Художник, что рисует… (СИ) - Alex O`Timm
Уже на третий день подобных манипуляций меня задержали и провели в отделение милиции находящееся в аэропорту. Правда довольно быстро разобрались и отпустили, пошутив на тему моей продуманности. Единственный вопрос вызвал у них рисунок пистолета Макарова находящийся в моем чемодане. Но рисунок, всего лишь рисунок, и предъявить ему ничего невозможно, ведь это всего лишь нарисованый пистолет, а не какая-то там порнография. Правда он несколько отличался от обычного пистолета тем, что я решив испытать свои новые способности, как-то дорисовал ему мощный глушитель, конструкцию которого я помнил еще со времени интернета в прошлой жизни. Пистолет снабженный этим девайсом, стал выглядеть еще более грозным чем был раньше, но больше всего меня обрадовало и удивило то, что его по прежнему, можно было извлечь из рисунка, как и в тот вечер, в Новосибирской школе. Даже несмотря на то, что он обзавелся дополнительной деталью. Я даже, чтобы испытать его, выбрав момент, когда никого не было и выстрелил в открытое окно, в ствол дерева растущего неподалеку. Звук, чем-то напомнил обычный негромкий кашель, после чего, пистолет был вновь спрятан в рисунке и я надолго забыл о нем.
В один из дней, во время консультации по математике, в зал где находилось большинство абитуриентов зашел довольно представительный мужчина. Лектор сразу же остановил свое выступление, дав возможность ему высказаться. Мужчина поднялся за кафедру и произнес:
— Здравствуйте товарищи абитуриенты. Я директор этого техникума, в котором вы в скором времени будете учиться. У меня имеется к вам небольшой вопрос. Есть ли среди вас люди умеющие рисовать. Причем не просто рисовать, а на постоянной основе заниматься оформлением плакатов, учебных пособий и тому подобным. Подумайте пожалуйста над этим вопросом пару минут и дайте мне ответ.
По залу тут же прошел недовольный шумок. Кто-то начал нашёптывать о том, что это такая дрязга, что согласившись однажды, весь курс будешь заниматься только этими плакатами и пособиями. Не выпить не отдохнуть, как говорится. Я же подумал совсем о другом. Разумеется, я допускал, что все это будет происходить в свободное от учебы время, и действительно отнимет большую его часть. Но с другой стороны, под это дело можно вполне обеспечить себе некоторые преимущества. Например, сделав наглядное пособие для какого-то предмета, можно будет выторговать себе повышенную оценку, или например, сославшись на срочность в изготовлении чего-то нужного просто на вполне законных основаниях увильнуть от того, что тебе совсем не нравится.
— А ведь и правда. — Думал я. — После вступительных экзаменов, наверняка всех загонят на хлопок в какой-нибудь колхоз. А тут появится вполне законное основание увильнуть от этого, оставшись в городе. И в то время пока весь курс будет не разгибаясь в виде буквы «Г» корячиться на подборе хлопка, я как человек буду рисовать плакаты и пособия, причем не перетруждаясь и не торопясь.
Решив, что меня все это устраивает, я поднял руку. Лиректор тут же обратил на меня свое внимание и произнес:
— Слушаю, вас, молодой человек.
— Я бы мог этим заняться Якуб Абдурахманович. — Именно так звали директора.
— Заняться ты конечно бы этим мог. — Несколько скептически произнес директор. — Но хотелось бы вначале посмотреть что ты, вообще умеешь. Как на счет небольшого рисунка. Прямо сейчас. Здесь.
— А, что нарисовать?
— Ну, например меня.
— Так это же совсем просто! — Воскликнул я.
Открыв тетрадь, вырвал из нее один лист, и в шутку начал рисовать портрет директора приговаривая при этом достаточно громко:
— Точка, точка, два крючочка, носик, ротик, оборотик, ручки, ножки, огуречик. Вот и вышел человечек.
