Гай Орловский - Небоскребы магов
Фицрой поглядывал искоса, наконец сказал недовольно:
— Чего молчишь, как сыч?… Поплавать все еще хочется?
— А тебе? — спросил я.
Он посмотрел в изумлении.
— Еще бы. И полетать.
— И полетаем, — пообещал я. — Не на этих ненадежных монгах, а на чемнибудь… ладно, все впереди. Но Что-то в этом неверное. Не верю, что только молодые стремятся рисковать в море, а люди зрелые воздерживаются.
Он посмотрел с интересом.
— Ну-ну?
— Что-то не так, — сказал я. — Ладно, узнаем. Просто не верю, что народ, живущий на берегу моря, вдруг по своей воле отказался от морских путешествий.
Он напомнил:
— Но если Пиксия и Гарн предложили все товары перевозить на своих кораблях… и если это выгоднее, чем строить свой флот?
— Надо разобраться, — ответил я. — Может быть, меня слишком много обманывали, или же слишком много повидал обмана вообще, но не верю, что эти два королевства перевозят товары дронтарских купцов без особой корысти!
— Корысть наверняка есть, — сказал Фицрой солидно. — Но прикинь, во что обошлось бы строительство собственного флота Дронтарии! Умные головы посчитали и решили, что дешевле продавать с небольшой скидкой иноземным купцам, а дальше пусть плывут через бури и штормы, кто-то погибнет, кто-то выживет, но деньги за товар получены вперед, дальше эти проблемы пиксичей.
Я сделал еще глоток, задумался, повертел между пальцами тонкую ножку чаши.
— Ладно, узнаем больше, а пока с выводами лучше не спешить. На свете много всяких чудес, что и не снились нашему Фицрою.
Он сказал весело:
— Ты совсем разучился верить людям! Вот увидишь, все подтвердится. Налить еще?… По глазам вижу, давай чашу.
— С тобой пообщаешься, — огрызнулся я, — вообще всех убивать пора!
На другой день я с утра пораньше вошел в королевские покои, с плеч свалилась незримая тяжесть: король не лежит трупом, а полусидит в постели, обложенный подушками, грелками, а под спиной целый матрас, свернутый вдвое.
Курт застыл как столб, руки сложил, притворяется, что его нет вовсе, но вообще-то всегда готов, только извольте повелеть.
Астрингер сразу поймал меня взглядом и держал им, пока я торопливо шел к нему, что говорит о достаточном уровне концентрации внимания.
Я поклонился, а он сказал с чувством:
— Глерд, вы спасли мне жизнь!
Я ответил скромно:
— Да не стоит снова благодарить за такую ерунду… вы это вчера сказали. Не ваша жизнь ерунда, ваше величество, она как раз не ерунда сейчас, когда вот-вот война, это я вам не как политик политику, вы поймете, а как бы человек человеку, хотя вы не человек, а государь, а я вообще непонятно что.
Он покачал головой.
— Да, вы еще какой политик! Такое сказали, что ничего не понял, зато с каким видом!..
— Учусь, — сказал я скромно, — когда-нибудь дорасту до настоящего политика. Если не свихнусь раньше.
— Глерд, — казал он серьезно, — излагайте все, что нужно. Обещаю сделать все, что в моих королевских силах.
— Ваше величество, — сказал я, — простите, что прерываю, но я человек скромный до наглости, мне ничего не надо.
— Скромный до наглости, — пробормотал он. — Интересное определение… У нас говорят «скромный до дурости», но к вам это явно не подходит. Глерд, голова моя стала ясной, как никогда прежде. Ею я уже здоров, хотя телом еще слабее мыши… Я вспоминаю, насчет чего я нараспоряжался, и оторопь берет… Я действовал в своем уме? Или та проклятая лихорадка лишила меня разума?
Я покачал головой.
— Ваше величество, к сожалению, я прибыл из Нижних Долин с нерадостными вестями, но вы мудро и своевременно, невзирая на телесную и прочую немощь, отдали точные и разумные распоряжения насчет строительства защитных укреплений. Все-таки потери наступающей армии всегда три к одному, так что у ваших людей преимущества будет еще больше… примерно пять к одному, считая помощь защитного вала и ряды оструганных кольев.
Он нахмурился.
— Значит, это все правда… А то я уже подумал, у меня был такой жар, что бредил…
— Вы бредили, — подтвердил я, — но по-королевски.
— Это… как?
— Величественно, — пояснил я, — и с достоинством. Хотя и жутко пердели, но женщин не было, так что все нормально, мужчины все на свете свои и одна как бы стая. У вас там такое скопилось, нужно было от всего лишнего избавиться…
Он пробормотал:
— И так, что хочет от меня моя кузина?
