Александр Харников - Брянский капкан

Попрощавшись с Василием Сталиным, генералом Руденко и Покрышкиным, генерал-майор Савицкий сел в кабину своего самолета, чтобы лететь на аэродром к штурмовикам Ракова. При этом он подозревал, что и там для него найдется немало сюрпризов. К Полбину ему сегодня было просто не успеть, поскольку Ту-2 базировались в относительно глубоком советском тылу, аж под Тулой.

Приходилось торопиться – время весеннего затишья стремительно заканчивалось, и начало летней кампании было совсем не за горами. Приказ на начало Орловско-Брянской операции мог поступить буквально со дня на день. И вот тогда, действительно, лишь бой покажет, чего стоят все их теоретические построения. А пока еще есть время и надо готовиться к грядущим сражениям. Поэтому после Полбина он собирался сразу же лететь на полевой КП корпуса, знакомиться с системой постов ВНОС и радарных станций. Именно оттуда ему в большинстве случаев и придется управлять сражением за господством в воздухе над Брянщиной.

Ровно в полдень к КПП полигона со стороны станции Ударники подъехал кортеж, состоящий из одного «паккарда» и двух полугусеничных бронетранспортеров М-3 американского производства с охраной.

Из головного бронетранспортера вышел капитан НКВД и вручил дежурному пропуск. Убедившись в его подлинности и сверив номера машин с заранее переданным на КПП списком, дежурный приказал поднимать шлагбаум. Проехав по обсаженной деревьями дороге, кортеж остановился у подножья небольшого холма, на вершине которого был оборудован наблюдательный пункт. Там их уже ожидали начальник Генерального Штаба генерал-полковник Александр Михайлович Василевский, начальник Главного артиллерийского управления РККА генерал-полковник артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев и командир 1-го мехкорпуса ОСНАЗ генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной. Генералы Василевский и Бережной были одеты в камуфлированную летнюю полевую униформу ОСНАЗа, а генерал Яковлев – в форму генерала РККА.

Из переднего «паккарда» вышел командир в форме ГУГБ НКВД и, открыв дверцу пассажирского салона, вытянулся по струнке. Из иномарки выбрался генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Берия. Оглядевшись по сторонам, он помог выбраться из салона «паккарда» Верховному Главнокомандующему Иосифу Виссарионовичу Сталину, который, кстати, тоже был одет в осназовскую униформу без знаков различия. Вождь смотрелся в камуфляжке непривычно, но весьма импозантно. Конгресс посвященных был в сборе, и один лишь Яковлев чувствовал себя здесь, как мышонок на кошачьей свадьбе.

В последние четыре месяца деятельность ГАУ подвергалась жесткому и строгому контролю со стороны Верховного, Берии и начальника Генштаба Василевского. В волевом порядке, без объяснения причин, в конце января были прекращены все работы по созданию и совершенствованию орудий калибров сорок пять, пятьдесят семь и семьдесят шесть миллиметров. Вместо этого в ускоренном темпе велась энергичная деятельность по проектированию и испытанию 85-миллиметровой дивизионной пушки на основе ствола зенитного орудия 52К, 100-миллимеровой корпусной пушки на основе ствола морского орудия Б-34 и их танковых и самоходных аналогов. А также совершенствование всех видов снарядов гвардейской реактивной артиллерии.

Выйдя из машины, Сталин посмотрел на голубое небо. Ветра не было, и солнце пекло уже по-летнему жарко.

– Здравствуйте, товарищи, – поздоровался Верховный с генералами.

– Здравствуйте, товарищ Верховный Главнокомандующий, – один за всех, как самый старший по должности, ответил Василевский.

– Тут у вас настоящее лето, – сказал Сталин, оглядываясь, – ну, показывайте, что у вас тут нового?

– Прошу пройти на наблюдательный пункт, – сказал Василевский, – Там у нас оборудована площадка номер один для демонстрации огневых средств, предназначенных для внезапного прорыва стационарной вражеской обороны во время Орловско-Брянской наступательной операции.

– Очень хорошо, – сказал вождь, – идемте.

