Собиратель земель (СИ) - Старый Денис
И чтобы понять, чем все закончится, я намеревался провести переговоры с Мстиславом Ростиславовичем. Нужно хотя бы понять, насколько у нашего пленника сильны сыновьи чувства. Необходимо было несколько успокоить ситуацию, чтобы не было много лишней крови. В этом деле только преемственность власти может спасти тот же Новгород от полного разорения.
Казалось, чего тех новгородцев жалеть? И, как люди, в политическом плане, мне они не так, чтобы симпатичны. Растлевают русское единство, дают альтернативу развития, которая, по моим убеждениям, путь к упадку, в долгосрочной перспективе.
Новгородцы, вопреки моей прежней уверенности, из прошлой жизни, вовсе себя не ассоциируют с Русью, ну, или делают это, опосредованно, не более, чем бургунды, или нормандцы назовут себя французами, или шотландцы — англичанами. Пусть колыбель русской державы, а именно в новгородском регионе зарождалась русская государственность, и была православной, там говорили почти на том же наречии, что и на основной Руси, но это были люди торговли, они по своему складу ума и мировоззрению больше могли быть схожи с горожанами какого-нибудь Нюрнберга или Любека, вряд ли Владимира.
Но мне нужны торговцы, мне нужны мореплаватели, люди экономически активные. Так что я не разделяю мнения, что Новгород, как заразу, раковую опухоль, нужно сжечь, а после трижды подумать, нужно ли возрождать город. Пусть живут, но в системе.
Но выживут ли они, когда придет Изяслав? Его там приветствовать не будут, а он церемониться не станет. Так что нужен «переходник», некие условия для «сохранения лица» и новгородских элит и чтобы власть Изяслава была не зыблемой. И таковым решением может стать именно Мстислав Ростиславович, старший сын Ростислава Юрьевича.
Мстислава держали взаперти в моем тереме. Это я приказал перевезти почетного пленника в более вольготные и уютные условия. Его хорошо кормили, даже гуся с гречкой и салом давали, как мне, когда я томился в заключении у его отца. А еще… Я решил молодого человека несколько смутить, так сказать, создать компромат на него и способ давления.
Для этих целей, лучше «медовой ловушки», подложить под Мстислава девку, я не придумал.
— По здорову ли, княжич? — спросил я, как только вошел в горницу к Мстиславу. — Блудишь? Как же так-то? Али снасильничал девку?
Парень опешил, стал слазить с кровати, запутался вногах и вновь рухнул на лежащую обнаженной девицу. Даже я засмотрелся на дамочку, хотя, почему это «даже». Нормальный я мужик, не могу не реагировать на вполне себе фигуристое обнаженное женское тело.
Сама же девица смотрела на меня, игриво улыбаясь. Курва. Погляди на нее! На меня, воеводу, позарилась? Нет, у нее теперь совсем иная судьба. Она станет тем фактором, из-за которого я буду влиять на Мстислава. Родит от Мстислава. И не важно, забеременела ли. Ребенка, если что подберем.
Конечно же, девку молодому мужчине подсунули. Она его попарила в бане, что вполне нормально и даже церковь о таком явлении замалчивает, когда мужи с девками вместе парятся, кстати, не факт, что с оргиями. Там, в моей баньке девка взбудоражила мужское естество парня, ну, и пришла к нему в горницу, еду, да кваску принесла. Мне даже пришлось минут десять обождать, пока Мстислав, наконец, начнет свое блудливое дело и зашел, как только процесс завершился логическим исходом.
Жестоко? Для меня, так и комично. Или, может, жестоко по отношению к девице? Так тоже нет. Эта курва и без того промышляла в Воеводино, предоставляя услуги, так сказать, эскорта. Была поймана за исполнением функциональных обязанностей одной из древнейших профессий. Не убивать же шлюху только потому, что она таковая есть? Но, и не предоставлять рабочее место на землях Братства я не собирался.
Можно было в монастырь отправить, и это вполне логичное будущее для такой развратницы. Но… я решил придержать девку для подобных нынешнему дел. Так что устроил ее на ткацкую мануфактуру, сейчас вот, предоставил подработку.
Мне же нужно было поймать Мстислава в самом неудобном положении. Так-то он показывал строптивость и не особо шел на контакт. Теперь я его взял за… Короче, имею возможность надавить.
