Вадбольский 2 (СИ) - Никитин Юрий Александрович
Через полчаса всё было кончено, лягушку изрубили, Павлова долго рылась во внутренностях, но наконец с победным кличем вытащила из черепа тёмный кристалл размером с каштан в кожуре.
— Есть!.. Победа!
— Идем взад? — предположил я.
Глориана одарила меня таким ледяным взглядом, что я отчетливо ощутил как по телу прошла холодная волна, словно окатили ледяной водой из проруби.
— Спасибо, ваша светлость, — поблагодарил я. — Здесь в самом деле жарко.
Следующие четверть часа команда суфражисток гуськом топала за мной, по моей команде стараясь не приближаться к краю болота, местные обитатели очень не любят вылезать на берег, а если и вылезают, то удаляются не больше, чем на три-пять шагов.
Я поглядывал на мелких существ на берегу, жизнь кипит, в пермском периоде просто бурлила, в нем же и оборвалась, первое бутылочное горлышко, а сколько их ещё будет…
Одна протолягушка, размером не крупнее хомяка, забравшаяся от воды слишком далеко, поспешила неуклюже ускакать от нас в сторону болота. Иоланта хотела пнуть её кончиком сапога, но я сказал с укором:
— Как можно, это же тёмноспондильные лабиринтодонты! Какая-то одна из них дала нашу ветвь человеков.
Иоланта трижды сплюнула через плечо и перекрестилась.
— Баронет, — сказала она с укором, — а вот дьявола призывать даже в таких местах нехорошо!
— Не буду, — ответил я покорно, — но если какая-то одна из них не вымечет икру… нас не станет.
Она взглянула с изумлением.
— Хотите сказать, баронет, что Господь создал нас из лягух?
— Даже из биомолекул, — заверил я. — А лягухи уже потом, как черновой эскиз для человека… Приготовить оружие!
Они сразу встали в каре из четырех человек, если можно себе представить каре из женщин, я бы не смог, если бы не увидел. А не расхохотался только потому, что под песком в нашу сторону достаточно быстро двигаются продолговатые тела, похожие на крупных змей, хотя в пермском змей ещё не было.
— Северо-северо восток, — сказал я, — на два с четвертью!
И показал пальцем, это поняла не только Сюзанна Дроссельмейер, но и остальные три суфражистки, разом повернулись, я всё ещё вёл пальцем, и три ружья медленно поворачивались за ним, а как только песок взметнулся, все три грохнули разом.
Одну змею отшвырнуло, она яростно билась в корчах, вздымая тучи песка, а вторую я поймал в прыжке и рассек пополам, хотя вообще-то целился в голову.
Наступила гремящая тишина, я сказал мирно:
— Потрошите, не стесняйтесь. Представьте, что вы кухарки. А змею резать так же просто, как и толстую жирную рыбу.
Суфражистки выдохнули, кто со свистом, кто старался делать как можно тише, Иоланта спросила с бледной улыбкой:
— Вадбольский… Откуда вы знали?
— У вас недостает нужного артефакта, — ответил я. — В следующий раз готовьтесь тщательнее. Если, конечно, наш непререкаемый лидер изволит взять нас в следующий рейд.
Глориана одарила меня негодующим взглядом, как я понимаю, на всякий случай, вдруг выначиваюсь, но произнесла замедлено:
— Будет и следующий… и ещё следующие. Мы докажем… и покажем! И, хочу сказать, мы показываем себя хорошо, а наш Вадбольский, хоть свинья и наглец, но всегда на страже.
Я поклонился.
— Спасибо, ваша светлость. Весьма польщен. Особенно тем, что Вадбольский в вашей собственности.
Анна Павлова, что с сердитым видом кромсала змеюку, которую убил я, вдруг вскрикнула:
— Смотрите, фиолетовый!..
Она вскинула руку с кристаллом, не заботясь о том, что с ладони до локтя сползает неприятного вида зелёная слизь препарированного тетрапода.
— Здорово, — сказала Глориана сдержанно, хотя глаза засияли, а Иоланта и подруги едва не визжали, наверняка фиолетовый нечто очень ценное.
Вторая змея, что тоже не змея вовсе, а тёмноспондильный лабиринтодонт, только безногий, есть и такой подвид, всё ещё дергалась, хотя заряды из мушкетов буквально изрешетили. Глориана и Дроссельмейер успешно добили мечом и копьём, похожим на казацкую пику.
