Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь - Виктор Крыс
— Ну, допустим, покупаю лекарства, — Дагер был вежлив, но в его голосе слышалось явное раздражение. — А прежде чем говорить про старуху вспомни, что её сын армейский кладовщик. Помнишь, как месяц назад она торговала ножами? Не улавливаешь связи? Мука у неё откуда?
— Со старухой мне все ясно, а что с травами, друг мой старинный, неужели помогает? — спросил стражник, которого я уже начал изучать кровавым оком. По-прежнему, не открывая глаз, я смотрел, как пульсирует его кровь, как насыщается его печень кислородом. — Я тоже хочу, пусть просыпается! И обслуживает! Как его там…
— Это Э-Эх, он торгует лишь с теми, кого выберет и только если это нужно, — проговорил Дагер. У него самого неделю назад были проблемы с суставами, но теперь этой проблемы нет. Всего лишь выжимка из семи трав, которой я и сам теперь смазываю свои суставы, конечно же, после тестирования выжимки на Дагере. Если он не сдох, значит, то и я не сдохну. — Если он не продает тебе, значит, ты ему не нравишься. Ну и, как он говорит, на свете нет здоровых людей, и я ему почему-то охотно верю.
Кровавое око показало, что Ахмеду нужна моя помощь, проблемы с дыхательными путями не позволяли крови свободно циркулировать в легких, у него сейчас должна быть одышка, сердце из-за этого работало с еле видимыми сбоями. К сожалению, я не доктор, но я маг крови, который еще немного помнит основы.
— Эй, ты! Очнись, пока я не раскроил тебе голову! — закричал Ахмед, и я внезапно для него открыл глаза.
Блестящая, серебристая чешуйчатая броня, дубинка, занесенная над моей головой, черная борода и блестящие, черные же глаза. Наглый, привыкший повелевать, и подчиняться готов немногим, но уважал он еще меньшее количество людей.
— Соси! — повелительно прорычал я и сунул под нос Ахмеду свой кулак.
— Че⁈ — заорал изумленно Ахмед, отпрянув от меня, не привыкший к подобному тону. К такому оскорблению он явно был не готов.
— Соси, говорю. Взял в рот и соси, — оскалился я, разжав ладонь, на которой лежало пять жёлтых, вялых цветков. — Соси до вечера, затем выкинь, иначе яд убьет тебя.
— Бери, Ахмед, Э-Эх знает что нужно делать, поверь.
— Я здоров! — вновь начал громко возмущаться Ахмед.
— Если врешь — ври, но не себе, — положил я пять цветков на ткань, спрятал руки в рукава халата и закрыл свои глаза. — Я все сказал.
— Ла-адно, — ухмыльнулся Ахмед и подобрал цветки. — И сколько с меня?
Я молчал.
— Эй, ты, сколько? — разозлился Ахмед звеня монетами в руке.
— Потом встретишь, оплатишь, — усмехнулся Дагер, все же мне он не нравился, но от пары монет сегодня я точно не отказался бы.
— А кто он? — спросил Ахмед. — Лекарь, колдун, изгнанник?
— Нищий он, я проверил его документы. Безродный калека из пустынь, от которого отказался даже его хозяин, травник. — Дагер рассказывал историю, от которой даже я удивился, он же, как никто другой, знал, что у меня нет ни единого документа. А то, что я его при первой встречи чуть не прирезал, лишь больше усугубляло происходящее вранье обо мне. — Никому не нужный труп, он больной и годен лишь как корм для крыс.
— А вдруг он полезнее трупа в канаве?
— Полезен, потому и не гоню.
— Если горький Асит не поможет, я и сам пойду кормить крыс. А почему он сластит, он же точно должен горчить? — удивился Ахмед, что все же начал выполнять мой приказ. — Я с детства знаю горький Асит. Он не может быть сладким!
— Э-Эх знает свое дело, — обернулся ко мне Дагер и молниеносно махнул рукой.
Я увидел, как в меня с немыслимой скоростью полетели пять предметов, этот козел с самого начала знал, что я не так прост. И не поймай я каждую из монет они вошли бы глубоко в меня словно стилеты. Каждая из монет летела в болевую точку. Поймать было не сложно, но под моим капюшоном мигнула светом печать калибана на лбу, и Дагер несомненно увидел этот свет.
— Воздушник, — выдохнул я, смотря за тем, как удаляется Дагер. Нет, сука, знал бы я кто ты, то никогда бы не помог. Вражда земли и воздуха это мой крест. Противоположные стихии всегда будут чуять друг друга и проявлять враждебность. Хотя одна ледяная ведьма, близкая к стихии воды, все же относится ко мне тепло.
Они ушли, дав мне, наконец, немного подремать, не теряя из виду все, что происходит вокруг меня с помощью кровавого ока. Я следил за прохожими, ища в толпе тех, что были мне нужны. Я заплатил огромную плату за выход из башни. Я стал слабее, мышцы сошли почти на нет, а вместе с ними истощились и мои внутренности, печень, желудок, почки. Воин, что мог победить любого, получил откат. Зверь, что пугал своей мощью и яростью, от своей же мощи чуть не погиб.
— Солнцем озарённый, — тихо проговорила бабушка, беря травы, указанные моим пальцем с ткани, расстеленной на дорожной пыли. — Солнцами и отдаю долги.
Несколько медных монет упало на ткань, и их тут же заметили базарные воры, но сразу отвели взоры. И не из-за того, что при первой встречи я уничтожил целый дом, который являлся их логовом. Нет, вовсе нет, взращенные в жестокости жители трущоб, ставшие бандитами и ворами, выросли людьми, которым страх почти неведом, так же и у стражников, что собирают плату за нахождение на базаре, как с воров, так и с любого торговца. Закон этого города таков — платить должны все, без исключений.
— Живот, — шепнул кто-то с крыши соседнего дома. — Рана и отравление.
Не открывая глаз, я в очередном порядке указал пальцем на осоку, тлен-траву, и султан-чай. Тень спрыгнула с крыши никем незамеченной и две серебряные монеты упали на ткань.
Но этот посетитель был не последним, через некоторое время из-за угла вышли две женщины и слегка мне поклонились.
— Дети плачут, зубы болят, — проговорила одна из них. По темным кругам под глазами женщин было понятно, что спать им точно не дают их крохи, и уже давненько.
— Отвар на ночь, — протянул я семь листочков и сверху добавил два желтых цветка. — А цветки дадут сил и вернут улыбки на ваши лица.
— Благодарю тебя,
