Гуд бай, Америка… (СИ) - Артемьев Юрий
Магазин стоял на углу двух улиц, и обзор был довольно-таки хороший. Правда и я был на виду у всех проходящих и проезжающих мимо. Так что шансы на длительную оборону у меня абсолютно нулевые. К тому же, тут в магазине есть ещё и запасной выход. А держать на прицеле все выходы и входы мне одному не удастся. Может и в самом деле сбежать, пока Сара там где-то ходит-бродит?
Только вдруг, как озарение, пришло осознание того, что не сможет эта малознакомая девушка предать меня и сдать полиции. Откуда взялась эта мысль? Сам не понимаю. Но почему-то я уверился в том, что нет пока никакой опасности для меня. Ну а то что Маринка предположила, это всего лишь отголосок её ревности.
* * *
Сара появилась через полчаса. В руках она несла небольшой свёрток из бумаги. Я-то знал, что скорее всего там пачки с деньгами, но вряд ли кто посторонний мог догадаться об этом. Люди с большими деньгами стараются носить их более аккуратно, а эта девушка беспечно тащила несколько тысяч долларов мелкими купюрами так, как будто в руках у неё бельё из прачечной или завёрнутые в бумагу книги.
— А чего это ты тут с пулемётом?
— Да вот, смотрю, может скоро пригодится нам.
— А мне кажется, что ты приготовился отстреливаться. От кого, если не секрет?
— От всех.
— Ты думал, что я пойду в полицию?
— Была такая мысль.
— Ты мне не веришь?
— Я тебя мало ещё знаю.
— А ты честный.
— Что мне ещё остаётся?
— Тогда скажи мне честно: Айвен — это ведь ты?
— Сара! Посмотри мне в глаза!
Она пристально посмотрела на меня. Её глаза были серыми и холодными. Я приложил руку к сердцу и почти торжественно сказал:
— Заявляю тебе честно и со всей искренностью: Я не Айвен. Я никогда не делал того, что ему приписывают. Я никогда не был в Бостоне. Я никого не спасал на заправке. Я не помогал полицейскому, которого подстрелили на дороге.
Сара молчала ещё минуты две, а потом сказала:
— Я тебе верю. Но почему тогда ты так похож на тот рисунок в газете?
— Мы ещё мало знакомы с тобой, Сара. Давай договоримся о том, что я тебе после отвечу на этот вопрос. И мы сможем расставить все точки над «и».
— Зови меня Салли! Сара — это уж больно официально.
— О, кей!
— И скажи своей подруге, чтобы она перестала себя выдавать за мексиканку. Она такая же мексиканка, как и я.
— Ты не похожа на латиноамериканку.
— Она тоже не похожа. Зови её сюда!
* * *
Сидим уже полчаса, занимаясь всякой ерундой. Делаем «куклы». Пачки пятёрок и десяток превращаются в тщательно упакованные пачки соток и полтинников. Сара очень удивилась моему предложению превратить пять тысяч в пятьдесят таким способом. Да. Она явно не знакома с русским дворовым фольклором семидесятых годов. А я хорошо помню ещё из прошлой жизни эту дурацкую частушку:
Сидит Вовка на скамейке
Х*ем долбит три копейки,
Хочет сделать три рубля.
Не выходит ни х*я.
Глупо и пошло, зато как раз к месту. А вот у нас получилось. Даже лишние пачки образовались. Это мы сгоряча переборщили.
Конечно, если кто-то попытается вскрыть пачку, то наша подделка сразу раскроется, но на первый взгляд, совсем не заметно, что сотки и полсотенные купюры лежат только сверху. А хорошо, что все долларовые купюры вне зависимости от номинала одного размера. Это просто праздник какой-то. Если бы мы в советских рублях «куклу» делали, то пришлось бы, трындец как заморочиться. Резать бумагу. И ещё не факт, что получилось бы так красиво, ведь у бумаги по краям получился бы цвет, отличающийся от расцветки червонцев и сторублёвок. А тут, всё серо-зелёное, что у одного, что у ста баксов.
Сара и Маринка уже познакомились по новой. Моя боевая подруга назвалась именем Мэри и это всех устроило. Девчонки болтают о чём-то своём. Похоже, что плохое знание английского у Маринки не особо им мешает. Девочки — они такие девочки.
