Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Говорит, что домой с вечернего клева возвращался. Порыбачил, блин.

Заехали за Олегом. Я вошел в нужный подъезд, поднялся на площадку и позвонил в знакомую дверь. Осторожно и, как бы, извиняясь, нажал на кнопку звонка, ведь придется разбудить всю квартиру. Дверь открыла приемная мать Олега, спросонья пухлая, но резвая тетя не сразу меня узнала.

— Здравствуйте, Евгения Петровна, — улыбнулся я. — Простите за ночной визит, мне бы Олега увидеть. Это срочно…

— Андрей? — та испуганно сложила руки на груди. — Что случилось?

— Ничего, по крайней мере, с Олегом. Понимаете, Олег сам просил брать его на происшествия в качестве понятого. Ну, мы согласились по этой просьбе и действовать.

— В такое время?

На лице её теперь, когда были отметены тревоги, проступило недовольство.

— Преступления, Евгения Петровна, у нас круглосуточно совершаются. Еще раз простите, что разбудил.

— Ну да, ну да… — выдохнула она и кивнула. — Зайди.

— Я здесь подожду, — замотал я головой. — Не хочу шуметь.

— Сейчас разбужу Олежку.

Она скрылась в квартире, а через несколько минут вышла на площадку. Лицо было ещё тревожнее, чем когда она только открыла мне дверь.

— Представляешь, Андрей, нет его дома…

— Как — нет? — я даже протрезвел.

— Не знаю, — всплеснула женщина руками. — Кровать не расправлена, не ложился еще. Мы рано с мужем укладываемся, нам с Алексеем рано на работу вставать, обычно в это время Олег еще не спит, все книжки какие-то сомнительные читает.

— Какие книжки? В каком смысле они сомнительные?

Теперь уж мне и самому захотелось зайти в квартиру.

— Сам посмотри… — Воронова протянула мне потертую пухлую книжицу в невзрачной зеленой обложке с заголовком: «Н. В. Попов * Судебная медицина * медгиз 1950».

— Ого, любопытные у него интересы. Сам не знал…

Может быть, я и мог бы догадываться (или, во всяком случае, не так удивляться, как Евгения), но пока все эти высказывания Олега то про преступников, то про жертв принимал, скорее, за шутки.

— Вот и я про то же, а у него такого добра навалом. Я полистала всю эту литературу, волосы на голове дыбом. Иллюстрации — просто мрак. Удушения, расчлененные трупы, обгоревшие тела с описаниями. Бр-р…

— Похоже, Олег желает стать судмедэкспертом, — я озадаченно листал книгу, будто хотел найти ответы на вопрос, почему вдруг моего друга потянуло в криминалистику.

— Ему людей надо лечить, а не этой ерундой заниматься, — вздохнула Воронова.

— Евгения Петровна, судебный медик — это совсем не ерунда. Не сказать, что я прямо так уж одобряю его выбор, но сами знаете, какой Олег упрямый, если он, что решил, то…

— Вот и поговори с ним, Андрей, прошу… Он же добрый и впечатлительный, какой из него патологоанатом?

— Не патологоанатом, а эксперт.

— Для меня все едино, — отмахнулась женщина. — Это же надо будет ему на места убийств выезжать. Разве он такое выдержит?

— Он и сейчас этим занимается, — попытался я успокоить приемную мать. — Только в качестве понятого. Пробовал я его отговорить, но не получилось. Хочу, говорит, окунуться в милицейскую жизнь. Вот теперь думаю, может, зря мы его от школы милиции отговорили?

— Ох, божечки ты мой! Олег и трупы видел настоящие⁈ — вытаращилась на меня Воронова.

— Не переживайте так, в мединституте ему бы все равно пришлось с этим столкнуться. И потом, я за ним приглядываю.

— Ага, — подбоченилась Воронова. — Вижу, как приглядываешь, вот где его носит? Время за полночь уже…

Снизу в подъезде раздались шаги.

— Мам, а ты что не спишь? — Олег, как ни в чем не бывало, поднялся на площадку. — О! Андрей, ты за мной? Я видел машину внизу, опять убийство?

Я озадаченно кивнул, но слова вставить уже не успел.

— Ты где ходишь? — Евгения Петровна замахала пухлыми руками. — Мать места себе не находит, все морги обзвонила, больницы, а он шляется где-то!

— Да, ладно, мам, не кипишуй так. Я с ребятами в парке посидел. Гитара, песни. Дело молодое. Мы на часы не смотрели.

