Ревизор: возвращение в СССР 31 (СИ) - Винтеркей Серж
До праздничного выступления в ДК ЗИЛа оставалось ещё больше полутора часов. Пообедал не спеша и поехал на Восточную улицу.
* * *Святославль.
Левичев сразу после просмотра квартиры привёз Рябовых в исполком. В Бюро обмена пришлось посидеть минут сорок в очереди, пока, наконец, они попали в кабинет. Заметив хмурый взгляд, который бросила на него Сычёва, сотрудница бюро, которая оформляла ему обмен с Якубовыми, он сразу понял, что с ней будут проблемы.
– Что у вас? – спросила она.
– Квартирный обмен Святославль – Брянск, – положил он перед ней документы.
– До обеда двадцать минут осталось. Я не успею даже документы проверить, – ответила она, даже не взглянув на бумаги. – Приходите после обеда.
– Но, Ирина Васильевна, посмотрите, хотя бы, всё ли у нас есть? – попросил Левичев, взглянув на часы.
– Не могу, – дерзко взглянула она на него.
До обеда ещё целых двадцать пять минут, вообще-то, – отметил он про себя и настороженно спросил:
– Почему же?
– Потому что времени остаётся до обеда мало. Я не хочу потратить на вас половину своего обеденного перерыва. Приходите после обеда.
Левичев понял, что спорить сейчас с ней – только разозлить, и предложил Рябовым пообедать в райкомовском буфете. Пока остаётся шанс оформить всё одним днём, нужно потерпеть выкрутасы этой зазнавшейся боярыни.
Дождался следующих желающих на обмен. Занял очередь перед ними, чтобы после обеда попасть в Бюро обмена первым, и повёл Рябовых «попробовать, чем питается городское начальство». За шутками и прибаутками он пытался скрыть своё беспокойство. Ему очень хотелось верить, что работница Бюро обмена удовлетворится тем, что заставила их потерять лишние полтора часа. А если нет? Может, попробовать потихоньку договориться с ней? Конфеты сунуть, или даже и пару червонцев? Или сразу к её начальнику пойти?
* * *Приехал за полчаса до начала концерта. Артисты уже были на месте и суетились за опущенным занавесом. Оттуда доносились голоса и смех, и время от времени занавеса кто-то касался, и вся тяжёлая бархатная махина начинала колыхаться, отражая свет огромной люстры в центре зала.
Пристроился на первом ряду и стал ждать. Вскоре выглянул со сцены Серёга Белый. Увидел меня, кивнул, и тут же исчез. Вскоре справа по лестнице стали спускаться в зал Малина, Витя Еловенко и ещё два незнакомых мне мужика. Видимо, это команда Виктора. Поднялся им навстречу, они подошли, и Витя представил их как Горыныча и Чапая. Сам Горыныч представился Дмитрием, а Чапай Коляном. Не перепутать бы… Горыныч мощный, крупный, а Чапай высокий и худой.
Мужики обступили меня, с интересом разглядывая.
– Вы не смотрите, что он выглядит, как студент второго курса, – важно заявил им Ромка Малинин, – на самом деле он…
– Студент второго курса и есть! – не сдержался я и рассмеялся.
– Да ладно тебе скромничать, – заулыбался Виктор. – Лина рассказывала, как ты мою заведующую строил…
Тут в зал вошли парторг завода Барсуков и Бортко, а за ними райкомовское комсомольское начальство в лице Войнова и Сатчана и заводское в лице Григоряна со своим помощником.
Меня уже все и так знали, мы поздоровались, а Варданян, тем временем, представил начальству Виктора с командой.
– А это, товарищи, наши начинающие звёзды – вокально-инструментальный ансамбль «Ночные асы».
– Ну, вперёд, ночные асы! – напутствовал их Войнов, и они все прошли к центру первого ряда и начали рассаживаться.
– Какое интересное название вы своей группе выбрали, – заметил я. – Отсылка к истребителям времён войны?
– Ну да, – смутившись ответил Еловенко. – Это творческий псевдоним… Что-то как-то мы постеснялись идти на сцену с такой песней под своим названием.
– Каким же? – с любопытством спросил я.
– «Горчаель». Горанин, Чаплин, Еловенко, – сразу пояснил он, что это значит.