Ну а я, даже не стараясь прислушиваться к их болтовне, не прекращаю думать о предстоящей операции. Спрашиваю у Салли:
— Когда тебе обещал перезвонить тот незнакомец?
— Завтра в полдень, а что?
— Ты бывала уже в Москве?
— Нет.
— Это плохо.
— Но найти его совсем не сложно.
— С чего ты это так решила?
— Сам магазин находится не в Москве, а ближе к горам. Надо примерно миль пять-шесть ехать.
— Это хорошо. А сколько отсюда до Москвы примерно?
— Примерно двести пятьдесят миль. Но дороги не везде…
— Ясно.
Прикидываю для себя: Четыреста километров — дистанция не особо большая. Даже по плохой дороге часов за шесть-восемь без проблем доберёмся. Гнать быстрее смысла не вижу. Только увеличивается вариант нарваться на дорожную полицию.
— А во сколько открывается тот магазин?
— Наверное, как и у нас в девять.
То есть, если в полночь выехать, то легко можно к утру, не только добраться до нужного места, но и осмотреться на местности.
— Как ты думаешь, Салли, Рон видел тебя раньше?
— Лично мы с ним не встречались. Но он мог видеть меня на фотографиях. Мой отец меня любит. У него в бумажнике есть моё фото. Я сама видела.
— Понятно.
Я обратился к своей подруге:
— Мэри! Ты сможешь сделать из Салли Хуаниту Молино?
Маринка скептически посмотрела на новую подругу и коротко ответила:
— Нет.
— А изменить её внешность до неузнаваемости?
— Легко.
— Я так поняла, что моё мнение на это никого не интересует? — иронично вмешалась в наш разговор Сара.
— Так надо! — коротко бросил ей я. — Но это не сейчас надо будет сделать.
— А когда? — спросила Маринка.
— Когда доберёмся до места.
— Мы, что, поедем в Москву? — удивлённо спросила Салли.
— Ага… — многозначительно ответил я.
— Но, зачем? И когда? Сейчас?
— Отвечаю по порядку… Из-за недостатка информации, отправная точка начала поиска твоего отца — это Москва. Если бы Ральф не доехал до своего друга Рона, то тот бы обязательно перезвонил бы сюда, спросить: «Почему друг не приехал?» Так?
— Да. — тихо ответила девушка.
— Когда? — задумчиво проговорил я. — Думаю, что выехать в полночь — это самое лучшее. К утру мы сможем не только добраться до магазина, но и сумеем уже сориентироваться на местности, чтобы понять, как нам действовать дальше. А почему не выехать сразу сейчас… Мы доберёмся уже ближе к вечеру. А в темноте на незнакомой местности ориентироваться труднее. Т ак что сейчас, я думаю, лучше всего лечь спать, чтобы ночью не клевать носом за рулём.
— Мы поедем на одной машине?
— Да. На нашей. Так будет лучше. Её никто не знает. А твою машину похитители могут опознать.
— но они и меня смогут опознать…
— Мери поможет тебе сменить имидж так, что даже родной отец тебя не сразу узнает. Ты нам покажешь место, где мы сможем отдохнуть?
— А отобедать вы не хотите.
— Нет. Мы только что неплохо поели.
— Ладно. Я сейчас закрою магазин, и мы поедем к нам домой.
— Далеко отсюда?
— Нет. У нас небольшой городок. Тут всё близко.
* * *
Домик у семейства оружейников был невелик. И хотя у классиков когда-то прозвучал термин «Одноэтажная Америка», дом был двухэтажный. На первом была большая кухня и гостиная, на втором спальни. Причём их было сразу три. Странно это, учитывая, что семья у них вроде бы состоит из двух человек. Но оказалось, что это спальня типа гостевой, хотя я подозреваю, что когда-то там ночевала мать нашей хозяйки. Наверное, изначально жена Ральфа не желала спать с супругом постоянно. Ну, что же? И такое бывает. Сексуальная революция тут совершенно ни при чём.
Мы с Маринкой первым делом отправились в душ, а Сара стала «колдовать» на кухне. Впрочем, она не особо долго это делала, так как, судя по всему, просто разогрела какой-то полуфабрикат. Американцы, вообще, особо не заморачиваются с кулинарией в основной массе. Максимум — это запечённая в духовке индейка на День Благодарения. Но до него ещё как минимум пару месяцев, так что попробовать на вкус кулинарные способности Салли нам сегодня явно не грозит.
