Партизан (СИ) - Седой Василий
Оставшиеся со мной офицеры начали нашептывать о необходимости уходить по-тихому. Я пресёк эти разговоры. Есть такое желание — пусть уходят. Я решил атаковать позже, когда преследователи уснут. Выкатим вручную пушки на расстояние, пригодное для использования ближней картечи, шумнем немного и дадим залп. Пока суть да дело, может получиться перезарядиться. Тогда уж точно победим. Залп четырех пушек по скученной цели — это и так немало. А два залпа хватит за глаза, чтобы угробить этих любителей играть в догонялки.
Пришлось по-тихому передвигаться от бойца к бойцу и ставить задачи каждому. Объяснял, кому, как вести себя в будущем бою.
Десяток человек сразу пришлось отправлять на устранение охраны табуна лошадей. Каждому из них помимо ружья выдал ещё и по два пистолета. Хорошо, что весь наличный короткоствол собрали для бойцов, остающихся в засаде. У этого десятка, помимо устранения охраны лошадей, стоит и другая задача — не допустить бегства кого-либо из французов верхом. Пеших, надеюсь, мы переловим, а вот всадников вряд ли. Офицеры, следующие за мной по пятам, видя серьёзность намерений, попросили им тоже дать какое-нибудь задание. Не хотят они оставаться статичными зрителями, желают поучаствовать в драке.
Я подумал, дал им в подчинение пяток бойцов и отправил в обход лагеря противника, на другую сторону. Им следует добраться до места, спрятаться за толстыми деревьями и дождаться пушечного залпа. После этого стараться не допустить бегства кого-либо из лагеря противника. Конечно, если побежит слишком уж много народа, в бой не вступать и постараться не отсвечивать. Мне их гибель совсем не нужна. Пусть лучше противник убежит, будет ещё возможность их перехватить, если повезёт, конечно. Есть вариант перехватить беглецов, срезав путь через лес, напрямую. Всё это разжевал очень подробно, надеюсь, что они меня поняли и глупостей не наделают.
Подготовка заняла, практически, всю ночь. Сложнее всего было справиться с пушками. Ведь их надо было перетащить на новое место, не наделав при этом шума. Это оказалось очень непросто. Дошло до того, что лили воду на ступицы, чтобы избежать скрипа колёс. Они хоть и были обильно смазаны, а все равно поскрипывали. Политые водой, практически не издавали ненужных звуков. Правда, хватало ненадолго, но мы ведь и не торопились. Поэтому лили воду часто, не жалея.
Атаковали мы перед самым рассветом. Всё началось, как и было задумано, с уничтожения охраны лошадей. Правда, с той стороны прозвучал только один выстрел вместо пяти. Как потом выяснилось, четверо караульных нагло спали и их удалось взять в ножи. Одного выстрела с лихвой хватило, чтобы вызвать переполох в лагере противника. Дождавшись, пока, как можно большее количество врагов окажется на ногах, мы произвели залп из пушек. Картечь, выпущенная с полусотни метров по такой толпе — это страшно и очень губительно. Не могу сказать, сколько человек мы уничтожили этим залпом. Много, очень много. Но, самое главное, в рядах противника началась паника. Она дала возможность перезарядиться и повторить залп. Кроме этого, ещё и взять в плен часть разбегающихся врагов. По крайней мере, тех, кто побежал в сторону лошадей или по дороге, обратно к тракту. Бойцы, когда к ним начали бежать паникующие французы, сначала встретили их огнём из ружей, а потом из пистолетов. После залпа из пистолетов кто-то из наших людей додумался орать по-французски, чтобы враг сдавался. Это принесло свои плоды. Убегающие замешкались, услышав эти крики и залп со стороны дороги. Из-за этого дождались второго града картечи от вновь выстреливших пушек. После второго залпа осталось собрать выживших врагов в кучу. О каком-либо сопротивлении речь больше не шла. Мы победили.
