Сны. Начало - taramans
Так и жили четыре года.
Загнав машину в гараж, поднялся в квартиру, задумался, чем заняться? По пути он набрал Юльку по ватсапу и та объявила, что в командировке она пробудет еще неделю, и вернется только к следующим выходным. Пичалька… А у него уже мелькнула идея куда-нибудь рвануть неподалеку – денька на три-четыре.
Физической усталости как таковой Плехов не испытывал. После своих командировок он чувствовал больше эмоциональную усталость. А потому, переодевшись, он занялся физической зарядкой, благо спорт-уголок это сделать позволял. Евгений не был упертым бодибилдером или еще каким маниакальным приверженцем здорового образа жизни, но поддерживать себя в форме привык давно. Здесь и спортзалы с железяками, и бассейн, который Плехов недолюбливал, потому как родился и вырос на Урале, а значит к водным видам спорта относился как к кратковременным – по причине неюжной расположенности родного региона. Развлечение и не более того. Выехать на берег озера, позагорать, покупаться и все! А уж наматывать километры кругами по бассейну? Ну скукотища же!
Так как Плехов давно уже приучил себя: «Занялся чем-либо – делай это хорошо!», то и занимался сейчас упорно, до пота. Отжимания – несколько серий и разными способами. Подтягивания – также, благо возможностей сложного турника хватало. Пресс… Пресс – это самое нелюбимое, ибо делать тягостно, но – надо!
«А то так и живот расти начнет!».
Потом настал черед гантелей…
«Так чем же заняться-то? Может сходить на разведку в этот спорткомплекс по соседству? Там же наверняка вход не только для женщин. Потаскать железо, поглядывая на дамочек. В бассейн заглянуть ненадолго. Может там и сауна есть, а? И массажный салон?».
Да и поразмышлять не помешает.
«Как я докатился до жизни такой?!».
Хотя – докатился ли? Жилье – элитного класса, пусть за него еще лет десять расплачиваться. Машина… как уже было говорено – для Москвы сейчас неформат, но – вполне. Работа… работа тоже – на зависть очень многим. Командировки же, если они обычные, стали давно привычными. А вот эти, последние командировки – их обычными никак не назвать.
Наконец он проделал весь задуманный комплекс упражнений и перешел в душ. Режим «тропический ливень» — это такой кайф! Потом замер перед зеркалом над раковиной.
«Бриться… или – не бриться? Лениво совсем или все же побриться?».
Плехов был брюнет. Ярко и отчетливо черен ликом. Порой приходилось бриться по два раза в день – если вечер был заведомо посвящен подруге Юльке. Ну… или другой какой даме.
Вот такой пердимонокль. Природный русак Плехов Евгений Николаевич – обликом был максимально близок к «гостям с Кавказа». Даже до смешного доходило порой, когда его в такси путали, или просто на улице останавливали обличием такие же как он и обращались по какому-то поводу: «Э-э-э… слюшай, брат!». Только вот глаза были ярко голубые, что порой ставило в тупик окружающих.
По семейным преданиям и предположениям, виной такому облику Плехова была прабабка – Анна Ивановна Плехова, урожденная Аннуш. И не Ивановна она была, но как еще перевести на русский имя ее отца – Вано?
В далеком двадцатом году прошлого века, его прадед – Плехов Семен Игнатьевич, в частях Красной армии, помогал устанавливать Советскую власть в Закавказье. Был тогда прадед уже бравым, хоть и молодым еще комвзвода, потому никто не препятствовал герою, когда он вознамерился взять в жены молодую местную девчонку. Сироту, опять же – по семейным преданиям. Потом их немало покружила жизнь по разным местностям молодой советской республики, постранствовали они по разным гарнизонам.
Прадед рос в чинах и званиях, а Аннуш, то есть – уже Анна, как-то умудрилась закончить сначала педагогическое училище, а потом и учительский институт. К началу войны у них было уже четверо сыновей и одна дочь. Трое старших сыновей сгинули на фронтах Великой Отечественной, а дочь и младшего сына прабабка смогла вывезти из Белорусии, в сорок первом. Приехала с ними к родственникам мужа на Урал, где умерла в сорок четвертом. Воспаление легких в те времена было фактически приговором. Сам же прадед, командир полка к тому времени, пропал без вести в конце июня сорок первого где-то под Минском.
Так дед Плехова оказался на Урале. Кстати, сестра его, Елизавета, то есть известная Евгению как баба Лиза, была – вылитая армянка. И по статям, и на лицо. Плехов был у нее разок в гостях, еще в детстве. Жила бабушка тогда с семьей в Армавире, где и умерла в старости в начале двухтысячных.
И уже в следующем поколении, то есть в поколении его отца Николая, снова сестра была брюнетка – тетя Анна, названная так в честь бабушки Аннуш. Так же, хоть и красивая на лицо, но – невысока ростом, и весьма обширна в статях.
«Такие вот выкрутасы генетики!».
Плехов помнил еще с детства, как его мать в шутку негромко говорила подружкам:
- Хорошо, что в семье Плеховых все знают про бабушку Аннуш, а то бы решили, что я Женьку на стороне нагуляла!
«Мда… все же побриться придется! Терпеть не могу, когда щетина начинает отрастать и морда чешется!».
Решил – бриться! И до синевы!
А командировки… А что – командировки? Все началось с той треклятой командировки и с того ранения!
«Хотя… надо признаться – все началось гораздо раньше! Еще тогда, когда в далеком уже… а может и не совсем еще далеком, одна тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, в семье молодого инженера-строителя Плехова Николая Семеновича и бухгалтера того же СМУ Плеховой Екатерины Сергеевны родился сын, то есть – я, Плехов Евгений Николаевич!».
И
