Тайный враг - Дед Скрипун
Бер был жив. Оружие видимо пробило легкое, и хриплое дыхание пузырилось кровавой пеной на улыбающихся губах. Медведь пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.
- Терпи брат! Я иду к тебе! – Заорал Илька и спрыгнув с плеча Федограна, скрывшись на миг среди топчущихся ног, вновь появился уже на груди умирающего Бера. – Ну и рожа у тебя, брат. – Улыбнулся он ему сжав кулаки, выпрямился и прыгнул в гущу сражения. - Плечом к плечу! - Раздался его хриплый крик.
И тут, словно испугавшись маленького кромочника, и его кровожадного оскала мелких, острых зубов, враг дрогнул.
Прокатившийся нервный вздох, пробежал по рядам и первый из них, отпрыгнув суетливо в сторону, бросился прочь с места схватки. За ним тоненьким ручейком, быстро превратившимся в полноводную реку, помчались остальные. Толкаясь, сбивая друг друга с ног и ругаясь, они убегали с места боя, бросая раненых и мертвых.
Федогран оглянулся и сразу все понял. Из леса, молча, летела конная лава недавней банды Ящера. Впереди, на своей вечно недовольной рыси, пуская как паровоз клубы дыма, спешил, раздувшийся в боевой шар Чащун, а рядом на осле, размахивая посохом-кнутом, Ягира.
Уже спустя мгновение оба старых колдуна были около друзей. Бабка ловко спрыгнула, прямо на ходу, со спины своего удивительного скакуна, и тут же склонилась над Бером.
- Потерпи сынок. Я сейчас помогу. Морена не будет тебя забирать, время еще не пришло, ты нужен ей здесь живым, даже Навьи, по ее приказу, к тебе не приближаются, и не тянут нити жизни из души. На-ка, вот, выпей. – Губы медведя раздвинуло горлышко кожаной фляги, и он, захлебываясь и кашляя, сделал глоток. – Ну вот и хорошо. – Улыбнулась ведьма. – Вот и замечательно. Скоро все пойдет, и боль, и кровоток. – Она положила сморщенную ладонь ему на окровавленный лоб и что-то еле слышно то ли зашептала, то ли запела, перебирая сухими губами слова.
- Ну что, остальные все целы. – Взволнованный Чащун стоял прямо на голове рыси и внимательно осматривал тяжело дышащих названых братьев, переводя взгляд с одного на другого.
- Я ранен. – Прохныкал, сидящий на трупе врага, шишок, состроив плаксивую рожицу. – Мне нос поцарапали.
- Во ведь скоморох. – Пробурчал в ответ дед. – Все тебе шутки. – Он попытался выглядеть серьезно, но не сдержался и улыбнулся.
- А это что, по-твоему, не серьезно? А если воспалится? Потом гангрена? Потребуется ампутация. Как я без носа жить буду? Чем дышать? Я задохнусь? Ты моей смерти хочешь?!
- Заткнись, балабол. Нашел время шутки шутить. – Дед спрыгнул с головы рыси, оставив там облако дыма. – Я серьезно спрашиваю, и не тебя.
- Как вы тут оказались? – Федор уже немного пришел в себя и наконец обрел возможность мыслить здраво, хотя его еще и била нервная дрожь выходящего из тела адреналина.
- Все потом. Сейчас не время для разговоров. Вражин побьем, тогда все расскажу… – Он вдруг резко оборвался на полуслове, и неестественно вытянув шею, словно голодный жираф за высокорастущими вкусными листьям, посмотрел за спину Федограна. – Это еще что?
Наш герой оглянулся, и готовый сорваться с его губ вопрос, так и остался незаданным. Тридцать три воина, из бывшей банды ящера, гоняли врага, рубя спины и круша головы, по полю, а в небе, медленно разрывалось черной кляксой пространство, и оттуда выходил огромный рогатый бог с вороной на плече.
Красный плащ развивался в потоках втягиваемого, потоками урагана, воздуха, в провал иномирного пространства, унося туда же стекающие по нему капли крови. Пылающие гневом, из-под черного забрала шлема, глаза, клубились дымом доменной печи, и сверкали пробегающими в нем отблесками пламени. Они вселяли ужас, на всех, кто посмел, кто осмелился, поднять, на них взор.
Новый бог пришел в мир, нарушив все правила, и растоптав заветы создателя. Такого еще не было. Все традиции, все устои рушились, по одному лишь его желанию, его эгоистичной прихоти: «Стать единственным правителем этой реальности».
Огненное жало топора, на белесой, туманной рукояти, махнуло, оставив за собой протуберанцы пламени, и срезало сразу всех пришедших на выручку княжескому войску воинов, оставив на их месте только дымящиеся кучки пепла. Тридцать три неприкаянные души взлетели в небо, и зависли там облачками неопределенности, не понимая своего дальнейшего пути. Их не ждали в мире Нави, и убили в мире Яви, даже к кромке их не пустят, так как плоть уничтожена чуждым этому миру оружием. Остается только провал иномирья в небе. Но присягать чужому богу, и предать своих они не готовы.
Воспрянув духом, почти уже побежденное войско захватчика, быстро организовалось под руководством своего бога, и выстроившись стеной вновь пошло в атаку, на ошеломленных воинов Сослава.
- Князь ранен!!! – Пролетел над полем брани истерический крик кого-то из воинов, внося в души защитников панику.
Чащун упал на колени, окутавшись облаком дыма, и вознес руки к небу в мольбе:
- Перуне, Отче наш! Гремят во Сварге Синей твой Меч и Щит. Мы, верные дети Твои, слышим Силу Твою несказанную, Силу Праведную, Родом данную, в Коле Жизни Ты лад оберегаешь, род Русичей и нас православных всегда защищаешь. Защити души наши Святыми Перуницами, а тела наши – Огненными Громницами, пусть они нас не трогают, а врагов отгоняют. Горит в душах наших Огонь Сварожий, Огонь Веры Праведной, Святой Божий. Посему с Тобой мы всегда едины, в Триглаве Великом объединены, прибудь к нам на призыв наш! Слава Перуну! – Зазвучал набатом его голос.
Полыхнуло молниями небо и обрушилось в меч Федограна мощью Перуна. Заклубилась мраком земля и просыпалась в копье героя божественным песком Морены. Засвистел тучами урагана ветер залив дождем Стрибога щит парня, потянулись розовые лучи силы из травы и цветов, заживив раны и воскресив почти погибшего боевого коня богатыря любовью Лады.
- Вставайте братья! – Взлетел в седло Чепрака наш герой, и помчался, сорвав коня в галоп, вдоль растерянных воинов. – Боги с нами! Наши дома и семьи за вашими спинами! Умрем, но не пустим нечестивых сеять разор в наших городах и селениях. Не посрамим славу оружия нашего. С нами боги! Сотники! Строить войско в три шеренги. Впереди копейщики, сзади мечники, а крайними - ополчение с топорами. Князя в лес, чтобы ни один волос не упал с его головы.
