Запад-81 (СИ) - Гор Александр
Теперь в шквале информации будет небольшой перерыв. Но максимум до утра, а потом снова придётся впрягаться в неотложные дела. И так — до самой Победы.
Прода от 13.01.23
Лейтенант Сергей Крапивин, 22 июня 1941 г., 22:40,окрестности села Привалки Гродненской области
Никогда не предполагал, что мне, взводному-«двухгодичнику», когда-нибудь на полном серьёзе придётся щеголять в галифе и форме с двумя «кубарями» в петлицах! Но так случилось: это теперь реальность, потому что мы в 1941 году. В это время для определения воинского звания нужно смотреть не на погоны, а на количество геометрических фигур в петлицах. Но система воинских званий настолько запутана, что нам их зубрить и зубрить. Мало того, что при одинаковом количестве «геометрии» в петлицах сотрудники Главного управления госбезопасности (но не войск НКВД!) имеют на два звания ниже «номинала» (например, при таком же количестве «кубиков» это не лейтенант, а старший сержант, а у майора-гэбиста в петлицах четыре «шпалы», как у полковника). Есть ещё воентехники, техники-интенданты, младшие политруки, военфельдшеры, военветфельдшеры, младшие военные юристы, носящие тоже два эмалированных квадратика, как и я. Я уж молчу про моряков и систему опознания по цвету петлиц, их каймы и эмблемам… И попробуй кого-то неправильно назвать — сразу спалишься, как плохой Штирлиц.
Но учить всё это будем потом, в более спокойной обстановке. Сейчас же у нас задача очень чётко сформулированная: сорвать продвижение войск северного фланга Группы армий «Центр». Простенько так, без изысков: остановить парочку армейских и один механизированный корпус. Полком! Полноценная 3-я армия не справляется, и нас послали ей помочь.
Это не паника, это сарказм. Ведь никто нам не приказывает полностью сорвать наступление, нам велено задержать наступление этих объединений. На такое время, на какое сможем. В эти самые длинные дни в году до́рог каждый час, которого немцам, может быть, не хватит, чтобы выйти к очередному рубежу, где спешно окапывается наша пехота. Успеют пацаны окопаться, и, глядишь, продержатся на два-три часа дольше.
И нельзя сказать, что нам эта задача не по силам. Вон, в Меркине смогли «тормознуть» 57-й мехкорпус Третьей танковой группы Гота. Не позволили захватить неповреждённым стратегически важный мост, а когда из-за этого встали две танковых дивизии, наша артиллерия разнесла их колонну. Да так, что, по докладам разведки, по дороге и через село, накрытое дивизионом «Градов», теперь дня два никто не сможет проехать, настолько всё забито подбитой и сгоревшей техникой. Разведчики говорят, что им пришлось уходить из-за того, что разбегающиеся фрицы могли их просто затоптать.
Задержка для наступающей орды, в общем-то, не критическая. Есть мост севернее, в Алитусе. И неизвестно, удастся ли красноармейцам его разрушить. Есть удобные места для наведения переправы, по которой, сто́ит прохлопать, покатятся немецкие танки. Потеряют уже упомянутый час на объезд, но покатятся.
Вот и сейчас нас сдёрнули из Меркине как раз для того, чтобы попытаться сбить с плацдарма на правом берегу Немана переправившиеся пехотные части. Ведь сегодня это только пехота, а завтра, глядишь, и тяжёлая техника подоспеет. Особенно южнее, близ Гожи, где нет такого количества озёр и лесов, как на пути в Друскеники.
Наш комбат (на момент попадания в 1941 год он ещё был и. о.) капитан Сокол, известный всему полку фразой, с которой он «гонял» сержантов-командиров боевых машин, «Я добьюсь, чтобы вас называли соколятами!», пахарь, крикун и ругатель, сам вызвался выполнить это задание. Наш второй батальон накануне учений был «в экспериментальном порядке» перевооружён на БМП-2, автоматическая пушка которых лучше подходит и для поражения немецких «панцеров», ещё не имеющих «толстой шкуры», и для «работы» по пехоте, чем не очень удачная 73-мм «Гроза» БМП-1. Это, собственно, и стало решающим фактором того, что послали именно наш второй батальон. И две из трёх рот танкового батальона.
