Белая кость, голубая кровь - Михаил Ежов
Наконец, двери распахнулись, и в зал вошли Арина с Глашей. Их вид вызвал у меня невольную улыбку: видно было, что девочки старательно нарядились и сделали причёски. Даже слегка тронули лица макияжем. Надо отдать им должное, всё было сделано с большим вкусом. Всё-таки, аристократическое воспитание — это вам не хухры-мухры. Накладывает отпечаток на всю жизнь.
На их лицах сияли счастливые улыбки. Я вздохнул. Если однажды они захотят выйти замуж — а это, чёрт возьми, непременно рано или поздно случится — смогу ли я воспротивиться и устоять, выступив домашним тираном? Эхе-хех… Тяжела роль родителя. А ведь это даже не мои дети.
В голову пришло, что уже через год я смогу жениться и завести потомство. Причем сразу несколько пупсов, ведь жён у меня будет три. Как же это не вписывалось в привычный для меня мир одиночки. Смогу ли я защитить их?
Пешковы подошли к столу, специально принесённому в трофейный зал, и остановились, преданно глядя на меня. В их глазах я прочитал, что вся их жизнь вот уже несколько месяцев основана на полном доверии к парню с зелёными волосами. И в будущем будет так же. В сердце чуть-чуть кольнуло. Но я заставил себя улыбнуться в ответ. Не забывать, что кредо наёмного убийцы — эргономичность. Во всём.
Хотя какая, к чёрту, эргономичность, когда на тебя смотрят вот так⁈
Ригель зажёг свечу, чтобы поджечь зелёную сургучовую палочку для печати и взглянул на меня.
— Ваше Сиятельство, можем начинать.
— Так давайте.
— Понадобятся ваши подписи вот здесь и здесь, а также оттиск печати, — Ригель придвинул ко мне представления.
Поставив росчерки, я подмигнул девочкам.
— Ваша очередь.
Арина старательно вывела дрожащей рукой причудливую закорючку. За ней то же самое проделала Глаша. Ригель подписал бумаги в качестве заверяющего нотариуса. Затем метки оставили в соответствующих полях Марта и Есения — в качестве свидетелей.
Юрист накапал на документы зелёный сургуч, и я прижал к нему родовую печать — здоровую деревяшку с вырезанным на дне гербом Скуратовых. Пока ещё старым, баронским. Сделав оттиск на втором представлении, я передал её Ригелю и взглянул на Пешковых. Вернее, теперь уже Скуратовых. Пришло время произнести торжественную речь.
— Отныне вы, Арина и Глафира, становитесь членами славного и великого рода Скуратовых, — текст я выучил заранее, отыскав его в семейной библиотеке. — Носите эту фамилию, пока не выйдете замуж или не умрёте, с честью и гордостью. Отныне ваши интересы — это интересы Скуратовых. Ваше величие и слава — величие и слава Скуратовых. Будьте преданы роду, и род защитит вас. Поздравляю! — добавил я, улыбнувшись. — А теперь — торт! Отпразднуем, как положено.
— Торт⁈ — удивилась Арина.
— Ну, конечно! Такое важное событие. Идёмте в столовую — там уже всё готово.
— Ура! — как только я вышел из-за стола, Глаша кинулась ко мне и заключила в объятья.
Арина проделала то же самое.
— Эй, я не смогут дотащить вас до торта, если вы так и останетесь висеть на мне!
— Теперь мы ваша семья? — глядя снизу вверх, спросила мелкая.
— Именно так.
— И никто не сможет нас забрать?
— Никто! Даю слово. А если кто-нибудь попытается, сразу умрёт! Не будь я маркиз Скуратов!
— Ура!
— Ура! — повторила Глаша.
— Ну, всё, пойдёмте есть торт.
Наконец, они меня выпустили.
— А он большой? — спросила Арина.
— Огромный. Пять ярусов. Специально заказал в кондитерской Левашова.
— Мы втроём его будем есть?
— Думаю, будет многовато на троих, — я взглянул на Ригеля и Падших. — Составите нам компанию?
— Почтём за честь, — поклонилась Марта.
— С удовольствием, — улыбнулась Есения. — Сто лет не ела сладкого.
— Ура! — обрадовались девочки.
Всей компанией мы направились в столовую. Я только по дороге заглянул в кабинет — убрать в сейф родовую печать.
Торт произвёл фурор. Ещё бы! Сделанный в виде моего замка, он венчался зелёной фигурой вставшего на задние лапы медведя. На ярусах, выполненных в виде бастионов, были расставлены фигурки воинов. Внизу же торт осаждали гули.
— А они съедобные? — с сомнением спросила Есения, указывая на них.
— Конечно. Кто хочет откусить голову врагу человечества?
— Я!
— Я!
Медведь общим решением достался мне. Однако я разделил его на три части и поделился с новоиспечёнными Скуратовыми. Так сказать, ради символизма. Бера схрумкали в минуту и, наконец, принялись за сам торт. Резал и раскладывал его специально присланный из кондитерской человек, который управлялся с огромным ножом так ловко, словно всю жизнь практиковался в убийствах, а не кулинарии. Я обратил внимание, что Марта следила за ним неотрывно — вплоть до тех пор, пока нож не оказался на подносе, а кондитер не отошёл к стене — в ожидании, не захочется ли кому ещё кусочек.
Чай наливали из большого позолоченного и расписанного самовара. Не хватало разве что сапога сверху.
Наконец, Арина и Глаша объявили, что объелись и умирают. Так что трапеза закончилась, и слуги унесли остатки торта.
— Не волнуйтесь, он никуда не денется, — сказал я девочкам. — Будет ждать вас в холодильнике.
— Нужно раздать его слугам, — отозвалась Глафира. — Так положено.
— Да, — с сожалением вздохнула Арина. — Такова традиция.
Этого я не знал. Но в информированности бывших Пешковых не сомневался.
— Хорошо, но я распоряжусь оставить вам по кусочку.
Девчонки просияли.
Я попросил Падших проводить их в покои — переваривать кондитерское чудо — а сам пошёл в кабинет. Мне ещё предстояло встретиться сегодня с графом Строгановым. Член геральдической палаты позвонил днём и безапелляционным тоном предупредил, что вечером заедет — привезёт три эскиза нового герба. Мне предстояло решить, что отныне будет украшать стену над камином и все документы рода Скуратовых. Это ведь придётся новую Большую печать заказывать и камень в фамильном перстне менять. Наверное, другой аристократ отнёсся бы в этому с трепетом и восторгом, но для меня подобные вещи — просто лишний геморрой. Ладно, разберёмся. Где наша не пропадала?
