Учитель - Харитон Байконурович Мамбурин
- А как его еще назвать?! – снова взвилась Асуми, чуть ли не подпрыгивая, - Мы тут из кожи вон лезем, а он что?! А ему плевать! К шлюхе сходил, дела свои сделал, и на всё ему по барабану! И на всех! А ты не делай вид, что такая спокойная, Рена! Не делай! Тебя это сильнее, чем меня задело! Или нет? Или у вас там, в России, это нормально?!
- Ну я хотя бы из трусов не выпрыгиваю, - парировала рыжая, гордо тряхнув гривой своих ярких волос, - Да и Мана вон, тоже, спокойно себя ведет. Это вы с Эной беситесь, как будто бы Акира вам прямо обеим поклялся быть хорошим мальчиком.
- Да даже плохие бабу себе заводят, а не к шлюхам идут! – голосом, полным праведного возмущения, отбрила хафу нападку новой подруги, - А Мане просто сказать нечего!
Последнее утверждение было несправедливым.
- Есть чего, - тихо возразила Мана, сжимая кулачки и внутренне напрягаясь, как каждый раз, перед тем как сделать что-то… непривычное, - Я считаю, что Асуми не… не права.
Черноволосая и синеглазая хафу остановилась в своем решительном продвижении вперед, а потом медленно повернулась к остановившейся подруге. На лице Шираиши (как она надеялась) были написаны решимость и желание отстоять собственное мнение (на самом деле – испуг почти обкакавшегося кролика).
К счастью, даже будучи на взводе, Асуми не могла игнорировать волеизъявление своей робкой подруги, поэтому, вместо того чтобы начать производить шум и негодование, хафу аккуратно заметила:
- Мана, мы знаем, что Акира тебе сильно помог с отцом, но это не повод…
- Нет-нет, - заторопилась Мана, нервно бегая взглядом между пронзительно синими (и красивыми!) глазами Хиракавы и не менее красивыми (хоть и странными!) зелеными глазами русской, - Я не… защищаю. Просто мы сейчас идём… в рам…раменную?
- Ну да, - настороженно кивнула Асуми, - Потому что мы хотим рамен.
- Хотим, - говорить у Маны получалось всё лучше и лучше, хотя предстояло вообще нечто такое, о чем она раньше даже подумать не могла, - Аноо… мы же придем и закажем по миске, так?
- Так…, - покивала рыжая девушка со странным именем Рена, - Мы с тобой. А эта прожора съест четыре. Минимум.
- Мы хотим рамен… мы закажем по миске, - торопливо добавила Шираиши, собираясь с силами, а затем выпаливая чуть ли не в полный голос, - Но мы не будем покупать всю раменную!
Дошло до них не сразу, но, когда дошло… Странная русская, не знающая элементарных границ вежливости, просто обняла застывшую Ману за талию и начала смеяться ей в грудь, похрюкивая, а вот Асуми наоборот, взбеленилась и начала ругаться.
- А ведь ты права, Мана-чан! Права! Этот гад не кобель, бегающий по шлюшандрам, а козёл, которому вообще на женщин плевать! Удовлетворил похоть, в книжку уткнулся, и плевать ему на всё и на всех! Вот как он живет! В раменную ходит, скотина! А мы тут выделываемся, красимся, под стол в миниюбках ползаем, тремся об него…
- Продолжай-продолжай, очень интересно, - подбодрила русская разошедшуюся Хиракаву, которая внезапно поняла, что все вышеперечисленные действия совершала в гордом одиночестве, а остальные женщины, как бы, ни сном ни духом, что демонстрирует открытый ротик Маны и ехидно-восхищенные взгляды Рены Сахарава.
- Да… да идите вы! – такой красной Мана свою подругу еще не видела ни разу, - Вас бы на моё место…
- Подробнее! – тут же насела на неё русская, - Нам интересно! И важно!
Разумеется, Хиракава встала на дыбы, возмущенно отказываясь от всего и сразу, но русская была не только хитрой, но и богатой. Пообещав оплатить хафу всё, что та закажет в раменной, Сахарава таки выудила у «надевшей черное» обещание все им рассказать. Мана сама горела от любопытства, предвкушая услышать нечто крайне интересное и смущающее, но гореть пришлось долго – только дойдя до дома Шираиши и убедившись, что рядом никого нет, Асуми приступила к рассказу.
И уши у них действительно загорелись!
Через пятнадцать минут что Мана, что Рена уже давали устные и очень искренние клятвы никогда на свете даже не думать принимать это проклятое Снадобье, потому что уровень пошлости у снов Хиракавы превышал не только высшую планку скромницы Шираиши, но даже познания весьма смелой и очень… очень информированной русской! Та, стоя, мотала головой и говорила, что о таком даже и не слышала, и о присыпках против сморщенной кожи на пальцах ничего не знает, да и вообще теперь побаивается эту жуткую синеглазку. Сама Мана смотрела на свою подругу как на сексуальную маньячку-рецидивистку и была, в общем-то, недалека от правды. Асуми стояла красная как рак и бурчала о том, что зато она может накостылять кому угодно и поднимает штанги более ста килограммов. Наверное, она даже жалела слегка о своей откровенности, но тут прорвало так прорвало.
- Теперь понятно, почему ты так злишься, - посмеявшись, русская стала серьезнее, - Я бы тоже с ума сходила. А почему ну… не заведешь себе никого?
- Хах…, - осунулась Хиракава, - …как будто это так просто. Да его мои братаны бы просто сожрали бы. Тут же простой человек не подойдет. Да и не хочу я вот так. Не хотела. Всё на этого Кирью смотрела. Мол, он держится, значит и я смогу. А он не деееееержится…!!!
Вот чего Мана не ожидала, так это того, что сильная, колкая, бойкая на язык хафу неожиданно начнет плакать, а они с девушкой, с которой познакомились буквально на днях, будут стоять у её, Шираиши, дома и обнимать, утешая. А рыжая русская еще будет шутливо бурчать о том, что такого ей и в страшном сне никогда бы не привиделось – утешать пятнадцатилетнюю пигалицу, претендующую на того же мужика, на которого нацелилась сама Рена.
- А… можно спросить? – видимо, сегодня был особый Рамен Храбрости, иначе не скажешь, потому что Мана чувствовала могучий подъём сил, - Рена, почему тебе понравился… Акира?
- Конкретный, уверенный в себе, - пожала плечиками Сахарова, продолжая гладить Асуми
