Не та война - Герман Иванович Романов
— Японцы пытаются выбить «Ушакова», а вот по остальным нашим кораблям огонь «размазывают» — все же пять против шести. «Память Азова» на подходе, будет семеро — на нем хоть старые «восьмидюймовки», но снаряды ведь не «облегченные», увесистые. Считай, на четверть их залпы уменьшили — добились мы все-таки попаданий, умеем стрелять.
Чухнин усмехнулся, внимательно, словно хищный зверь, рассматривая неприятельскую эскадру. Сандро пригляделся и поразился правоте адмирала, просто посчитав залпы главным калибром. На среднем из вражеских броненосцев не действовала кормовая башня, а на замыкающем мателоте из носовой башни палила только одна пушка. Досталось и броненосным крейсерам — стрельба с них стала вялой, ее темп значительно упал. И поразился этому открытию — ведь этого не увидел, как-то не обратил внимания, стал помышлять если не о бегстве, то об отходе в спасительную гавань. Вот что значит первый бой — упускаешь из внимания самое важное.
— Японцы будут преследовать — они все поставили на этот бой. Нам нужно только попасть разок удачно, да добить «подранков», и война может быть закончена. Мы и так победим, как только корабли в строй вернем после ремонта. Но хотелось бы пораньше…
Словно яркое солнце взорвалось перед глазами, и великого князя как пушинку оторвало от настила и швырнуло на броневую стенку. От удара сперло дыхание, но сознания не потерял, чувствуя, как сполз на палубу. Словно уставшая лошадь помотал головой — в глазах двоилось, он практически ничего не видел. Показалось, что оглох, однако слух потихоньку стал восстанавливаться — послышались предсмертные хрипы (такие ни с чем не спутаешь), и протяжные стоны. Огляделся, стоя на четвереньках — в рубке разверзся настоящий ад, на штурвале повис рулевой, продолжая держать его на курсе. Посмотрел чуть левее, там, где стоял Чухнин, и сглотнул, стараясь удержать тошноту — лужа кровищи, оторванная рука, остекленевший взгляд. И послышался голос, доносившийся как сквозь вату:
— Адмирала и командира убило, великий князь ранен…
Броненосцы «Наварин» и «Адмирал Ушаков» в бою…
Часть вторая
«QUOD LICET JOVI» июнь-август 1906 года Глава 19
— Не все коту масленица, поститься тоже придется! Крейсера выбивать в первую очередь, они гораздо слабее!
В рубке «Цесаревича» царило необычайное оживление, и на то была причина. Все же поставить в боевую линию «Ниссин» против двух русских броненосных крейсеров было не лучшей затеей японского командующего — скорее диктовалось безысходностью. В прошлой войне японцы потеряли четыре корабля данного типа, которые вздумали выставить против броненосцев в бою — выстоять они просто не могли. Шестидюймовый броневой пояс «гарибальдийцев» пробивался не только 254 мм и 305 мм снарядами, но и 203 мм, да и «асамоиды» имели защиту всего на дюйм толще главного пояса, но куда меньшую площадь бронирования. В ответ восьмидюймовые пушки японских крейсеров причинить фатальных повреждений русским броненосцам не могли, если только не попадали в небронированные оконечности, либо в надстройки и дымовые трубы. К тому же новые корабли, такие как бородинцы', или построенные в САСШ и Франции, имели большую площадь бронирования, и два пояса от штевня до штевня. И в стычке с ними лучшим вариантом было спасаться бегством, благо скорость позволяла — на два узла больше. Но бой в линии такого маневра не допускает — все участники сражения должны биться в ней до конца.
«Ниссин» был обречен, когда за «иноками» Бэра концевым пристроился «Бородино», имевший бортовой залп больший вдвое, чем у «гарибальдийца», да еще два «рюриковача» ему в помощь. Двенадцатидюймовые снаряды, с градом восьмидюймовых фугасов в «добавку», нашли уязвимые места. После того, как русские корабли пристрелялись, попадания пошли одно за другим. В бинокль было хорошо видно, что «Ниссин» явственно осел на нос, и лишился верхушки кормовой трубы — скорость крейсера значительно снизилась, и он вывалился из линии, отползая к югу.
— Вот только кто тебя, голубчик, теперь отпустит, Петр Алексеевич и без меня знает, что с тобой делать, — злорадно прошептал Небогатов, наблюдая как крейсера Безобразова, густо дымя четырьмя трубами, устремились к «подранку». А вот «Бородино» насел на ставшего концевым «чилийца», и вскоре вблизи вражеского корабля стали подниматься высоченные всплески. Эти вражеские броненосцы имели защиту как «асамоиды», но за счет большего водоизмещения увеличенный калибр орудий — главный с восьми до десяти дюймов, средний с шести до семи с половиной. Потому их и называли еще при постройке «убийцами крейсеров», так как их заказали специально для уничтожения аргентинских «гарибальдийцев», которые эта страна прикупила в Италии. Странно было видеть их в одном отряде с «Ниссиным» — ведь изначально они предназначались для его уничтожения.
— Ничего, снаряды «Бородино» вас вместе и «успокоят»!
Сражение продолжалось яростное, но теперь Небогатов не сомневался в его конечном итоге. Почти не уступая японским броненосцам в скорости и по вооружению, русская эскадра превосходила по числу вымпелов, а это давало очень серьезное тактическое преимущество — возможность сосредоточить огонь нескольких броненосцев на одной цели, и как можно быстрее нанести ей серьезные повреждения, и выбить из боевой линии. Так действовали японцы во всех сражениях, маневр у них отработанный, вот только сил не хватало. Только при Ульсане уверенно реализовали преимущество четырех против трех, потопив «Рюрик».
Этот прием стали использовать и русские, только на добивание Небогатов специально выделил броненосные крейсера вице-адмирала Безобразова, к которым уже присоединились миноносцы с «Изумрудом». Малый крейсер должен был отбить контратаку вражеских дестройеров, которая неизбежно будет — терять за здорово живешь «Ниссин» японцы не пожелают.
— Добротворский радирует — «На подходе „Жемчуг“, его преследуют два „кента“, дистанция до них десять миль».
Небогатов от сообщения Брусилова задумался на минуту, лихорадочно размышляя. Появление двух вражеских быстроходных крейсеров спутало все планы — командующий рассчитывал, что они появятся на полчаса позже. Теперь ситуация осложнилась — добивания «подранка» не будет, состоится бой между крейсерами, причем предсказать его итог крайне сложно.
— «Кенты» имеют пояс всего в четыре дюйма — а на наших крейсерах восьмидюймовых пушек десять в бортовом залпе, против четырех на «Ниссене». Шансы есть, ваше высокопревосходительство. Если лишим хода еще один корабль, японцы
