Николай Метельский - Теряя маски
— Значит, однажды изгнанным и лишенным герба получить новый проблематично?
— Если бы мы сразу отмежевались от тогдашнего главы рода, который во всем и был виновен, тогда нет. Ну, понаблюдали бы пару десятилетий за тем, как мы лишение герба и звания главы рода, точнее уже семьи, переживем, ну, промурыжили бы еще с пяток лет. Но бывший глава оказался кремень-человеком, удержал бразды правления, а после его смерти… все стало бессмысленным. Уж не знаю, на что он рассчитывал, но случилось то, что случилось.
Благодарю тебя, Господи, за мою паранойю и за то, что я не выбросил письмо родителей. Ядрена кочерыжка, выходит, получение мною герба откладывается на неопределенный срок. И да, оказывается, мои родители не такие уж и сволочи. Схлопотав изгнание из клана и лишение герба, они тут же отказались от меня, дабы в будущем у их ребенка появился шанс. Но, черт побери, на хрена нужно было засовывать это проклятое письмо в рукав куртки? В выходной, блин, день! Придурки. Вот, наверное, знающие люди удивлялись, чего это Сакураи задумали, сами ушли, а от ребенка не отказались. Как бы теперь все это дело… блин. Придется, что ли, после совершеннолетия другую фамилию брать. Эхма! Ладно, прорвемся. Сейчас надо что-нибудь ляпнуть, а то пауза затянулась.
— Получается, он весь ваш род на многие столетия подвел?
— Получается, так, — покачал тот утвердительно головой. — Это у вас тогда, да и сейчас, сеппуку — и все дела. А у нас в Европе, — с горькой усмешкой выделил он последнее слово, — все алчут прежде всего личной власти. Если бы не сложившиеся за тысячелетия традиции, страшно подумать, какая бы у нас резня творилась, раз даже так умудряются… Я потому и не люблю на родине долго гостить, мы хоть к аристократии не принадлежим, но и так все прекрасно ощущается. А у вас тут… спокойней. Наверное, поэтому страна с минимальным количеством Виртуозов и умудряется оставаться одной из великих держав. Ну да ладно, не будем больше о грустном, расскажи лучше, как ты поживал эти четыре месяца.
— О-о-о, — сделал я еще один глоток. — О-о-о.
— И главное, как информативно, — сказал старик.
— Хех. По сути, мало что изменилось. Все так же рулю компанией. Хотя… Побывал тут на одном вечере и двух приемах высшего света, купил Ямаситу-груп, готовлюсь к войнушке.
— Война — это плохо, молодой человек. — И после недолгой паузы: — Когда тебе приходится в ней участвовать.
— Тебе или твоим близким. Да. Но что поделаешь? Все норовят обидеть маленького Сакурая.
— Неужто ты смирился со своим небольшим ростом? — явно напоказ удивился Шмитт.
— Старик, я никогда и не комплексовал на этот счет.
— Да-да, конечно. Извини.
— Вот старый… дед. Почему все так уверены, что меня волнует мой рост? Ладно, проехали, — вздохнул я. — У тебя, как я подозреваю, тоже ничего особенного не произошло?
— Даже меньше, чем у тебя, — хмыкнул немец. — Торгую помаленьку. Внука на родину учиться отправил. На годик. Пусть прочувствует разницу. Каталог вот новый получил вместе с новинками. Кстати! Хе-хе. Тебе будет интересно это увидеть. Очередная попытка моих соотечественников оседлать плазму в ручном оружии.
— О! Действительно, интересно.
— Вот как допьем это чудо, так и пойдем смотреть.
Чай мы допили минут за пятнадцать, в течение которых я кратко и с юмором рассказал, что происходило со мной за последний месяц. Старик, кстати, был в курсе, что я вожу кое-какие дела с преступным миром, но конкретно ничего не знал. Да что уж там, он сам мне пару наводок давал. Одну в самом Токио, другую в Ояме — городе севернее столицы. Хотя лично он, насколько я знаю, старается не влезать в криминал, но и не брезгует, если что. Как и большинство именитых торговцев, к слову.
Отправились мы, как выяснилось, не на склад, а сразу в тир. Маленький, плохонький, но личный тир под магазином. В плотно застроенном квартале это, я вам скажу, многого стоит. Стрелковых позиций было всего две, и подошли мы к правой, рядом с которой на столе лежало нечто. Явно огнестрельное, но какое-то чересчур уж футуристическое.
— Это и есть то, что ты хотел мне показать?
— Именно. Пулеплазменная винтовка Хенцеля, она же ППВХ-1, она же изделие 108. На восемьдесят процентов сделана из керамопластика, винтовочная часть использует патроны калибра 7,62, скорострельность шестьсот выстрелов в минуту. Несъемный оптический прицел, новый ЛЦУ ГХ-2, имеется возможность передачи данных с винтовки на шлем… и так далее и тому подобное. Главное в этом чудовище — это плазменная часть. Специально для нее разработан новый нагнетатель, охладитель и даже контейнер для самой плазмы. Как ты знаешь, сейчас повсеместно используется принцип зарядов, здесь же единый картридж, в котором, собственно, и хранится плазма. В «холодном» виде. Впрочем, говорить об этом можно долго, лучше попробуй ее в деле.
— М-да, — произнес я, беря винтовку в руки. — Тяжеловата. Да и неудобна, — повертел я ее в руках.
— Предохранитель вот тут, — ткнул старик пальцем. — А переключение режимов здесь.
Надев наушники и приняв положение для стрельбы стоя, вздохнул — круглый приклад с пистолетной рукояткой внутри наводил на мысль, что оружие делали не для людей. Цевье тоже неудобное, центр тяжести из-за барабанного магазина в центре винтовки вообще никакой.
— Она хоть пристреляна?
— Конечно.
Эх. Ну ладно. Поднял ствол и на выдохе выпустил пару очередей по три патрона. Хм. Еще парочка, и можно увеличить скорость и продолжительность. Хм. Отдачи почти нет, но смещенный вперед центр тяжести, как ни крути, мешает. Мне-то с моим опытом ладно… Хотя новобранцам это чудо-юдо и не дадут. Еще четыре очереди, и я опускаю оружие.
— Герр Шмитт, объясните мне, дураку, откуда при столь малой отдаче такая хреновая кучность?
— Новые патроны, молодой человек. У меня просто мишень стандартная, поэтому ты и не заметил. Эти новые патроны по идее выносят Воинов на раз.
— Ага, если попадут. Цена у них, как я понимаю, немаленькая?
— Да, но не только это. Еще они предназначены лишь для этой винтовки. Давай переходи на плазму.
Поправив наушники и щелкнув переключателем, который находился, как и предохранитель, в весьма неудобном месте, изготовился к стрельбе. В ответ старик, стоящий рядом с пультом, поднял новые мишени. Металлические.
Выстрел плазмой мне понравился. Огненный шарик раза в три-четыре больше пистолетного очень внушительно полетел к своей цели, оставив в пятидесятимиллиметровой броневой плите прожженный кратер, раза в два больше самого заряда. Насквозь, само собой, так и не пробив. Заценил результат и выстрелил еще пару раз.
— Ой. Кажется, что-то сломалось…
На мой третий выстрел винтовка никак не отреагировала, впустую щелкнув спусковым крючком.
— Все нормально, молодой человек, — усмехнулся Шмитт, — просто скорострельность плазменного орудия — один выстрел в секунду.
— Ну-у-у, я так не играю, — опустил я винтовку. — Такой задел и такой облом. Это не оружие, а издевательство какое-то. Здесь минусов… — глянул я на винтовку еще раз. — Да, собственно, здесь одни минусы. Плазма такого калибра — это, конечно, круто, но раз в секунду… — покачал я головой. — Такая же фигня с патронами. Ну есть там мощь, и что? Хрен же попадешь. А все остальное — стопроцентные минусы.
— И это ты еще не все из них знаешь. Да, — покивал старик.
— Так в чем прикол?
— А нет его. Эта машинка — прототип и, как я предполагаю, тупиковый. Иначе его не стали бы выставлять на продажу.
— Вот умеете вы обломать, герр Шмитт, — сказал я, добавив обиды в голос.
— Как ты там говоришь? Не я такой, жизнь такая. Да.
— Ну и ладно, — положил я винтовку на стол, — уверен, у вас найдется что-нибудь более полезное.
— Не без этого, — покивал старик. — Пойдем на склад, здесь больше ничего интересного нет.
На складе, где кремневое оружие соседствовало с крупнокалиберными винтовками, Шмитт подошел к одной из стоек и взял в руки нечто, напоминающее навороченный до предела автомат G36C.
— Вот. Новинка от русских. Штурмовой комплекс «Гвоздь».
Взяв у него из рук оружие, удивился его легкости. С виду казалось, что оно весит раза в полтора больше. Со сдвоенным оптическим и коллиматорным прицелом винтовка и правда походила на HK G36, но лишь отдаленно. Складывающийся телескопический приклад, подствольник, если не ошибаюсь, из сороковой серии, аж два ЛЦУ, намекающие на контроль над гранатами подствольника, да и на передачу данных на шлем пользователя.
— А калибр? — уточнил я.
— Семерка. По первым прикидкам и тестам, оружие очень хорошее. При всем том, как ты видишь, оно еще и очень простое. Ну и надежное. Все говорит о том, что русские в очередной раз сконструировали конфетку. Редко, но метко, как у них и водится.
— Я бы не сказал, что они редко выдают хорошие образчики ручного оружия.
