Эра Мангуста. Том 7 - Андрей Третьяков
— А где обвиняемый? — противным голосом спросила тощая, как жердь, плоская дамочка с редкими длинными волосёнками. — И что за вонь вы здесь развели?
— Слышь, недоначальница! — гаркнул на неё следователь, цвет лица которого медленно возвращался с зелёного на нормальный. — Ты же мне гарантировала, что он очищен полностью! Я! Я ему давал слово о защите, что всё безопасно! Есть шанс его воскресить? Вон, глаз целый остался.
— Увы, — штатный маг смерти чуть ли не нюхал пузырящуюся лужу, изучая. — Этот человек безвозвратно мёртв. И глаз не поможет. Его даже посмертия лишили, как и перерождения. Его душа просто развеялась. Его более не существует ни в одном из миров. Его убили окончательно. Ужасная смерть, никто не заслуживает такого! Кто мог пойти на подобное, я не представляю…
Все замолчали, выпрямившись. Все, кто имел головные уборы, сняли их, провожая… собственно даже не провожая. Их маг смерти был очень опытным, и, если он сказал, что для этого человека всё кончилось, значит так оно и было.
А следователь, несмотря на огромный опыт, горевал по погибшему. Нельзя так убивать людей, просто нельзя! Но, оставалась запись допроса. И фамилия. Точнее, полторы, вторую окончательно умерший просто не успел назвать до конца. Но и так было всё понятно.
Просвякин и Свякин. Следователь слышал про эту семью. Чрезвычайно богатый, чуть ли не самый богатый род империи. Но при этом ни разу не замеченный в каких-либо махинациях, преступлениях и прочем. Чрезвычайно влиятельный, к нему прислушивались, по слухам, даже Кречеты. При этом глава рода, в принципе, не покидал своё поместье под самым Краснодаром. Ещё говорили, что он сильно болен, и живёт только за счёт постоянного лечения личным лекарем, почти архимагом.
В принципе, у этих ребят хватило бы влияния и власти организовать покушение, используя «чешую». Да и восемьдесят миллионов для них была сумма, которую они легко не заметили бы. Но наезжать на них без полной уверенности и доказательной базы было себе дороже. Не спасут ни опыт, ни звание, ни былые заслуги.
Вызванные уборщики собирали тряпками зелёную жижу, брезгливо бросив в ведро шарик глаза, всё, что осталось от величайшего, в прямом смысле этого слова, специалиста по охранным системам. А следак смотрел сквозь них и размышлял.
Спустя полчаса, когда ушли все лекари и прочие маги, и даже уборщики закончили работу, он, наконец, принял решение. Он не будет сам наезжать на столь влиятельную фамилию. Но, кому надо, данные передаст. В частном порядке! И под клятву о неразглашении. Обязательно под клятву. Следователь очень хотел жить.
* * *
Я вскрыл письмо. Конверт хрустнул от моего движения, тут же полностью испарившись. Да, эффектно, артефактор своё дело знал. Слова Сергеича обрели свой смысл, подтвердив серьёзность его предупреждений. В руках у меня оказалась бумага с гербом, поверх которых было несколько строк текста:
«г-н Мангустов, до меня довели информацию, что вы приглашены на аукцион, надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю. Если это истинно, буду чрезвычайно признателен, ежели вы порвёте эту бумагу, когда будете там. Через минуту она станет простым носовым платком. Более от вас ничего не потребуется. И знайте, обязанность императора стоит чрезвычайно дорого, такой шанс выпадает не каждому и не каждый день!».
Блин, писал явно не Пётр Алексеевич, я с ним общался, это точно не его стиль. Канцеляризмом шибало за версту. И они предлагают мне стать Троянским конём, насколько я понимаю. Ну, или крысой, предателем. Впрочем, кого я предам? Я там точно никого не знаю. Скорее я буду Штирлицем. Но, если всплывёт моё участие, я наживу себе море влиятельных врагов по всей империи.
Вот и думай, как говорится. Или получить неудовольствие правителя, либо пару сотен врагов из самых богатых семей, думаю, со всего мира. Вряд ли там тусят только жители России. Нужно серьёзно думать.
Хотя, что тут думать? Подсознательно я всё решил для себя ещё на этапе чтения письма, а то и раньше, в разговоре с Сергеевичем. Честь. Патриотизм. Дикие слова для меня прошлого, но такие важные в новом мире. И потому да! Я аккуратно убрал носовой платок, в который превратилось письмо, в нагрудный карман. Я сделаю то, что должен, и будь что будет!
— Прочитал? — в дверь кабинета прошёл старый. — Испарилось?
— Ты почти прав, старик, — снова подколол я его. — Но я действительно ничего не стану тебе рассказывать, и не из-за твоего предупреждения. В принципе, думаю, ты легко сам всё узнаешь, ты же усатый нянь нашего самодержца.
— Ого, растёшь! — хохотнул Антон Сергеевич. — В одной фразе дважды подколол, уважаю. Правда, второй подкол чисто из вашего мира, типа кино какое-то. Не застал я его, из твоей памяти вытащил данные. Красавец. Но, будь осторожен. Я прекрасно знаю, что могли написать эти дебиляки в сапогах. Просто будь осторожнее. У тебя цель, не забыл? Род возродить. Финансово ты уже справляешься, остальное подольше, но тьху-тьху тоже вроде выходит. Просто оглядывайся. Постоянно.
— Благодарю, — искренне сказал я, и вдруг, неожиданно для самого себя, крепко обнял старика. — От души!
Глава 10
День пролетел в бытовых заботах, как и половина следующего. Мне продемонстрировали новые казармы, третий исследовательский блок, окончание ремонта особняка, детский сад в деревне, над которым, не сговариваясь, взяла шефство вся деревня.
Да, там меня окружили галдящие, уже по-русски, детишки и подростки, они щупали меня, показывали фокусы с магией. Самый мелкий мальчонка показал довольно внушительный факел огня из крохотной ладошки. При этом, на вид ему было лет семь максимум!
Я каждому уделил немного времени, выслушал просьбы и пожелания, в конце концов даже начав их записывать. Но, мои люди заботились о малых хорошо, основные просьбы сводились к «а вот тётя Маша офицера любит, а он не неё не смотрит, и даже не знает о ней», или «дядя Фёдор собаку хочет, редкую, а он хороший! Но у него денег на такое нет, притом у него картинок много, очень хочет».
В исследовательском центре появился десяток новых людей, которые тут же принесли мне клятву и вошли в род на правах слуг рода. Их глаза горели настоящим исследовательским азартом, они были настоящими фанатами своего дела и ждали только допуска. Отдав клятвы, который Мангуст красочно подтвердил, несмотря