В этой ни жемчужин, ни кристаллов, зато Павлова навырезала каких-то важных для науки желёз и с торжеством сунула в мешок.
Я посмотрел картинку с дрона, сказал бодро:
— Ружья перезарядили? Двигаемся дальше! К болоту близко низзя.
Дроссельмейер спросила с подозрением:
— Почему? Что вы от нас таите, Вадбольский?
— Он здесь уже бывал, — предположила Иоланта.
— В болоте?
— Это же Вадбольский, он грязь найдет везде.
— Я ему не доверяю, — сказала Дроссельмейер. — Знает, что там. А вдруг особо ценное?
Я вздохнул.
— Там не ценное, а опасное. Не слишком, правда. Управиться можно. Но особой добычи не набьёте. Если Глориана велит подразнить существ из болота, хорошо, сделаем.
Глориана дёрнулась, уставилась на меня с подозрением.
— А вы?
Я нагло улыбнулся.
— Было бы смертельно опасно, я бы запротестовал, как мы и договорились. А так все решения на вас, вы — лидер, ваша светлость! Бесспорный и непререкаемый! Вождь, можно сказать. Прекрасный вождь, и я не боюсь сказать вам это прямо в глаза! И красивый, вот уж не думал, что брякну правду-матку.
Она пристально посмотрела на меня, надменная и прекрасная, перевела царственный взгляд на соратниц.
— Хорошо, — произнесла с некоторым сомнением. — Если это не смертельно опасно, то… посмотрим, кто и зачем сидит в болоте.
— Есть такие чудаки, — поддакнул я. — Патриоты!.. Нет, чтобы на песок и солнышко…
— Вадбольский!
— Только слишком близко не надо, — предупредил я. — Пусть вылезают самые настырные. По одному, гуськом и по росту. Настырных и у людей не слишком, но есть, есть. И будьте так сказать… ну, вы поняли!
Сам я пошёл впереди, останавливаясь через каждые шаг-два и выжидая. Так приблизился к краю с тёмной тухлой водой шагов на десять. Пахнет мощно, словно гнилым мясом, ладно, хочешь продвигать права женщин — терпи!
Тухлым пахнýло сильнее, а парочка местных обитателей приподняли блестящие от воды и слизи головы и повернулись к нам.
— Стоп, — велел я. — Теперь ждать!
Они замерли, ружья направлены в сторону болота, наконец-то встали полукругом, а то все три мушкета смотрели мне в спину.
— Без команды не стрелять, — напомнил я. — И вообще… три заряда в одну лягушку многовато. Вы уж как-то распределитесь, да и видно будет, кто постоянно промахивается.
Тёмный горб начал вырастать над болотом, затем медленно двинулся в мою сторону. По мере того, как всё ближе к берегу, приподнимался над поверхностью воды, словно не плыл, а уже шёл по дну.
— Не стрелять, — повторил я. — Берегите заряды, перезаряжать будет некогда. Стреляйте наверняка.
Когда трилобит, а это явно он, выполз на берег и двинулся ко мне, я приготовился к короткой схватке, однако трилобит вдруг приподнялся, под мощной «головой» как будто приоткрылось нечто вроде пасти, и оттуда ударил ослепительно голубой луч.
Меня тряхнуло, но сразу же организм словно радостно завопил: ещё, дайте ещё!
Лица суфражисток побелели, я крикнул:
— Не стрелять, не стрелять!.. Что удивительного? Подумаешь, трилобит, стреляющий электричеством!.. Вы ещё скат-гнюса не видели!
Молча подумал, что и я не видел такого огромного трилобита, да ещё чтоб выполз на сушу. Суфражисткам вроде бы стало стыдно, я молодец, умею говорить внушающе, самец есть самец, всё-таки патриархат завоевали с боем, не с неба рухнул.
Трилобит с места не сдвинулся, накапливает заряд для второго удара, ага, щас я вот буду стоять и получать плюхи, хотя мой организм почему-то ликует, видимо что-то во мне изменилось, я ведь ненавижу удары током с того дня, как в детстве сунул тонкие пальчики в розетку.
Даже Глориана дёрнулась, когда я быстро шагнул к трилобиту и двумя быстрыми ударами рассёк его туловище надвое. Прекрасный меч, спасибо, неизвестный курсант Академии, ещё не раз упомяну тебя с благодарностью, пусть тебе на том свете хорошо икнется.
Трилобит осел на влажную землю, Павлова шагнула было вперед, на ходу вытаскивая длинный и заточенный до остроты бритвы нож, я запоздало крикнул:
