Я подскочил, выписал саблей хитрую восьмерку в замахе, планируя обрушить клинок на хребет бедному чудищу.

Поторопился я. Показалось, что бой к концу идет. Расслабился. Чудовище стремительно развернулось и ударило. В последний момент я успел перевести удар саблей в защиту, принял на клинок черные лезвия в десяти сантиметров от лица. Но поймал этот удар не удачно — я потерял равновесие, запутался в ногах, попятился назад и сел на задницу.

Кровавик отбрыкнуся от попытавшегося его отвлечь Оногура и прыгнул на меня, широко взмахнув лапами. Как будто обнять меня хочет. Нет, спасибо, я берегу личное пространство. Я живенько пополз прочь, перебирая ногами и руками. Кровавик вонзил когти в снег на расстоянии ладони от моих ног. Мы взглянули друг другу в глаза. Я знал минимум десять способов вывернуться из ситуации, когда в бою сбили с ног. Но сейчас ни один не казался достаточно хорошим.

И тут в затылок чудовищу вонзился меч. Тот самый, “варяжский” с серебряной насечкой. С очень громким треском, больше похожим на взрыв, голова чудовища разломилась на части.

Я перевёл взгляд выше. Меч держал Унидруг. Он шагнул ко мне, схватил меня за дубленку и оттащил прочь. Обезглавленное тело моего противника билось в агонии, беспорядочно дергая конечностями.

— Готов, — сказал подошедший поближе Оногур. — Смотри, Храбр, видишь чернота сходит? Скверная штука.

Чернота истекала в воздух, как чернила в воду. С явной неохотой рассеивалась в воздухе, как огнем топя в воду вокруг снег и оставляя после себя сильно деформированный, кровавый, но явно человеческий костяк. Кстати, скверна тут диагноз. Штука неприятная, но излечимая. Я поднялся на ноги.

— Не холодно? — спросил я у Унидруга, который который задумчиво смотрел на поверженного врага.

— Любовь греет, — ответил он. И в самом деле, хлопья начавшегося снегопада таяли, не долетая до моего собутыльника. Присмотревшись, я заметил едва заметное дрожание силового поля вокруг Унидруга и меча, который он держал в руке. Да это ж местный паладин. Его лицо которое казалось мне улыбчивым, сейчас было преисполнено жгучей, мертвенной ярости и казалось маской на боевом шлеме.

К останкам кровавика подбежал Распутин, направил на него свой мушкет, нажал на спуск. Пших, пауза… Бум!

— Контрольный, — прокомментировал я, морщась от боли в ушах.

— Верно подмечено! — хмыкнул Распутин. Как он вообще что-то еще слышит. Отдачей его слегка подбросило и он тоже упал на задницу. Но выглядел довольным. Тут же вскочил на ноги.

— Может ты, старец… — очень зловеще начал говорить Унидруг. Голос у него звенел сталью и аж давил, не хуже чем звук выстрела из мушкета.

— Это не по мою душу. Я сразу в сторону ушел, увести хотел. А он не ко мне бежал, — задумчиво сказал Григорий, растирая грудь. Все же отдача у его волшебной бум-палки, надо думать, приличная. Он кивнул на меня. — И не за ним. Я из под Пскова четыре часа летел. И тут часа два были. За шесть часов его найти, и хашишина привести… Храбр, а с тебя дома кровь не цедили?

Я не сразу понял, что он мне. Храбр, это же я. Блин, отходняки после боя, тупняки пошли. Я напряженно повспоминал и честно признался.

— Я не припоминаю. Но у них такие возможности были.

— Кого ты сюда привел! — зазвенел Унигор.

— Да на меня он шел! — крикнула Милена. Она подошла шагов на двадцать. но ближе не подходила. Плавающие в заполненной серо-бурой луже талой воды обугленные кости её явно пугали. — Вы не видели разве? Ко мне, сука рвался!

— Тогда сходится, — кивнул Распутин. И ехидно посмотрел на Унигора. — Заговор зевнул, старец?

— Не может быть. Для ритуала призыва кровавика крови жертвы надо полполушки. Не смогли бы столько без моего ведома взять, — Унигор с сомнением посмотрел на Милену. Та замотала головой. Мол никому крови сцеживать не давала. Я едва удержал при себе свою версию.

— Мда. Думать надо, старец. Я поизучаю вопрос. Посоветуюсь кое с кем, — уже серьезно сказал Распутин.

— А я следы хашишина поищу, — Унигор глянул на заросший лесом берег озера, из которого появился кровавик. — Странное дело. Кто бы мог такое учудить?

— На боярский род не похоже. Те бы лихих людей послали или сами вломились. За границей ищи, — посоветовал Распутин.

— Сам разберусь! — лязгнул Унигор. Махнул рукой в сторону саней. — Ты, старец, забирай детей и увози. Сразу в Лицей сели. Полгода у нас на подумать будет.

— Сделаю, старец, — кивнул Распутин. Похоже, троллят они друг друга этими “старцами”. Распутин нахмурился и крикнул, почему-то на меня. — Чо встали? Бегом в сани!

— Мне за Фросей сбегать, сударыня Милена? — невероятно ехидным голоском прощебетала Ширинка. Стояла уже за спиной Милены. Та вскинулась, обернулась. Вспыхнула. А ведь в руках у Милены ножички до сих пор. Я бы, например, дальше промолчал. Но Ширинка скромно потупилась и продолжила, обманчиво медовым голоском:

— Или, для разнообразия, хоть раз к себе приблизите не подхалимку трусливую и тупую, а умную, храбрую и преданную меня?

— Да некогда уже никого искать, кто есть, бегом в сани! — закричал так и не вышедший из боевого режима Унидруг. Интересно, только меня напрягает то, что у него обнажены оба меча? Мы вот с Оногуром свое оружие убрали.

В этот раз сборы прошли быстрее. Только новая любимая служанка Милены задержалась на минуту, подобрать со снега вместо сабли другой меч и свой узелок, с которым в начале была. Мы погрузились стремительно, как десантники в вертолет. Сани двинулись с места, быстро набирая скорость. Я некоторое время напряженно прислушивался к легкому поскрипыванию саней. И настороженно приглядывался, к еще более настороженному, лицу Распутина. Которое, впрочем, вернулось в свое нормальное состояние легкой, отстраненной надменности, как только мы взлетели.