Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 - Семён Афанасьев
— Мы приносим глубочайшие извинения за, хм-м-м, наши недопустимые эскапады в адрес Асады Ю. Вне зависимости от вашей реакции на наши попытки извиниться, мы искренне сожалеем о случившемся. В одностороннем порядке заявляем: это больше не повторится! Что и как бы ни происходило между нашими организациями дальше.
— Первый пункт беседы понятен, — финансист, разумеется, заметил очевидное противоречие и сейчас продолжал развлекаться. — У меня только один вопрос в этой связи.
Старик к этому времени уже справился и с лишними эмоциями, и с удивлением. Потому лишь коротко кивнул.
— Если первым пунктом ваших намерений были извинения за Асаду Ю, почему вы звоните на телефон Гэнки Томиясу? Клянусь: он хотя и видит периодически мою дочь, но между собой они не общаются, — дружелюбно и приязненно поделился соображениями Ватару. — Даже согласись он говорить с вами от имени меня, в личном-то вопросе!‥ вряд ли эти заявки на прощение можно было бы назвать адресными. Согласны?
— Если я буду звонить не первому лицу вашей организации, по такому поводу, это не будет соответствовать общепринятым правилам, — спокойно парировал Ютака.
Искренен, машинально отметил финансист.
Другое дело что правила, к которым сейчас апеллировал дед, скорее остались в прошлом, в его поколении.
— Принимается, — озвучил вслух Ватару. — Альцгеймер иногда бывает чертовски выгоден. Как минимум, более чем достоверно свидетельствует о возрасте, когда правила действительно были немного другими.
— Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной? — задумчиво и искренне поинтересовался Ходзё, явно ломая какую-то свою, заранее запланированную, схему разговора.
— Боже упаси! — на язык сама собой выскочила фраза Мивако, обожавшей христианство (и, кажется, даже захаживавшей время от времени в их церкви). — Чистого удовольствия нет. Просто пока что счёт четыре-ноль в вашу пользу. А я пока даже приблизительно не представляю, как его сравнивать. Вот и несу, что бог на душу положит (черт, снова обороты Мивако. Или Масы?).
— Как вы смотрите на то, чтобы мы перестали пикироваться и проверять друг друга на прочность? — ровно предложил патриарх не дружеского клана. — Предлагаю воспользоваться стандартной схемой для такой беседы. С учетом того, что в кресле номер один вашей организации сейчас находитесь вы, собственной персоной.
— Протокол намерений? — лениво поинтересовался старший Асада в ответ. — С каждой стороны? Затем — протокол разногласий?
— Да.
Финансист на короткое мгновение задумался.
— Знаете, Ютака, — невежливая форма обращения вырвалась сама собой, на автомате. — У меня есть определённый соблазн согласиться, чтобы выяснить ваши планы. Но это было бы где-то непорядочным. А мнением о самом себе я весьма дорожу. Потому скажу так: у моей организации, а также семьи, отсутствуют вообще какие-либо декларируемые намерения в ваш адрес.
— Ой ли? — недоверчиво изогнул бровь старик. — Хотя и выглядит как правда. Судя по вашему лицу…
— Так правда и есть потому что, — равнодушно ответил Асада-старший. — Тут такой фокус: мы с вами абсолютно не пересекаемся географически, с сегодняшнего дня. Вы просто не знали об этом.
Ходзё мгновенно напрягся. В его возрасте было бы странно не уловить главного подтекста.
— Вы — люди большие, уровень префектуры, метите на национальный. А мы — малыши-коротыши, нам и нашего муниципалитета много, — продолжил Ватару спокойно. — Вне зависимости, буду ли я в кресле, или Гэнки быстро поправится, стратегия Джи-Ти-Груп не изменится. Мы любим свой дом; нас устраивают его границы и расширяться мы не будем. Ну, географически, по крайней мере. В отличие от вас, лавры Потрясателя Вселенной нам не нужны. Нам хватает и чашки риса с куском рыбы; мы не амбициозны.
— Вы сейчас оставляете за кадром тот момент, что такие планы могут быть у нас, — теперь старик глядел на оппонента уверенно, с видимым облегчением принимая смену тональности беседы. — И как будто демонстративно заявляете: наши планы вас вообще не интересуют. А что, если они краем задевают и ваши?
— В нашем муниципалитете? — многозначительно и насмешливо поднял бровь старший Асада, выделяя местоимение интонацией. — Ваши планы? Я вас умоляю. Как бы тут сказать поделикатнее… Вы не обидитесь, если я скажу, что в моём доме ваших интересов нет? — он снова выделил слово тоном.
* * *
Ютака тяжело посмотрел на то место на столе, над которым еще минуту назад висела голограмма правой руки Томиясу.
— Ну что? — подал голос в тотчас открывшуюся дверь старший сын.
Он оставался снаружи потому, что знал: отец подобные дела ведет исключительно, как встарь. Во время разговора, в комнате не должно быть никого.
— Томиясу действительно не у дел, — закусывая нижнюю губу, сообщил старик. — Его вызовы принимает заместитель, Асада.
— Ну, мы это знали, — деликатно напомнил вошедший.
— Война, — без предисловий ответил сразу на все вопросы патриарх. — Мне действительно было нечего ему предложить.
— А когда ты намекнул ему, что мы можем поговорить и с позиции силы?
— А он сказал, что в своём муниципалитете они никакой силы не боятся. А наружу дергаться не собираются, по крайней мере, в этом поколении.
— Война. — Задумчиво проговорил и сын через долгие полторы минуты полного молчания.
— Да. Собирай на завтра народ по первому списку. Эти Джи-Ти-Груп хоть и коротышки, если сравнивать с нами, но я пока абсолютно не представляю, как их выковыривать из их раковины.
— У них настолько сильные позиции в муниципалитете? — старший сын большинство времени занимался другими проблемами и был не в курсе политических раскладов.
— Он, видимо, имеет какие-то козыри в связи с выборами, — предположил представитель почти ушедшего (в силу возраста и естественных причин) поколения руководителей гуми.
Глава 10
Говорить с Ходзё с позиции силы оказалось неожиданно приятно.
Мивако, присутствовавшая при окончании беседы (хотя и не попадавшая в кадр), опустилась перед ним на колени, положила руки ему на промежность и вопросительно подняла взгляд.
Ватару подвигал бровями, глядя сквозь погасший экран, затем, не говоря ни слова, поднялся и пошёл на кухню.
— Что-то не так? — секретарша и, по совместительству, вторая жена быстро догнала его в коридоре.
— Чуть не по себе. Пока общались, всё было нормально. А как договорили — уже думаю: а не слишком ли я круто загнул, — откровенно поделился соображениями глава семьи.
В роли первого лица синдиката он выступал первый
