Кай из рода красных драконов 2 (СИ) - Бэд Кристиан
— Как такое возможно: колдун раздаст малое и будет ждать, пока ему вернут большое?
— Но почему?
— В чём его работа под небом?
На лицах бородачей читались, скорее, страх и недоумение, чем гнев. Они не верили, что такое возможно — отдать девять монет и за это получить десять.
— Вся работа этого человека в том и состоит, чтобы давать девять монет, а забирать десять, — не выдержал я. — На эти лишние деньги он будет жить и копить монеты, чтобы дать их взаймы другим. А лишнее он берёт потому, что кто-то может и не отдать ему денег. Погибнет в дороге или его ограбят. На что тогда будет жить ростовщик?
— Ростовщик? — удивился Сакал.
— Тот, кто даёт деньги в рост, — пояснил я.
— Но ведь это обман! — возмутился безбородый, оборачиваясь ко мне. — Деньги — не дерево, они не могут расти сами! Это всё равно, что украсть чужое! Не проще ли этому «ростовщику» заняться честным трудом?
Сакал задумчиво покачал головой.
— Я вижу большой соблазн для торговцев поступать так: давать меньше и требовать больше, — решил он и приказал своим: — Не ходите к колдунам! Не спрашивайте их про монеты. А сами придут к вам — гоните прочь!
Молодой, тот, что задал вопрос, вежливо поклонился, услышав ответ, и стал пятиться к соседней юрте.
Другие тоже начали расходиться. Караванщики занимали сразу несколько больших юрт рядом с нашей, а юрта Сакала была главной, хозяйской.
Сакал тоже ушёл в юрту, и там началась какая-то возня. Рахим же занялся огнём, почти угасшим из-за затянувшегося разговора.
Я решил, что пора вставать, но снова юркнул под войлок — мимо нас галопом пронеслись стражники!
Они явно кого-то искали, но на юрты торговцев даже не обернулись.
За стражниками не спеша трусил здоровенный пегий волк с тёмными крыльями, крепко прижатыми к спине. Вид у волка был недоумевающий.
Похоже, стражникам было велено найти пропавшего колдуна. Ведь в ставку-то он не вернулся утром. Сгинул где-то, ага?
Ну и как они планируют искать колдуняку? Его теперь можно вызвать из царства Эрлика разве что магией…
Бурка зашевелился у меня под боком. Удивительно, но шум и споры не разбудили его. А вот стоило ветерку донести до нас запах шерсти крылатого волка, как волколак вздрогнул и распахнул глаза.
— О, оба проснулись, — обрадовался Рахим. — Завтракать, гости? Козий сыр, молодой чеснок, свежие лепёшки и немного холодной варёной баранины — крепкая утренняя еда!
— Спасибо, — улыбнулся я. — Было бы здорово.
Из юрты вышел Сакал. Он подсел к костру, возле которого хлопотал Рахим, поманил меня.
— Небо видит, что утро это недоброе, но я рад и ему, — сказал он, доброжелательно улыбаясь. — Ведь я стар, а это — ещё один мой день под небом.
— Хорошо ли вам? — поприветствовал я его.
— Говори мне ты, юноша, — улыбнулся Сакал. — Скажи, как назвала тебя мать?
— Она назвала меня Кай, мастер.
Я осторожно подсел к костру.
— Расскажи-ка мне про ростовщиков, Кай? — хозяин каравана посмотрел на меня так внимательно и серьёзно, словно точно знал: я не тот, за кого себя выдаю. — Где ты видел таких людей? Давно ли?
И тут я понял, что попал. Потому что вопрос был сугубо провокационный — раз, а второе…
Бегущие и орущие стражники заставили мою кровь броситься к рукам, призывая сражаться. Воинские знаки снова засветились так, что пробивало даже из-под полосок кожи.
И Сакал с интересом смотрел сейчас на мои руки.
И Рахим смотрел. И улыбался, зараза, весьма понимающе. Похоже, он не так уж крепко спал этой ночью.
Вот же бл…
Интерлюдия
Бурдюк с молоком был очень тяжёлый, но Шасти привыкла таскать тяжести. Она с малолетства помогала отцу в магической лаборатории.
Ворочала здоровенные каменные ступки для перетирания колдовских ингредиентов, носила камни, воду и кровь…
Здесь хоть работа была чистая — свежее козье молоко. Его нужно было вылить в котёл, вскипятить, остудить, опять перелить в бурдюк, но уже «напольный», с огромной деревянной мешалкой.