По узкой деревянной лесенке, врезанной в склон холма, генералы и Верховный поднялись на вершину к блиндажу, оборудованному наблюдательными стереотрубами. Там впереди, примерно в километре или полутора, была видна оборудованная по всем правилам линия немецкой обороны. Когда Верховный осмотрелся, Василевский сказал, указывая на окопы впереди:

– Это точная копия стационарной линии немецкой обороны на Брянском фронте, построенная пленными немецкими саперами с использованием действующих сейчас в вермахте нормативных документов. В Германии в настоящее время всего одно саперное училище, расположенное в городе Дессау-Россау, и всех немецких саперных офицеров учат абсолютно одинаково. Любая линия полевой немецкой обороны рассчитана на гарантированное противостояние огню полевой трехдюймовой артиллерии, стандарт – укоренившийся еще в начале века.

– А как же наша тяжелая артиллерия? – спросил Верховный.

– Товарищ Сталин, – ответил Василевский, – ее огню немецкая полевая оборона противостоять не в состоянии. Только и мы в настоящий момент не имеем в своем распоряжении ни достаточного количества орудий, которые можно было бы сосредоточить на требуемом участке фронта для гарантированного разрушения вражеской обороны за приемлемое время, ни необходимых для этого механических средств буксировки артиллерии.

Кроме того, немцы извлекли урок из зимних операций и начали дополнительно усиливать свою оборону в полосе железных дорог. То есть именно там, где мы можем поддержать действия своих войск огнем тяжелых железнодорожных транспортеров и развернуть свои позиции ствольной артиллерии. Поэтому мы решили преподнести немцам еще один сюрприз, применив сверхтяжелые модернизированные реактивные снаряды М-31 улучшенной кучности, снаряженные неклассическими боевыми частями и оснащенные американскими электронными радиовзрывателями.

– Что значит «неклассическими»? – спросил Сталин.

Вместо Василевского неожиданно на вопрос Верховного ответил Берия.

– Наилучшим способом поразить вражеских солдат, укрывшихся в окопах и блиндажах, было бы применение так называемых боеприпасов объемного взрыва. Но нам пока не удалось воспроизвести классический боеприпас этого типа на основе окисей этилена или пропилена. Мы пошли иным путем. Обстрел вражеских позиций должен производиться в два этапа.

В первой волне к цели почти одновременно должны прибыть те самые реактивные снаряды М-31, головная часть которых снаряжена семнадцатью литрами низкооктанового бензина. В результате подрыва по команде радиовзрывателей пятисотграммовых вышибных зарядов в десяти-двенадцати метрах над землей, образуется единое бензовоздушное облако высотой десять метров и шириной двести, причем за счет того, что выброс бензина произойдет вперед по ходу полета снаряда, максимальная концентрация горючих паров оказывается на уровне земли. Во второй волне, с опозданием примерно в пять секунд, к цели должны прибыть такие же реактивные снаряды, но уже снаряженные обычными фугасными боевыми частями. Они и должны произвести подрыв смеси бензиновых паров и воздуха.

– Ну что же, – немного подумав, сказал Верховный, – давайте посмотрим, как работает ваше чудо-оружие.

– Прошу пройти в блиндаж, товарищ Верховный Главнокомандующий, – настойчиво потребовал Василевский, – по уставу наблюдать за опытными стрельбами можно только из укрытия.

– Это очень хорошо, – ответил Сталин, спускаясь вниз по узкой лесенке, – что вы соблюдаете эти самые уставы.

Спустившись в блиндаж, Василевский показал на ряд стереотруб, смотрящих в амбразуры, направленные в противоположную от «немецких» позиций сторону.

– Там, – сказал он, – примерно в двух километрах от нас, позиции бригады сверхтяжелой гвардейской реактивной артиллерии, прошедшей обучение на этом полигоне. Сегодня у расчетов зачетные стрельбы, после чего они убудут в район проведения операции.

– Посмотрим, посмотрим, – ответил Верховный, подходя к крайней стереотрубе, – товарищ Василевский, вы можете начинать.

Начальник Генштаба снял трубку полевого телефона, покрутил ручку и, услышав ответ, коротко сказал:

– Начинайте, товарищ полковник!

Все приникли к стереотрубам. В оптику хорошо было видно, как из-за деревьев в облаках дыма и поднятой пыли в небо разом поднялась туча, примерно пара сотен реактивных снарядов. Несколько секунд спустя до блиндажа докатился пронзительный, режущий слух вой, и почти одновременно с этим стартовала вторая волна, уже в значительно меньшем количестве. Зрелище было внушительным само по себе, даже без того, что должно было произойти дальше.

Василевский перешел к стереотрубе на другой стороне блиндажа и сказал: