Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

– И что теперь делать? Ваши варианты?

– Думать, товарищ генерал-лейтенант. Я не экономист, не политолог. Я просто, скажем так, свидетель тех событий. Да, у меня есть информация, каким образом можно было бы избежать тех чудовищных последствий распада страны, есть информация, кто прямо или косвенно поспособствовал этому процессу. И это будет у вас сегодня на руках. А вот куда и, самое главное, к кому вы с этой информацией пойдёте – этот вопрос самый важный на сегодняшний день. И очень надеюсь, что не к дорогому Леониду Ильичу.

Судоплатов крякнул:

– Как-то вы, Женя, про Генерального секретаря…

– Без должного пиетета? Действительно, чего это я… Как ни крути, а целый четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического труда, кавалер Ордена Победы и много чего ещё.

– Сколько раз Герой?

– Четырежды! Восемь орденов Ленина до кучи и целый, блин, Маршал Советского Союза.

– Вы это серьёзно?

– Нет, это я так по пятницам прикалываюсь, товарищ генерал-лейтенант, – съязвил я. – Конечно, серьезно. Давайте сделаем паузу на четыре года, а потом еще на два, когда к очередному дню рождения его будут награждать. Говорят, что со званием «Мать героиня» у него как-то обломалось, а то бы и это получил.

– Ф-фух, – выдохнул Судоплатов, взял чайную ложечку и принялся её сосредоточенно вертеть в пальцах. – Если так, то, судя по всему, резона идти к Брежневу с этой информацией нет.

– Более того, – нагнетал я, – хочу обратить ваше внимание на следующее… Вот я передал информацию под названием «Хлопковое дело», после чего генсек возбудился. А ведь кроме этого имеется и дело о торговле, о спекуляции ювелирными украшениями. И знаете какой итог всех этих дел? Все концы вели в самые высшие эшелоны нашей власти. Понятное дело, кого-то расстреляли, кто-то сам якобы покончил с собой, кого-то просто устранили, инсценируя несчастный случай. Но основные фигуранты, те, кто «крышевал», как говорили в моё время, этот криминальный бизнес, они от ответственности ушли. И не просто ушли, а даже никаким намёком не упоминались. Даже в мое время, когда доступна была практически любая информация, найти концы не представлялось возможным. Вот такие талантливые у вас, Павел Анатольевич, ученики.

– Но, тем не менее, делать что-то надо, – нахмурился Судоплатов. – Есть мысли на этот счёт?

– Конечно. Я сейчас передам вам три папки, две из них довольно объёмные. Одна называется «Политика», вторая «Экономика». Третья – не такая толстая – озаглавлена «Предатели». У вас с Ивашутиным как отношения?

– Вы и про него в курсе? Впрочем, о чем я… Да, прекрасные, ещё со времен войны.

– Отлично! Тогда для начала разговора папки «Предатели» будет вполне достаточно. С Машеровым знакомы?

– Да, тоже с Великой Отечественной.

– Прекрасно, для него остальные папки. Особенно ему будет интересно узнать, как в 80-м году он в автомобильной катастрофе погибнет. Вот с этими двумя товарищами и думайте, что и как делать. Естественно, предварительно сами с материалами ознакомьтесь, да и скопировать их не помешало бы. Вам Брежнев какие-то временные рамки ставил по моему поиску?

– Нет конечно, понимает, что Союз большой. Но это не значит, что генсек разрешил относиться к поискам загадочного корреспондента спустя рукава.

– Очень хорошо, что руководитель страны пока вообще хоть что-то понимает. И мой вам совет… Не увлекайтесь индивидуальным террором. Это не «Охота на Льва»[35], тут надо думать, как саму систему наиболее безболезненно поменять.

– Да-а, задали вы мне задачку. Хотя, если честно, то я даже рад, что именно мне предстоит выполнить такого огромного объёма и важности задание. Соскучился по настоящему делу. Вы сказали, что три папки. А есть ещё?

– Да, я себе пока две оставлю. Одна называется «Катастрофы», это для Андропова, чтобы его в тонусе держать. Другая – «Наука». До неё со временем дело дойдет. Надеюсь, материалы отдаю в надёжные руки, – со значением добавил я.

– Сомневаетесь?

– Не то что бы… Посидите минутку, я быстро.

Спуститься в подвал и достать папки действительно оказалось минутным делом. Они легко уместились в видавший виды, потёртый на сгибах портфель Судоплатова.

– Вы сейчас куда, Павел Анатольевич?

Судоплатов посмотрел на часы.

– Самолет в Москву через два часа. Постараюсь на него успеть.

– Давайте я вас сам отвезу. Мне несложно.

– А что, давайте.

Я тихо поднялся на второй этаж, с нежностью посмотрел на спящую жену, так же тихо взял права и ключи от автомобиля. По дороге мы обменялись телефонами, причём Судоплатов заверил, что его домашний не стоит на прослушке. Ну-ну, я бы на его месте не был бы столь самоуверенным. Заодно поинтересовался у генерала, дошло ли до адресата моё сообщение о теракте, который должен случиться 5 сентября на Олимпийских Играх.

– Информация точно получена, – подтвердил Судоплатов, – а уж как там ею распорядятся, я не в курсе.

– Надеюсь, в этой истории теракт сумеют предотвратить, – пробормотал я, выезжая на ведущую в сторону аэропорта «Кольцово» трассу.

Сборы пролетели незаметно. Вот только, казалось бы, приехали, разместились, а уже пора собираться в дорогу, завтра вылет из «Шереметьево» в Мюнхен. Правда, один раз выезжали на экскурсию в Государственный Исторический музей, где во время осмотра экспозиции, посвящённой Великой Отечественной, к нам подвели ветерана, в войну служившего миномётчиком, который минут двадцать наставлял нас на спортивный подвиг во имя Родины. Мол, вы едете в страну, где зародился фашизм… Тут я едва не поправил его, что фашизм зародился не в Германии, а в Италии, но промолчал. Текст он наверняка назубок выучил, а так ещё, чего доброго, путаться начнёт. А тот продолжал вещать, дескать, не посрамите памяти ваших дедов и отцов, покажите всем этим американцам, где раки зимуют! А уж с немцев вообще нужно три шкуры спустить! Тут, правда, сопровождающее лицо придержало ветерана за локоток, намекая, что того слишком уж заносит, но мы посыл поняли и клятвенно пообещали, что наказ бывшего миномётчика обязательно выполним.

Правда, для начала нужно было попасть в число счастливчиков, которым предстоит защищать эту самую честь советского спорта на территории потенциального противника. Я в глубине души, конечно, опасался, что что-то может пойти не так, что врачи что-нибудь да обнаружат, или физиотерапевты окажутся недовольны моими рефлексами и прочими специфическими навыками. Но всё же моя опасения были напрасными, конкурентов у меня в этом весе, по большому счёту, не оказалось.

Из состава, который улетал на Олимпиаду в Мюнхен в той истории, я помнил только олимпийских чемпионов Кузнецова и Лемешева. Не знаю, насколько этот состав походил на тот, но в итоге в сборную отобрались Владимир Иванов, Борис Зариктуев, Василий Соломин, Борис Кузнецов, Геннадий Доброхотов, Анатолий Камнев, Анатолий Хохлов, Валерий Трегубов, Вячеслав Лемешев, Николай Анфимов и, собственно, я.

Таким образом, наставник сборной Анатолий Степанов и его помощники Юрий Радоняк и Николай Ли не нашли среди олимпийцев четырехлетней давности ни одного боксера, кто мог бы, по их мнению, достойно представить страну на Играх-72. Для всех нас это была первая Олимпиада, даже для 36-летнего Иванова. В Мехико, кстати, сборная выиграла 3 золотые, 2 серебряные и 1 бронзовую медали, и этот результат стал ориентиром для нашей команды. Посмотрим, как оно повернётся в это реальности. В моём весе восходящей звездой считался Теофило Стивенсон, и слабая надежда на то, что он получит на сборах травму или ещё по какой-нибудь причине не прилетит в столицу Олимпийских Игр, не оправдалась. Сборная Кубы уже вылетела из Гаваны, и Стивенсон был на борту самолёта. А может, оно и к лучшему, было бы здорово встретиться с ним в финале. Если, конечно, на пути к решающему бою мы не встретимся раньше (жребий слеп, как говорится), или кто-то из нас двоих не вылетит на предварительной стадии, потерпев поражение от другого боксёра. Вдруг какой-нибудь американец неплохой попадётся, или француз, или немец… Реальность-то другая, и что в ней пойдёт по-другому – это ещё предстоит узнать.