– Горчаель, – повторил я. – Так-то звучит нормально, но зашифровывать в название группы фамилии её участников – большая ошибка. Кто-то придёт, кто-то уйдёт, каждый раз название менять, что ли?
– Да мы уже и сами это поняли, – взглянув на Ромку, согласно кивнул Горыныч.
– Ну, раз так, «Ночные асы», значит, «Ночные асы», – заключил я. – Вперёд! Дерзайте и скоро никто не будет задумываться над словами в названии вашей группы, у всех они будут ассоциироваться исключительно с вами и получаемыми от ваших песен положительными эмоциями!
– Нам бы твою уверенность, – произнёс Еловенко, переглянувшись со своей командой.
– Да нормально всё будет, расслабьтесь! – улыбнулся я. – Уверенность в себе – часть секрета успешного выступления музыканта. Вы должны заражать уверенностью в себе своего зрителя. Есть даже термин такой – харизма. Смогли заразить верой в себя и свой успех зрителя – он вас без удержу полюбит. Самые успешные музыкальные группы все сплошь харизматичные…
– Надо же как! – уважительно взглянув на меня, протянул Колян.
Опять выглянул со сцены Белый и парни поспешили вернуться к нему.
* * *Святославль.
Минут за пятнадцать до окончания обеда Левичев уже занял оборону у Бюро обмена. К сожалению, те, перед кем он занял очередь, куда-то ушли. Так что несколько скандальных тёток, пришедших уже после того, как он увёл Рябовых в буфет, попытались отогнать его от двери. Но он, не повышая голоса, очень жёстко отшил их, тряся бумагами в руке в качестве аргумента. Давно обратил внимание, что лучше настаивать на своем, тряся перед носом у оппонентов какими-нибудь бумагами. Кажется, что ты действительно имеешь на что-то право большее, чем остальные.
Сычёва вернулась в свой кабинет после обеда с опозданием минут на пятнадцать. Когда они попали, наконец, к ней в кабинет, Левичев был уже в таком состоянии, что готов был сорваться. Но все же старался успокоиться заранее, приготовившись к худшему.
Предчувствие его не обмануло.
Сычёва медленно и дотошно читала все документы, что представили обе стороны, перекладывая их один за другим.
– О! Какая печать слепая, – воскликнула она, посмотрев на очередной документ. – Так не пойдёт.
– И что? – удивлённо уставился на неё Рябов, – нам из-за этого в Брянск и обратно ехать? Чтобы нам ещё одну печать рядом поставили?
– Да, – ответила она ему, не задумываясь, и отодвинула от себя их документы. – Все же речь идет о квартире, а не о банке с огурцами. Сами должны понимать, как важно все правильно сделать.
Всем стало ясно, что уговаривать её бесполезно. Потрясённые Рябовы собрали свою часть бумаг и вышли из кабинета. Левичев тоже собирал свои, но медленнее, чтобы иметь повод остаться один на один с Сычевой.
– Но почему? – спросил он, не выдержав.
– Потому что вы меня обманули в прошлый раз, – ответила она ему, уверенно глядя ему в глаза. – И мне влепили выговор из-за вас.
– Честное слово, очень жаль, что так получилось, – попытался он исправить ситуацию. – Но, вы же сами прекрасно понимаете, что этот обман, больше, Якубовым был нужен, а не мне.
– Нет, не понимаю, – ответила она. – О чём вы?
Он молча подхватил свои документы и вышел из кабинета.
Всё с ней понятно, – думал Левичев. – Будет теперь из себя тут главную строить… Видно, что и подарок если презентовать, она мне его в лицо швырнет… Ну, ничего! На каждую пешку ферзь найдётся!
Левичев показал Рябовым успокаивающий жест рукой и отправился к начальнику Бюро обмена.
К его огромному сожалению, к Бобрецову тоже оказалась полно народу. Он занял очередь, предупредил, что отойдёт ненадолго, и пошёл к Рябовым сказать, что придётся ещё немного подождать.
Левичев успокаивал себя тем, как сейчас расскажет начальнику про произвол его сотрудницы! И как ей влепят очередной выговор!
Так ей и надо, дуре! – злорадно думал он.
* * *Москва. Гагаринский райком КПСС.
Услышав от помощницы, что его спрашивает племянница, Володин недовольно скривился, но попросил соединить.