— Я не могу смолчать, что ты девку снасильничал. Как же так! Такое грехопадение! — натурально издевался я.
— Я не насильничал! — выкрикнул княжич, пробуя шкурой прикрыть обнаженное тело девицы.
Очень даже ничего такого тела… Тьфу на меня! Еще подобной грязи мне не хватает, да еще в моем же тереме.
Я подождал, пока молодые и распыленные страстью люди поиграются, когда он накидывает на нее шкуру, а она скидывает, являя нам все более откровенные портретные композиции. Умеет девка себя предлагать, чувствует мужика. После можно было бы и выпороть ее, чтобы… Чтобы… Да просто так, ибо нехрен меня, в моем же доме в блуд ввергать. А не понравится ли ей порка? С такой станется.
Но это после, а нынешняя ситуация требует концентрации и контроля.
— Агафья, он тебя снасильничал? — спросил я, показывая тоном, что именно нужно ответить, якобы бедной девушке.
— На тебя токмо и уповаю, защити, воевода-батюшка от похабников окаянных. Взял меня за космы да потащил к себе… — начала причитать Агафья, вскочила с кровати, подбежала все в том же неглиже ко мне и обняла за ноги.
— Бил он тебя? — нарочито строго спросил я.
— Ох, и бил-то как! Вот, погляди, воевода, — девица встала с колен, повернулась ко мне спиной и глубоко, сука такая, нагнулась. — Какой синяк поставил, окаянный! Я же с почтением, квасу принесла, до того в бане помыла. Так и там он удом своим светил передо мной. А тут уже и снасильничал.
Агафья, поглаживая свои ягодицы, указывала на действительный синяк на заднице. После спектакля все же выпорю курву за такую импровизацию. Уже, получается два раза выпорю. Какое-то БДСМ получается. Прости меня, Господи! Нет, не поддамся, лучше за женой пошлю людей. Может уже возвращаться, для нее в Воеводино почти безопасно.
— Да что ты говоришь? Ты же по согласию со мной, сама же пришла, — возражал Мстислав.
Еще немного реплик в рамках отыгрыша сцен пьесы, и я спросил:
— Если стоит вопрос, что умрешь вместе с отцом, но не будет предательства с твоей стороны, останешься верным? Учти, что смерть не будет легкой, а на колу сидеть станешь. Или же умрет только князь, а ты станешь князем новгородским, признаешь главенство великого князя Изяслава, да еще и тебе сосватают дочь Ростислава Смоленского? Она же тебе была обещана? Что ты выберешь? И да, не забывай о том, что при неверном выборе прослывешь, как наиглавнейший насильник на Руси. Я знаю, что сделать, чтобы и стар, и млад знали, как ты снасильничал девицу.
— Она не была девицей, — пробурчал Мстислав.
— Это твое мнение? А люди узнают иное, — сказал я. — Думай! У меня времени не так много.
Думал княжич долго, наверняка, прикидывал расклады, может, что-то вспоминал из своего детства, как общался с отцом. Все равно расклады такие, что иных договоренностей не будет. Или соглашаться, или смерть. И, после ряда незначительных уступок с моей стороны, Мстислав дал свое одобрение на убийство отца. Средневековье… Оно такое средневековье! Родственные узы у князей не так и крепки.
— Тогда вот что еще ты должен сделать… — начал я инструктировать парня, желая провернуть не самую честную сделку.
Я обрисовал картину всего, или почти всего, мной задуманного, и Мстислав побледнел. Понятно, предавать своего отца — не самое благородное дело, но чего уж там.
— По воле князя, отца твоего, били епископа, народ бунтует, даже те новгородские люди, что вы привели, и они ропщут. Спроси себя, кто важнее — отец твой, что творит нечестивое, или же Бог! — сказал я, прибегая к другому приему, все равно оставляя в уме шантаж с насилием над девкой.
— Зачем ставишь ты передо мной такой выбор. Это сложно, я не знаю, — чуть не плача отвечал Мстислав.
— Думаешь, что Аврааму было легко положить своего единственного возлюбленного сына на алтарь для жертвы Богу? — стал я манипулировать сознанием Мстислава, используя самый изуверский и жестокий метод, через религиозность.