— Знаю я ваше песни! — наступала Воронова. — Ну-ка дыхни! Курил? Сколько выпил?

— Да не курю я и не пью! Вот, смотри…

У-ух! Олег с шумом выдохнул, мать принюхалась, похмурила брови, но вскоре морщины на лбу ее разгладились.

— Ладно, — отмахнулась она, — Марш домой… Мне вставать рано.

— Не, мам, я с Андреем поеду. Видишь, он специально за мной приехал.

— Как приехал, так и уедет, работа у него такая, — сердито бросила она.

Мать хотела схватить Олега за руку, но тот ловко увернулся и перескочил на несколько ступенек ниже:

— Мам, когда ты уже привыкнешь, что я взрослый и сам могу решать, что мне делать.

— Гляди-ка, взрослый он! — женщина сжала кулаки. — Вот будешь себя содержать, тогда и рассуждай!

— Да ладно, мам, не волнуйся, я же с Андреем… — он решил не спорить, а попробовать успокоить ее. — Все, ложись спать, спокойной ночи.

— Да, ну, вас, — отмахнулась Воронова и вошла в квартиру.

Кажется, она смирилась с тем, что Олег все-таки отправится смотреть на настоящие трупы, да еще по собственному хотению. Только, обернувшись, бросила на меня просящий взгляд и тихо проговорила:

— Присмотри за ним, Андрюш, ладно?

— Не волнуйтесь, всю жизнь этим только и занимаюсь, — абсолютно серьезно ответил я.

Та лишь покачала головой, мол, преувеличиваешь, долго не было тебя в Новоульяновске, но вслух ничего не сказала, закрыла дверь. Ну, не скажу же я ей, что я в прошлой жизни с ним тоже нянькался. Вот теперь, похоже, и в этой придется. Судьбу не обманешь, все возвращается на круги своя. Хотя нет… Не все. Травмы детства у Олега теперь нет, биологическая мать-деспот Зверева не сломала ему психику. А Воронова его любит, как родного, это сразу видно, и сам он ее мамой называет отнюдь не для галочки. Да и семья обеспеченная, Евгения Петровна главбухом работает. Больше мужа-доцента зарабатывает.

— Ну, что встал? — Олег призывно прищурился на меня. — Машина ждет, товарищ капитан.

Подъехать удалось почти к самому месту происшествия. Лес был без зарослей и подлеска. Но деревья замшелые и столетние, как в сказке «Гуси-лебеди».

— О… — воскликнул Федя. — Это же та самая поляна, где нашли Черпакова. Ну, точно она! Впору здесь засаду выставлять. А ну как Мясник еще кого-нибудь сюда притащит.

— Типун тебе на язык, Федор Сергеевич, — поморщился Горохов, — Накаркаешь.

— Я же за дело болею, вот здесь надо его теперь караулить, точно говорю.

— Не придет он второй раз сюда, — замотал Головой шеф. — Если не дурак. А маньяки обычно не дураки, потому и не могут их поймать, а нас вызывают.

Возле поляны стоял «бобик» и Жигуль, тарахтели двигателями, освещая арену событий.

— Встань вот так же, чтобы фарами светить, — сказал я Вите.

Мы выбрались из РАФика и подошли ближе. К дереву была привязана женщина. На вид лет чуть за тридцать. Лицо можно назвать даже красивым, если мысленно стереть с него мертвенную бледность, а с тела — уродливое отсутствие ноги. Одета в нехитрое платье, соломенные волосы заплетены в косу.

Возле трупа торчала пара милиционеров и уже суетился Мытько, глаза красные, будто не выспался. Ну, поспать нам всем сегодня вряд ли дадут.

— Ну, что тут у нас? — обратился Горохов к милиционерам.

Один из них в звании подполковника, очевидно, проверяющий по УВД, вытянулся в струнку:

— Все, как в прошлые разы, Никита Егорович, крови не обнаружено. Личность потерпевшей пока не установлена. Место глухое, свидетелей, естественно, нет, только вот рыбачок в машине сидит, который на тело и напоролся.

— Пусть сидит, поговорю с ним предметно потом, — следователь повернулся к Мытько. — Что скажете, Павел Алексеевич? Да, на вас лица нет, не дают вам выспаться.

— Возраст, знаете ли, — пожал плечами судмед, поздоровавшись.

— Ну, вы не прибедняйтесь, — подмигнул Горохов, — У нас с вами примерно один год выпуска, знаю, каков этот возраст, не понаслышке.