Небо в кармане 2! - Владимир Владиславович Малыгин
Повезло, болтанки не было. Собрался с духом Иван Васильевич и очень осторожно повернул голову направо, заглянул вниз, в окошко. Охнул, отшатнулся, посмотрел на меня. А я что? Я ничего. Сижу прямо, смотрю вперёд и самолёт пилотирую. И делаю вид, что ничего на свете кроме этого действа меня не интересует. А сам про себя хмыкаю. Смеяться и не думаю, ещё чего не хватало. Просто человек первый раз в жизни в небо поднялся. Можно сказать, к богу приблизился, к небесным чертогам. Но богохульствовать не стану, нехорошо над градоначальником так шутить и вообще нехорошо.
Приободрился градоначальник, но в боковое окошко больше не смотрел. Так и просидел столбиком на сиденье до самой посадки. Лишь перед приземлением ещё раз мелко-мелко закрестился, да снова за сидушку ухватился. И не отцеплялся до полной остановки мотора.
Отстегнулся, дверку открыл и на землю спрыгнул. Народ в штатском со всех сторон самолёт обступил, и куда только оцепление смотрит? Всё забыли, о чём инструктировал!
Зато не пришлось помогать градоначальнику вылезать из кабины, помощников набежало столько, что первого в городе воздухоплавателя самым буквальным образом на руках из самолёта вынесли. Ох и возгордился же голова…
Каждому хочется на счастливца посмотреть, послушать, что он о своих впечатлениях расскажет. Заодно, пользуясь случаем, похвалить за храбрость, комплиментов с горкой накидать. А он и рад, улыбается довольно, платочком вспотевшее одутловатое лицо промокает. Чую, разговоров в городе до весны хватит…
— Господа! Господа! — пошёл вокруг аппарата, отодвигая напирающую и гомонящую толпу в сторону. — Не напирайте, прошу вас!
Бесполезно, толпа за моей спиной снова смыкалась, возвращаясь на прежнее место. Хорошо ещё, что руками за крылья не хватались.
Тут и Паньшин появился, пробился через толпу, растолкал людей в стороны, помогать мне принялся. А там и Валевачева командный рык послышался, офицеры подключились, дело веселее пошло. Ну и градоначальника толпа на руках в сторонку отнесла, там на землю и опустила. И народ сам собой вслед за ним тут же последовал, словно цыплята за наседкой. У самолёта просторно стало, я вздохнул с облегчением — кажется, пронесло! В том смысле, что беда миновала, не поломали технику…
Рано я обрадовался…
Вот она где, настоящая-то беда! Откуда только взялась на мою голову? В шляпке, в светлом, кремового цвета платье, на каблучках и с зонтиком в руках. Дочь Ивана Васильевича. Держись, Митрий! Сейчас начнутся сложности. Попробую перевести их на Якшинского и Валевачева, им проще будет отбиваться.
— Папа́, я тоже хочу прокатиться! — при приближении дочери градоначальника толпа восхищённых его недавним мужеством горожан раздалась в стороны.
А дочурка не одна, а с небольшой компанией молодёжи. Три девушки примерно одного возраста и двое франтоватых молодых людей, моих ровесников. Девушек на балу я точно видел, с той, которая в серединке держится, даже танцевал разок и во время тура вальса немного разговорился. Удивила своим серьёзным и необычным для девушки отношением к технике и к моему самолёту в частности. Всё расспрашивала, как и из чего он сделан и каково это, под облаками летать. Закончился танец, и я её больше не видел, к сожалению.
— Александр Карлович, это кто такие? — спрашиваю Паньшина.
— Где? — поворачивается и смотрит в ту же сторону, куда и я смотрю.
— Рядом с градоначальником. Одна дочка его, я её узнал, а остальные кто? Не знаете?
— Ах, эти, — посмотрел и отвернулся юрист. — Так у Ивана Васильевича пять дочерей и один сын, наследник. Здесь, как я понимаю, три старших дочери и сын с приятелем. Кем-то конкретно заинтересовались, Николай Дмитриевич?
— Да, — и не подумал смущаться или отнекиваться. — Вон той, которая справа от самой старшей стоит.
— А вы не знаете? Вы же танцевали с ней на балу, — удивился Паньшин.
— Да я там слишком со многими перетанцевал, — скривился. — Как вспомню, так вздрогну! Поверите, все лица в одно слились.
— Вздрогнете? — хмыкнул Александр Карлович. — Интересное выражение, не слышал такого. Расскажу коротенько, что успел узнать. Сам Лужский Голова из купеческого сословия. Благодаря смекалке и природной хитрости сумел сколотить отличный капитал. Выбран на почётную должность, что позволило ему войти в дворянскую среду. За своего, конечно, не сошёл, но Собрание посещал и посещает довольно регулярно. Всем своим детям дал приличное домашнее образование. Старшую из дочерей вы знаете, остальные погодки. Младшая Мария. Интересующую вас девушку звать Лизой. Елизаветой. Из всех пяти дочерей она самая умненькая. По слухам, даже собирается где-то учиться в столице. Где именно, не скажу, не интересовался, вроде бы как на педагогических курсах каких-то. Но, если нужно, узнаю. Что ещё? Приданое за средней дочерью Иван Васильевич даёт хорошее. Меньше, конечно, чем за старшей, но тоже ничего. Домик здесь, в Луге, на набережной местной речки неподалёку от пристани. К нему прилагается участок земли неплохой, а ещё квартира на Невском в столице, и какая-то небольшая то ли фабрика, то ли что-то подобное там же. Можно уточнить, если такая потребность имеется.
— Нет, благодарю, ничего уточнять не нужно. И откуда только вы всё это знаете?
— Работа у меня такая, всё знать, — улыбнулся Паньшин. — Девица хорошая, не спорю, всё при ней, и ум, и красота, но зачем она вам, князь? Приятно провести время? Так папаша не позволит…
Резкий ответ чуть было не сорвался с губ, но вовремя себя остановил. А и впрямь, зачем? И Паньшин вреда мне не желает…
— Незачем, просто интересуюсь, — согласился с юристом.
— Старшая из дочерей интересует? — кивнул каким-то своим мыслям Александр Карлович. — Могу рассказать.
— Нет, не нужно, — отказался. Потому что как раз услышал приглушённый разговор у меня за спиной:
— Повезёт же кому-то с женой. По слухам, Якшинский весьма богатое приданое своей старшей дочери обеспечил. А ещё говорят, в столице большой доходный дом для неё прикупил…
— То-то вокруг столько претендентов вьётся! Не желаете и вы попытать счастья?
— К сожалению, не моего уровня девица! На пушечный выстрел к ней не подпустят.
Оглянулся, два молоденьких прапорщика смутились, отвели в сторону глаза, а потом вообще за спины товарищей ретировались. И чего смутились? Дело житейское, ничего предосудительного в прозвучавших словах не вижу.
За разговорами совсем упустил, о чём девицы с папенькой
