Великий и Ужасный 4 - Евгений Адгурович Капба
Потому и не добирался этот враг. Потому и атаковал поселения на отшибе и дальние блокпосты: у Ермоловых были сильнейшие темные маги, они явно были в курсе скрытой в лесной чащобе магической мощи. Лаэгрим никак не старались ее экранировать или скрыть — природная сила хлестала во все стороны, фонила из грандиозных кедровых стволов и ветвей.
Интересно, а на кой хрен мне надевали мешок на голову, если я отсюда прекрасно засек все ориентиры? Извилистая речка, горные пики, да и сам волшебный лес — мимо такого не промахнешься. Может у них тут минные поля, или типа того? Скорее — не банальные мины, а всякие ужасы типа тех корней, что вцепились на побережье в огнеметный броневик. В общем-то мне было это до сраки, я использовать знание о месторасположении форпоста (или цитадели?) эльфийского клана никаким негативным образом не собирался. Мне нужно было попасть к Ронья-Росомахам, а я сейчас прозябал у Роска-Лис! Это бесило, но, по крайней мере, я находился внутри эльфийского анклава, и ни разу не мертвый! Это радовало и настораживало одновременно.
Чтобы убить время я снял со спины рюкзак и принялся в нем копаться, проверяя пожитки. Эльфы ничего не тронули, хотя и явно там покопались. Это было очевидно: у меня барахло лежало абы-как, а тут — сложенно аккуратно, эргономично. Чертовы эстеты! Конечно, ящичек с приблудами для татау их заинтересовал, но хрена с два любопытные лаэгрим смогли его открыть. И нож был на месте: большой, черный, красивый, с зазубринами на обухе. Как у Джона Рэмбо! Они оставили уруку нож? Удивительно! Или настолько сильно верили в свою неуязвимость в этом месте?
Я спрятал клинок в рюкзак, достал канистру с водой и мешок с сухарями, раскрыл настежь изящные ставни окна, уселся на подоконнике, свесив ноги вниз, и стал перекусывать, добрым словом поминая бабулю с того берега Байкала. Ржаные сухарики, да с тмином, да заботливо присыпанные солькой так и хрустели на зубах. Честно слово — наркотики, невозможно остановиться! Почти как семечки. Я сам не заметил полмешка умял, и намеревался сожрать все припасы полностью, но вдруг орочьи уши различили едва слышный скрип ступенек. Кто-то крался по винтовой лестнице!
Почему крался? Потому что те воины, что привели меня сюда, ходили куда более уверенно. Ноги ставили аккуратно, да. Но не стеснялись обозначать себя, по крайней мере тут, на своих корневых землях. Чего хотел этот таинственный крадущийся тигр? Разнюхать, украсть, убить?
Я встал прямо перед дверью и уставился на нее, изучая аккуратно отшлифованные доски, плотно пригнанные одна к одной без единого гвоздя. Умеют эльфы работать с древесиной! Резьба, понимаешь, шлифовка! А за этой резьбой и шлифовкой — какой-то балбесс ушами тяжело дышал, потел, выделял через поры адреналин и кортизол. Я чуял этого эльфа носом, он был испуган, растерян и, похоже, зол на меня! На меня? Это с чего бы? Я же самый милый парень в мире, и ни одну Лисоньку-Роску и мухой не обидел… Говном не тронул, чтоб не завонял… Пальцем о палец никого не стукнул… Или как оно говорится?
Пока я предавался лингвистическим мысленным изысканием, ушастый ублюдок распахнул дверь и — бах! бах! бах! — три раза выстрелил мне в грудь из маленького черного пистолета, тупая жопа с ручками, чтоб его!
— Ау! — сказал я. — Больно вообще-то! Ты охренел?
И дал ему по уху. Ну и не рассчитал… Слишком крепко дал, разозлился сильно! Неудавшийся убивец — какой-то дрыщ весом не более семидесяти дохлых килограмм кубарем перелетел от удара через всю комнату и выпал в окно!
— Яа-а-а-а-а-ать!!! — я не знаю, кто орал громче: я от досады или это болван — оттого, что бился всеми частями тела о пышные кедровые ветви. Хрустело капитально — и тоже понятно не было, это кости эльфа или древесина?
Я морщился и тер грудак под бронежилетом, добрым словом поминая Риковича и его ярыжек: все-таки снарягу мне подкинули нормальную. Не из автомата меня решетили, да и вряд ли бы он меня убил из этого игрушечного пистолетика, но в целом — только синяк будет, да и тот через пару часов рассосется. Хорошо быть уруком, а?
По лестнице уже топотали. Еще бы — пистолет стреляет довольно громко, даже такой маленький! Мне хватило мозга не поднимать огнестрел с пола, я только поковырялся в бронежилете ногтями и выколупал из него три пули, да так и стоял — с ладошкой с пульками, протянутой навстречу воякам в лисьих масках и пальцем другой руки, которая указывала на черный пистоль на полу.
— Он стрелял. Я дал ему по уху. Он улетел в окно. — сказал я. — Я не виноват.
— Эд и еар ар эленеа! — тот, что был у них главным, отпустил винтовку и она беспомощно повисла на ремне. — Что с тобой не так, урук? Я оставил тебя на четверть часа, и… А Элберет Гилтониэль, с тобой одни проблемы!
— Это с вами что не так? Ваш парень ввалился ко мне и стал палить мне в пузо! Не очень-то вежливо так обращаться с гостем! Где пресловутое эльфийское гостеприимство, о котором все говорят? — вообще-то никто никогда не говорил об эльфийском гостееприимстве, всё обстояло с точностью до наоборот. Но не мог же я упустить шанс помолоть языком! — А если я пленный — то казнить без суда и следствия это, знаете ли… Нарушение правил ведения войны!
Один их лаэгрим подошел к окну и выглянул наружу.
— Танья авра… — качнув головой в шлеме сказал он. — Это Румил. У него орки невесту съели. Решил отомстить…
— Порядочки у вас! — продолжил возмущаться я. — Уруки не едят невест, и вообще — эльфов! Мы брезгуем. Снага могут кого-нибудь пожевать из ваших, но чтоб эльфийскую девку — то вряд ли, они хоть и дегенераты, но не настолько. Это точно гоблины, они вечно всякую бяку в рот тащат! Перепутать урука с гоблином — фу, как это невежественно… Он там живой, этот ваш Румил?
— Живой, вроде. Пенлод, у тебя есть веревка? Подстрахуй, я спущусь к нему,