К концу моей речёвки, половина зала уже держалась за животы, а те что сидели возле меня, вначале тоже было начали смеяться, а затем, вдруг сделавшись серьезными, сгрудились вокруг, и замерли не в силах оторвать взгляд от того, что получается на листке бумаги. После того как я передал по сидящим лист бумаги, по мере его продвижения к кафедре, смех смолкал и все сидящие в следующих рядах удивленно замирали, стоило портрету оказаться в их руках. Когда рисунок, хоть и изрядно захватанный оказался в руках директора, улыбка вначале исчезла, а мгновением позже, вновь появилась на его лице. Показав мой рисунок лектору, он в ответ получил вытянутый вверх большой палец на сжатом кулаке, означающий полное одобрение. И тут же произнес.
— Вениамин Георгиевич, я заберу у вас мальчика?
— Да, ради бога!
Затем обратился ко мне:
— Пойдемте со мной, молодой человек.
Глава 10
10
Мы шли по коридорам учебного корпуса, а директор время от времени обращал мое внимание, на почти голые стены заведения. Разумеется, кое-где присутствовали какие-то стенды, встречались портреты знаменитостей или членов политбюро, но вместе с тем, коридоры действительно были пусты. А все эти фотографии и портреты, создавалось впечатление, что были повешены, просто от безысходности, чтобы хоть как-то облагородить совершенно пустые стены.
Мы прошли в секретариат, я еще раз назвал свое имя, секретарь нашла мое личное дело и передала его директору. Я в это время стоял чуть в стороне, не совсем понимая, что происходит, особенно после того, как директор, поставил секретаря в известность о том, что забирает мои документы себе. После этого мы оказались в его кабинете, где мне было озвучено предложение, состоящее в том, что мне поручается создание плакатов и учебных пособий. Взамен директор гарантировал мое поступление в техникум без каких либо экзаменов, но при условии, что я действительно буду заниматься делом, а не валять дурака, прикрываясь изготовлением очередного стенда, и при этом ничего не доделывая до конца.
— Все ясно? — завершил он свой монолог.
— В общем да, за исключением кое-каких мелочей.
— Каких? — несколько недовольным тоном спросил директор.
— Чтобы создать, хотя бы что-то, нужны материалы. Как минимум ватманские листы бумаги, краски и карандаши. Нужно место, где все это будет создаваться. Не могу же я все это делать в общежитии где в десятиметровой по площади комнате размещаются шесть человек, и еще столько же снуют без какого либо дела, просто в целях общения.
— А, я что разве не сказал про мастерскую? Тут словами пожалуй не отделаешься, пойдем, покажу место где ты будешь работать. Мастерская оказалась в полуподвале учебного корпуса. Причем с отдельным входом в нее. Здесь находились две, достаточно большие комнаты одна из которых служила своего рода складом, а вторая непосредственно мастерской. Несмотря на полуподвальное помещение, здесь имелись окна, хоть и расположенные в приямках, но выходящие на южную сторону, что позволяло солнцу, вполне свободно проникать в комнату, и большую часть дня, здесь было светло. Похоже, эти помещения изначально предполагались для какого-то рода мастерских, или здесь предполагалось размещать наемных — электрика, сантехника и каких-то других приглашенных работников. Но в итоге было переоборудовано под мастерскую художника. Помимо верстака, различных инструментов, а так же нескольких чертежных досок, с закрепленными на них ватманскими листами, и сделанными набросками того или иного стенда или плаката, здесь имелись запасы красок. Обычных в жестяных банках, а так же туши, гуаши и акварели. На одном из столов в некотором беспорядке лежали плакатные перья различных размеров, и опрокинутый пузырек туши, разлитой по всему столу, и успевший высохнуть, оставив после себя черное пятно.
В соседней комнате, находились стеллажи с ватманом, скатки кумача, предназначенного для растяжек и лозунгов, в углу навалом лежали портреты членов политбюро, укрепленные на фанере и снабженные длинными ручками для похода на демонстрации. Чуть в стороне, стояла целая стопка фанеры, толщиной около пяти миллиметров, видимо предназначенная для изготовления наглядных пособий. В дальнем углу притулился побитый временем слегка продавленный диван, притащенный сюда, видимо для отдыха и дружеских посиделок, пара табуретов, и невысокий столик уставленный несколькими пустыми бутылками из под водки и местной яблочной бормотухи Алмазарского винзавода, и нехитрой закуской уже подсохшей от времени но распространяющей довольно неприятные ароматы.