— Победы, — ответил я.
— Чего? — переспросил он. — С вашей помощью она меня уже победила.
— Сейчас у вас один противник, — напомнил я. — Ваше величество, если вы уже забыли, то повторяю, король Уламрии решился воплотить свой великий план в жизнь. Он намерен превратить свое государство в, так сказать, морское. Ему нужен выход к морю, а самый кратчайший путь — через Нижние Долины в Дронтарию. Долгие годы он готовил армию, искал союзников и даже договорился с регентом Опалоссы о совместных действиях. Теперь все зависит от того, договорились вы с ее величеством или скажете, что все было в бреду и вы за себя не отвечаете.
Он поинтересовался хмуро:
— А что мне еще остается?
— Значит, действуете заодно?
— Я прижат к стене, — напомнил он. — Король Антриас идет в Дронтарию, чтобы сокрушить мою армию и захватить мои земли. И даже мой трон, скотина!
— Он это сделает, — сказал я, — если не будете сотрудничать с ее величеством. Первое, вы не должны переходить границу и помогать гуцарам, которые окажут яростное сопротивление уламрам.
Он буркнул:
— Разве это не в интересах королевы?
Я покачал головой.
— Нет.
— Почему?
— Подумайте, — ответил я, — вы же король и все поймете.
Он поморщился.
— Ах да, они мятежники и не признают ее власть. Она хочет убить сразу двух зайцев?
— А вы не так бы сделали? — спросил я. — Как только Антриас разобьет гуцаров и вторгнется в ваше королевство, ее величество выведет все войска из крепостей и ударит ему в спину. Ему придется очень непросто, учитывая, что будет отрезан от баз снабжения. Шайки мятежника Роммельса будут перехватывать все его отряды, отправленные в села за продовольствием.
Он прервал:
— А ему это зачем? Вашему неуловимому Роммельсу?
— Вы очень хорошо сказали, ваше величество, хотя и сами вряд ли это поняли.
— Глерд…
— Он неуловимый потому, — объяснил я, — что его никто не ловит. Насчет Роммельса не волнуйтесь, все схвачено, обо всем договорено. У нас такая дипломатия, даже с террористами наладит диалог, если нужно подгадить соседу. Слова это слова, а жизнь — жизнь. По дороге в Дронтарию я кое-что успел с ним перетереть. Совместные действия против иностранного вторжения повысят рейтинг Роммельса и, возможно, заставят его принять некоторые предложения ее величества по легализации преступно нажитых незаконным путем капиталов.
Он посмотрел на меня с сомнением.
— Какой-то вы всеядный… И с королевой общаетесь, и с самым подлым из разбойников договариваетесь.
— Я не политик, — напомнил я, — но работаю на политиков. Говорят, есть такие работы, которыми даже политики гнушаются… хотя я в это не верю, это сами политики запускают в массы, чтобы коричневые одеяния сделать чуточку белее. В общем, Антриасу подкреплений из Опалоссы ждать не придется, на что он рассчитывал, в то время как у вас все под рукой. Вам нужно будет только убрать с его дороги склады с продовольствием, зерно в амбарах, любой фураж для конницы… Это я к тому, что оборонительную линию он все равно прорвет, не для того задумывал великий поход, чтобы его остановили в самом начале.
Он поинтересовался недоверчиво:
— А ее величество королева… в самом деле ударит ему в спину? Или все же отсидится в крепостях?
— Расправившись с вами, — ответил я честно, — Антриас остатки вашей разбитой армии вольет в свою потрепанную, переоснастит и станет еще сильнее, чем был. Так что участь Нижних Долин будет решена. Королева это понимает, и вовсе не из любви к вам будет помогать разбивать Антриаса.
Он криво усмехнулся.
— Ну, в такое верю больше. У нее всегда был холодный расчетливый ум. Я сватался к ней, но, честно говоря, я бы побаивался ее в постели… Глерд, у меня личный вопрос…
— Ваше величество?
Он проговорил с неловкостью, непривычной для такого огромного короля:
— Я никогда не чувствовал себя таким здоровым. Это… надолго?
— Хотел бы я сказать, — ответил я осторожно, — что навсегда, но, боюсь, это всего лишь на несколько лет. Вы же не измените свое питание?… Потому лет пять будет копиться песок, слипаться в камешки… а потом опять их почувствуете. А может, и не почувствуете. У всех по-разному.
Он вздохнул с таким облегчением, словно стряхнул с плеч по меньшей мере горный хребет.