А потом заквасить уже готовым чегенем и помешивать почаще, чтобы молоко скисло равномерно. И тогда получится кисленький местный напиток. Очень приятный на вкус, особенно если охладить в ручье.
Интересно, нравится Каю этот чегень, или она зря учится его делать? Ведь муж её всё-таки княжич, не привык, наверное, к плебейской пище?
Хотя неизвестно, что тут за князья. Может, не очень-то и богатые?
Шасти поболтала в котле ложкой с длиннющей ручкой, размешивая закипающее молоко. Вздохнула, вспоминая оставленные дома украшения.
Ну, серебро и золото — дело наживное, главное, чтобы Кай вернулся из этой дурацкой «разведки». А украшения можно добыть и в бою. Главное — очистить потом как следует — золой и песком. И проверить на вредоносные заклинания.
Девушка скользнула глазами по небогатому убранству аила, упёрлась взглядом в меч Кая, висящий в изголовье кровати Темира. Младший брат жил в материнском аиле, старший — с женой.
Вот же ленивый этот Темир! Меч же так и висит у него без ножен!
Ну, разве так можно? Да один этот меч стоит больше, чем целая армия из безголовых криворуких «темиров»!
А кто у нас тут рукастый?
Шасти задумалась и перестала мешать молоко, вспоминая многочисленных приятелей мужа. Молодёжь к нему так и липла, особенно этот смешной Истэчи.
Вот он-то, кстати, вроде бы и с руками. Она скосила глаза на искусно вырезанный оберег, подаренный болтливым парнем. Потом задумчиво посмотрела на меч, на котёл с молоком…
Вскипело уже, пусть остынет…
И выскочила из аила на солнышко.
Погода после ухода Кая уже второй день держалась отличная. Мужу хорошо будет двигаться к городу через лес да болото.
Вот только как он там, без своего меча? Ведь это же как без рук…
— Эй, барс! — выкрикнула Шасти, заметив Истэчи, увивающегося вокруг Маймана.
У вожака волчьего рода с десяток осталось крылатых зверей, что потеряли своих хозяев. А Истэчи был из другого рода — из барсов, но ему очень хотелось побыстрее научиться как следует летать.
Услыхав крик девушки, парень обернулся, заулыбался. Шасти ему нравилась, и она прекрасно видела это.
— Иди-ка сюда, — позвала она. — Помочь надо!
Истэчи тут же побежал к ней, но потом опомнился. Пошёл шагом. А то подумают ещё, что бегает за чужой женой.
— Меч Кая всё так и висит без ножен! — сказала Шасти в лоб, без подкатов. Чего ей теперь с парнями любезничать? — Темиру некогда, он воин, у него — дела всякие. Совсем не сидит дома. Но ты же — друг Кая, ты бы и сделал? Сумеешь сделать ножны для такого большого меча?
Истэчи разулыбался — отчего бы это он не сумел? Но потом оглянулся на Маймана, усевшегося под кустом.
Какой хороший был случай поговорить! Ой, хороший! Но и Каю помочь надо.
Он помялся, вздохнул, но отказать девушке не решился.
— Шкурки подходящие у меня есть, — сказал он. — Хоть соболем выложу. И кожа есть. А дерево — можно даже берёзу. Хорошо.
— Ты — настоящий друг! — обрадовалась Шасти. — Кай вернётся — очень обрадуется! Только ты прямо сейчас сделай! Можешь?
Истэчи оглянулся на Маймана, вздохнул ещё раз и кивнул в ответ.
— Так иди и займись, — велела Шасти. — А я пока с Майманом поговорю. — Она лукаво состроила глупому парню глазки. — Пусть разрешит тебе учиться летать вместе с волчатами из его рода. Ты же это спросить хотел?
Истэчи даже рот открыл — так удивился, откуда Шасти догадалась о его делах? Бегом побежал к аилу.
А девушка сходила к ручью, где остужался слитый утром чегень. Майман-то его точно любит. Холодненький-то.
Она достала бурдюк, налила чегень в большую красивую чашку, принесла вождю волков, протянула с улыбкой.
Поздоровалась:
— Хорошо ли тебе?
Волки гостили в военном лагере барсов. И по логике гостеприимства, которой учила девушку Майа, Шасти всё сделала правильно.
