Андрей Посняков - Посол Господина Великого
Красива, красива Еленка… Недаром Томас ко двору Евлампия хаживал. Староста его не гнал: хоть иноверец, да богат, и руки к месту, и собственную мастерскую имеет. Чем не жених? А что касаемо веры… Так ведь всякое бывает. Может, и нашим, и вашим выйдет. Вот, человечка, церкви новгородской небезразличного, пригрел… Так, может, и с дочкой что сладится… Нестоек был Евлампий в вопросах веры, когда выгодой пахло, ох, нестоек, алчен! А дочка, Еленка, — чем-то на Ульянку Гришанину походила, только старше чуть. Такая ж черна коса, брови в струнку вытянуты, ресницы долги. Глаза светлые, голубые. На язык востра — а уж непоседа! С утра уже по горницам вертится, все успеет — и обед приготовить, и за прялкой с сенными девками посидеть, и с матушкой — той еще старушенцией — полаяться, а уж батюшка — и не подходи. Он ей слово — она десять. Рот прямо не закрывался. Ну и жена Томасу достанется — красива, да болтлива не в меру. Томас-то, голова рыжая, прямо млел, когда Еленку видел. Она-то, по-московитскому обычаю, взаперти за прялкой не сидела — поди-ка удержи этакое помело! И похоже, что судьбу свою собралась решать сама, безо всякой оглядки на всякую там религию. Как заключил Олег Иваныч — по-европейски решительная девушка. Что и неудивительно — Ревель, чай, не в глуши какой — на перекрестках торговых. Хоть и народишку всего-то тысячи три с гаком, ну, может, чуть поболе. Впрочем, по тем временам — и то много.
Вот и сегодня аж с самого утра по всему дому носилась Еленка. Эйса, кота, искала. Хороший кот Эйс, полосатый — ровно тигра, упитанный. А уж мышей ловит — лучше и не сыскать. Батюшка-то, Евлампий, с матушкой — в церковь к заутрене собирались, ну и Олег Иваныч с ними, там после службы чуть задержался. Хотели дочек с собой, как положено… Ну, младшим-то девкам никуда не деться, а уж Еленка… Пойдет она в церковь в этакую-то рань, как же! Жди-дожидайся… А Олег-то Иваныч, дурачок доверчивый, раньше думал, что все средневековые люди очень религиозны. Нет, попадались, конечно, и набожные, и даже довольно часто. Но были и такие, как Еленка, не сожгли б ее на костре раньше времени, прости, Господи…
Посетовав немного на дождь — и, вправду, помеха в воскресенье-то, — Томас предложил пойти к ратуше, заглянуть в корчму какую-нибудь на примыкающих к площади улицах. Пивка выпить, да, может, чего и покрепче.
— А пошли, пожалуй, — махнул рукой Олег Иваныч. — Все одно поспать не дадут…
Не просто так согласился Олег Иваныч, хоть и симпатичен был ему Томас. Мыслишку насчет корабля затаил. Слышал, как Томас с Евлампием шептались. Контрабандисты, мать их… Видно, не так уж и хороши дела у Томаса в мастерской, как он всем рассказывает, коли лишние деньги понадобились. Впрочем, как любил приговаривать Евлампий — серебришко, оно никогда лишним не бывает. Тем более — золотые рейнские гульдены, замурованные под крышей в приданое Еленке. Она же, кстати, про них и выболтала.
Медь недавно прикупил Томас. Хорошую медь, с Кипра-острова, несколько ластов. То магистрату понятно — конечно, оружейнику всякий металл требуется, и медь в том числе… Требуется. Только не в таком количестве, Томас ведь на алебардах специализировался, на копьях да на гвизардах всяких, редко кто кинжалы заказывал, а мечи — так и вообще никогда, привозных хватало, с Нюрнберга. Олег Иваныч приобрел себе такой — не оружие — чудо! Легкий, прочный, удобный. Клинок стальной. Голубоватый, холодный, у пятки три золотые короны вбиты — клеймо мастера. Правда, шпажка-та, когда-то новгородским оружейником Никитой Анкудеевым выкованная, была ничуть не хуже нюрнбергского меча. Так ведь то товар штучный, а этот меч — чуть ли не серийное производство.
Так вот, о меди…
— Так вот, о меди… — поставив на круглый стол увесистую пивную кружку, Олег Иваныч хитро взглянул на чуть было не поперхнувшегося пивом Томаса. Они сидели в небольшом питейном заведении в подвале у Вышгорода. Как пришли, было пусто, но постепенно зал наполнялся — оно и понятно, воскресенье все-таки. Зажиточные бюргеры в расшитых плащах, весело пропивающие полученную плату подмастерья, торговцы с ближайшего рынка. Пили пиво — темное, крепкое, тягучее — сказка, а не пиво! Такое пиво каждый день пить — больше ничего и не надо для счастья-то. Рядом, на улице, несмотря на дождь, что-то пели странствующие музыканты — жонглеры. Сквозь открытую дверь доносилось заунывное звучанье виолы, свирельные трели и лошадиное ржание. Входившие — здесь все друг друга знали — почтительно раскланивались, улыбались. Кивали и Олегу Иванычу — были наслышаны. Тот уже устал отвечать на поклоны, повернулся к Томасу, сказал усмешливо:
— Да-а, медь можно дорого продать в Новгороде, — потянулся за кружкой.
— Какую медь? — фальшиво изумился Томас, говоривший по-русски с небольшим тягучим — как местное пиво — акцентом. — Про какую такую медь ты говоришь, герр Олег?
Олег Иваныч усмехнулся. Допил пиво, вытер бороду рукавом, пояснил, что медь — дело хорошее, прибыльное, однако ее еще надобно доставить в Новгород.
— Есть один кораблик, у побережья.
— А Ганза?
— А скажем, что в Швецию.
— Ага. Ни с того ни с сего — в Швецию. Что вам там делать-то? У шведов и без вас меди хватает.
— Где хотим, там и продаем!
— Ну, ты это ганзейской магистратуре скажешь. Там люди доверчивые, типа меня.
— А какое их собачье дело?
— Стой, Томас, не распаляйся!
Олег Иваныч положил ладонь на руку Томаса:
— Вот если бы корабль был свейским… хотя бы по бумагам. Ганзе-то к свеям что за дела? Хотя, конечно, на всякий случай утопить могут. Если по-глупому делать, как вы с Евлампием хотели. Авантюристы!
Томас с уважением посмотрел на собеседника и заявил, что поступившее предложение следует хорошо обдумать.
— Ну, вот и обдумай, — согласно кивнул Олег Иваныч. — Помозгуйте вдвоем с Евлампием. Ленке только не говорите — весь Ревель знать будет!
Попрощавшись, Томас вышел в задумчивости. Лил дождь, но молодой мастер даже не замечал текущие за шиворот капли. Даже не поднял капюшон плаща. Думал.
Олег Иваныч не торопясь допил пиво и поднялся, тоже собираясь уходить, как…
Как вдруг…
Его словно током дернуло!
За столиком в углу, который только что заняла подвыпившая компания матросов, он отчетливо увидел знакомую одноглазую рожу!
Пират!
Злобный душегуб, сподвижник разбойничьего капитана Хорна ван Зельде! Что делает он здесь, в ганзейском порту? Наверняка что-то вынюхивает. Не слишком-то поздоровится вскоре кое-кому из этих матросов! Ишь, смеется, гад. Словно плевать хотел на все законы против пиратства. Ну, смейся, смейся… Ревельский палач уж как-нибудь сумеет сделать твою гримасу более угрюмой… ежели ты вдруг окажешься не очень разговорчивым, парень.
Выйдя из пивной, одноглазый пират оглянулся и вслед за матросами направился в гавань. Олег Иваныч чуть было не упустил его, засмотревшись на прыжки и ужимки уличных мимов. Хорошо, успел, обернулся… И, поправив болтающийся на поясе меч, бросился вслед.
Он настиг пирата уже за городскими воротами, на пологом склоне спускающегося вниз, к морю, холма, поросшего малиной и ежевикой. Место было довольно безлюдным — может быть, потому что шел дождь, а может, тут всегда так было. Это и к лучшему: лишние свидетели — делу помеха! Подумав так, Олег Иваныч усмехнулся. Надо же, бывший старший дознаватель, а как антизаконно рассуждает. То с контрабандистами гешефты затевает, то, вот как сейчас, пристает к мирному гражданину, чья вина еще не доказана никаким судом. Правда, еще не совсем чтобы пристал, но…
— Хэй, майн герр!
Резко обернувшись на крик, одноглазый увидел прямо перед собой качающееся острие закаленной стали.
Ан гард! Эт ву прэ? Ах, сабельку вытащил? Ну, тогда — алле!
Пират не очень-то хорошо владел своей саблей — все его рубящие удары — других он, похоже, не знал — сопровождались жуткой руганью и носили скорей устрашающий характер. В первые секунды схватки он и не догадывался, с кем пришлось сражаться… а когда догадался — было уже поздно. Олег Иваныч даже не стал тратить время на излюбленные обманные финты, уклонения, выпады. Была нужда, с этаким-то соперником! Ткнул наугад влево, потом якобы раскрылся и, дождавшись, пока самонадеянный московит начнет атаку с длинного выпада в грудь, круговым движением обвел его саблю и уже собрался нанести сильный удар вдоль клинка противника…
Однако пират не стал того дожидаться, а, бросив саблю, пустился наутек.
На бегу что-то выкрикнул по-немецки, быстро выхватив из-за голенища сапога длинный узкий кинжал. Ах, гад… Раз не получилось саблей, решил кинжалом? Остановившись, одноглазый быстрым отточенным движением с неожиданной силой бросил острое лезвие…
Олег Иваныч чуть дернул кончиком меча, и кинжал бандита с обиженным звоном воткнулся в растущее рядом дерево.