«В районе населённого пункта Друскеники» оказалось понятием очень растяжимым. Курортное село, куда даже проложили тупиковую железнодорожную ветку, оказалось свободно от немцев. Как рассказали полковой разведке местные жители, утром из него по «железке» успели вывезти детей, отдыхавших в детском санатории. А вот километрах в семи-восьми по шоссе в сторону Гродно на дороге был сооружён завал из брёвен, за которыми маячили стальные серые каски немецких егерей. Как и было приказано, передовой дозор геройствовать не стал, пострелял в ответ из ПКТ и отполз назад. Там, где в паре километров дорога идёт прямо по краю приречной террасы, высадили разведгруппу. Спустя пару часов она докладывала, что деревушка Привалки занята немцами, переправившимися на надувных лодках. Там-то, быстро отловив и допросив «языка», и выяснили, что это егеря 161-й лёгкой пехотной дивизии, продравшиеся к Неману лесными дорожками. Кто переправился в Гоже, пленный не знал.
Пока на правом берегу обосновалось около полутора батальонов егерей, но постепенно подходят всё новые и новые силы, которые переправляют на лодках. Но сапёры уже наводят деревянный мост, чтобы за ночь переправить лёгкую артиллерию, а потом и автотехнику, сумевшую пройти по приграничным «направлениям» (дорогами то месиво, в котором застревали даже полугусеничные бронетранспортёры некоторых немецких разведподразделений, назвать сложно) из Сувалкинского выступа. В самой же деревне полным ходом шло национальное развлечение немцев: «Матка, курка, матка млеко, матка яйки». Грабёж крестьян, проще говоря.
Радовало то, что ни «дверные колотушки», как сами немецкие солдаты называли 37-мм противотанковые пушки (тем не менее, представляющие реальную опасность и для БМП, и, тем более, для БТР), ни короткоствольные 75-мм «полковушки», ни 20-мм зенитки фрицы переправить не успели. Только стрелковка, включая скорострельные пулемёты МГ-34, не способные пробить нашу броню.
Удар нанесли ещё засветло с двух направлений. Головной Т-72, едва выполз на прямой участок дороги перед самопальной баррикадой, шарахнул по ней 125-мм фугасным снарядом, а потом повторил по второй, перегораживающей шлях южнее. Три конечные машины повернули по дороге, ведущей от шоссе к Привалкам, постреливая из пулемётов по замешкавшимся сбежать в лес егерям.
Основной танк Т-72
В это время по заливным лугам поймы, прикрываясь деревьями, растущими вдоль совсем уж заросших стариц, с севера на деревню двинулось 30 БМП-2 и 20 БТР-70 (одну роту первого батальона оставили прикрывать артиллерию и штаб полка). Приказ перед атакой нам выдали однозначный: боеприпасы для автоматической пушки экономить, из автоматов стрелять расчётливо, пулемётные патроны не жалеть.
Немцы, хоть и засуетились после стрельбы из танковых орудий, но вполне можно сказать, что мы их застали врасплох. Когда по броне катящейся с неумолимостью парового катка стальной армады защёлкали винтовочные пули, кто-то в десантном отделении моего БМП-2 с бортовым номером 467 даже захохотал.
Ребята действительно очень экономно стреляли двух-трёхпатронными очередями через бортовые бойницы. Зато наводчики отрывались, паля из ПКТ по фигуркам мышиного цвета.
Минут через десять, когда мы, наконец-то доползли до центра деревни, появились признаки организованного сопротивления. Кое-где из окон домов слаженно, хоть и бессмысленно, били винтовки или вспыхивал очень характерный огненный цветок на дульном срезе «машингевера». С этими расправлялись короткими очередями автоматических пушек или КПВТ. Время от времени гремели слабо слышимые в какофонии боя и под бронёй взрывы гранат. Но часть немцев уже драпала. Одни, столкнувшись с танковым взводом, пришедшим от шоссе, на запад, к переправе, другие — на юг, подальше от нашей бронированной лавины.
Быстро обнаружили и уничтожили пару расчётов 50-мм миномётов, успевших открыть огонь в надежде, что хотя бы взрывы мин нанесут какой-нибудь вред нашим машинам. Нанесли! Краску, сволочи, поцарапали и осколком разбили триплекс у одного из бронетранспортёров.