Народ в предрассветных сумерках собирал трофеи и радовался одержанной победе. А из меня, как будто стержень вытащили. Я уселся прямо на землю возле одной из пушек и задумался:
— На хрен мне все это надо? Уже, можно сказать, проживаю третью жизнь, а покоя, как не было, так и нет. Что в первой жизни носился по миру, как угорелый, что вторая пронеслась мимо меня со страшной скоростью, что сейчас вместо того, чтобы наслаждаться обществом любимой женщины и жить спокойно, я зачем-то рискую. Как будто у меня этих жизней впереди немеряно. Глупо как-то все, нерационально. Знаю, что этих французов и без меня отсюда выметут, как мусор из-под ног, а все равно рискую и лезу, куда не попадя. Дурак, наверное. Что тут ещё скажешь?
Долго заниматься самокопанием не позволили подошедшие офицеры с горящими от азарта глазами. Сразу же начали высказывать мне свое восхищение одержанной победой и поздравлять с блестящей викторией. Гляжу на радость этих, по сути, пацанов, и почему-то ещё больше начинаю грустить. Чтобы хоть как-то отреагировать на их слова, не нашёл ничего лучше, как спросить:
— Господа, вы не в курсе, там среди трофеев выпить что-нибудь есть? Я бы сейчас даже от самогона не отказался. Они на секунду притихли, а потом начали хохотать, как блаженные. Вроде, я и не сказал ничего смешного, а они радуются, как дети малые. Отходняк, наверное.
Пока они смеялись и веселились, ко мне начали подходить командиры отделений, докладывать о действии их подразделений, рассказывать о трофеях и потерях. Убитых, к счастью, не было. Ранения получили два человека. Мизер для такой победы, а все равно жаль. Не факт, что выживут. У одного была раздроблена кость на ноге, у второго — прострелен бок. Их перевязали, как учили во время учёбы, и подготовили для транспортировки, напоив вином, найденным в переметных сумках. Я попросил одного из бойцов принести и нам этого пойла. Чувствую, что мне надо слегка успокоить нервы. Надеюсь, что поможет.
Помогло. Да так, что решил, несмотря на нежелание этим заниматься, попробовать сложить ногу раненому бойцу. Когда я подошёл и посмотрел на сделанную ему перевязку, то понял, что ногу боец потеряет, если сейчас не попытаться хоть как-то сложить кость в одну кучу.
То ещё занятие, учитывая отсутствие какого-либо обезболивающего, если не считать вина. Умаялся в смерть, пока занимался незнакомым делом. Так-то понятие кое-какое есть, что делать в подобной ситуации. Но я не врач, и, если боец выживет и сохранит ногу, это будет чудо.
Из-за раненых двигаться пришлось медленно. Поэтому, появилось время немного осмыслить все плюсы, полученные благодаря последней стычке. А их нашлось очень даже немало. Посудите сами. Как выяснилось, уничтожили мы отряд кирасиров. Другими словами, помножили на ноль элиту французского воинства. Благодаря этому, помимо знатных лошадей, разжились ещё и богатой экипировкой. Хоть конницу свою формируй. Все для этого есть, да ещё и в немалом количестве. Жаль, что нет опытных кавалеристов. А то было бы неплохо заиметь сильный отряд бронированных всадников. Много чего можно было бы натворить в тылах у французов.
Перебили размышления поддатые офицеры. Они подъехали и обратились по примеру моих бойцов:
— Командир, а вам не нужны в отряд три опытных офицера?
Ответил сразу:
— Нужны, как воздух. Но вы, господа, не подойдёте.
Немного полюбовался на их охреневшие лица, и пока они не напридумывали себе разной фигни, продолжил:
— Для того, чтобы стать офицером в моем отряде, нужно многому научиться, и ещё больше работать. Да, господа, именно работать. Учиться самому и учить бойцов. Помимо этого, развиваться физически и следить за подчиненными, заставляя их тренироваться практически непрерывно. Вы же обратили внимание, что воюем мы не так, как это принято? Вот и нужно тем, кто хочет стать офицером, научиться делать это наилучшим образом. Более того, моим офицерам придётся много думать, прежде, чем что-то делать. Наблюдать и определять, каким образом можно избежать потерь. Не нестись на противника с шашкой наголо, а соображать, каким образом победить без потери своих солдат. Или свести эти потери к минимуму.
Надо отдать этим дворянам должное. Возмущаться и как-то выражать свое недовольство они не стали, задумались. Только один не вытерпел и спросил:
