Хамелеон 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич
— Танк сгорел, — не удержавшись, развел руками Александр, поскольку, помимо полной раскаяния интонации голоса, более ничем иным не мог выразить своего сожаления по данному грустному поводу. Увы и ах, одним из тех двух танков, что полностью выгорели при взятии Толедо, оказался и его «боевой скакун» или точнее «боевая черепаха», выданная полковником во временное пользование. Так-то почти все танки их роты в той или иной степени оказались тронуты огнем, будучи закиданными бутылками с зажигательной смесью. Но совсем не повезло лишь двум машинам. Включая его.
— Это уже не новость, — в очередной раз тяжело вздохнул Кривошеин. — Восстановить его сможем?
— Если где и смогут, то только на «Кировском заводе». И то им новый танк построить будет легче и дешевле, — отрицательно покачал головой Геркан. — В местных же условиях, даже и браться за подобное не стоит. Лишь время зря потратим. Там такой жар стоял, что даже КПП в единый кусок металла сплавилась и весь корпус повело.
— Понятно, — кинув тоскливый взгляд на папку и поняв, что хлопать ею в данной ситуации — не вариант, командир полка на некоторое время уставился в окно, из которого открывался умиротворяющий вид на апельсиновый сад. На удивление, в Испании как раз в ноябре начинался сезон созревания этих экзотических для СССР фруктов, тогда как в той же Москве уже вовсю валил снег. — А как вообще обстоят дела с техникой? — всё так же продолжая созерцать увешанные круглыми желто-зелеными плодами деревья, поинтересовался он судьбой побитых в боях и изношенных в эксплуатации машин своего полка. Ведь кому, как не его нынешнему собеседнику, было знать об истинном состоянии всего парка.
— На сегодняшний день в нашем батальоне тяжелых танков осталось в строю лишь восемнадцать Т-24. И то там каждому второму хорошо бы провести осмотр и текущий ремонт, что двигателя, что движителя, что трансмиссии. Побегать-то своим ходом им пришлось изрядно, да и до того они были отнюдь не новыми. В общем, ресурс основных агрегатов подходит к концу, но пока еще воевать способны. Еще двадцать машин сейчас находятся на нашей ремонтной базе и проходят средний ремонт с заменой двигателей, КПП и фрикционов. Мы на них, считайте, весь полковой запас ремонтного фонда потратим. Во всяком случае, двигатели уйдут все до единого. — Геркан точно знал, что говорил, поскольку прибыл на «ковер» прямиком из небольшого городка Алкала-де-Энарес, раскинувшегося в 30 километрах от столицы. Там, под прикрытием базирующихся под боком истребителей, оказались развернуты главные ремонтные мастерские бронетанковой техники, которые пришлось перенести из Мадрида, как в силу действий «пятой колонны», так и по причине постоянных авиационных налетов. Из той дюжины окончательно утраченных Т-24, четыре штуки оказались разбиты авиабомбами уже после эвакуации с поля боя в столицу. Потому и было принято решение расположиться в куда более тихом и лучше защищенном месте. — Двенадцать же танков мы в местных условиях никак не сможем реанимировать. Там у половины разбило бронекорпуса от поражения крупнокалиберными снарядами или же тяжелыми авиабомбами, а вторая половина полностью выгорела изнутри. Так что я отдал приказ разбирать их на запчасти. Что касается грузовых автомобилей, то семь ЗИС-5 и два ЯГ-10 тоже легче разобрать на запчасти, нежели пытаться отремонтировать.
— А что с трофейной техникой? Хоть что-нибудь в строй поставить можно будет? Да и в Союз потребно отправить несколько работоспособных экземпляров. На испытания. Да ты и сам без меня это прекрасно знаешь. Как, найдется, что на родину послать? А? — вернув взгляд обратно на военинженера, уточнил немаловажный вопрос Кривошеин. Ведь награды просто так, из воздуха, не появлялись. Их требовалось зарабатывать. Для чего, в свою очередь, требовалось наглядно демонстрировать высокому начальству реальные результаты своего труда. Или же труда своих непосредственных подчиненных. Что-то же нагляднее затрофеиных немецких и итальянских боевых машин еще надо было поискать. Вот и поднял он данный вопрос перед тем, кто на месте занимался сбором всего «металлолома».
— Техника-то, конечно, имеется. Но мы к её восстановлению пока ещё вовсе не приступали. Так, свезли всё к себе, да и сгрузили в сторонке. Навскидку два немецких пулеметных танка мы, при большом желании и наличии свободного времени, сможем собрать из того, что стало нашими трофеями. Может быть даже три. Но не факт. Больно уж наши 76-мм снаряды оказались убийственны для них. Итальянские же танкетки… Ну, одну из всех пяти захваченных штук, теоретически, получится склепать. Но именно что склепать! В прямом смысле этого слова! Больно уж у них у всех бронекорпуса поразбивало. Если из всех пяти разбитых один целый получится сотворить, уже хорошо будет. В общем, работы там не на один день и даже не на одну неделю. А так, металлолом металлоломом. Зато итальянских грузовиков взяли много! Тридцать семь вовсе не пострадавших. И семьдесят четыре той или иной степени побитости. Плюс машин местной выделки — Испано-Сюиза, Фиатов, а также французских Рено удалось захватить свыше ста штук, что легковых, что грузовых. Но там такой жуткий зоопарк, что я предпочел бы их спихнуть местным. Это, скорее, головная боль, нежели желанные трофеи. Ну, может, себе пятерку танковозов Рено, да с десяток легковушек стоит оставить, так сказать, для хозяйственных нужд. А всё остальное — точно не стоит нашего внимания. Замучаемся обслуживать и ремонтировать. У них ведь там даже совсем древние аппараты, выпущенные лет тридцать назад, до сих пор в строю имелись. А нам такого «счастья» уж точно не надо. Да, кстати! Мы там еще два древних танка Рено нашли. Видать из тех, что когда-то состояли на службе в испанской армии. Оба подбиты и оба не на ходу. Если местные сумеют их восстановить, отдать бы их в пехотные школы. Ведь, честное слово, мы в бою больше опасались, как бы не раздавить своих испанцев, нежели огня вражеских орудий. Местные же вообще не имеют никакого представления, как сражаться в одном строю с танками. Либо вовсе разбегаются, кто куда. Либо под гусеницы сами лезут. Либо за бронёй прячутся. Да так, что задний ход никак дать не выходит, чтобы при этом своих же не подавить. Я потому свой, то есть ваш, танк в Толедо и потерял, что не смог отвести его назад, чтобы приступить к тушению. Пехота за машиной сгрудилась, да так там и торчала, боясь показать свой нос из-за брони. И пока мы сами не рванули от танка куда подальше, те так за ним и сидели. И ладно бы хоть тушить пробовали! Так нет! Сидели, смотрели, как он весело разгорается, да, небось, жаловались друг другу, что сильно припекать стало. Как дети малые, честное слово.
— Это да. Местные те еще вояки, — и вновь со стороны полковника донесся тяжкий вздох. Выполняя должностные обязанности начальника танковой школы, он уже успел, и насмотреться, и наслушаться, такого, что в цирке теперь вряд ли когда-нибудь сможет рассмеяться. Хотя именно здесь смех пробивался исключительно сквозь слёзы. Он, естественно, никак не мог слышать соответствующей происходящему в школе дурдому фразы германского подполковника Вильгельма Риттера фон Тома — его, так сказать, прямого коллеги со стороны франкистов. Тем более, что она еще и не была произнесена тем вслух. Но мысли у них явно были схожи в том плане, что испанцы столь же быстро учились, сколь быстро забывали всё выученное. Потому учебная матчасть страдала регулярно и в огромных количествах.
И ведь Т-27, по сравнению с иными советскими танками, являлся простейшей в освоении и обслуживании боевой машиной! По сути, обычным грузовиком на гусеницах, если учитывать примененные в нем обычные автомобильные агрегаты. Но даже их местные кадры постигали с величайшим трудом и с практически слышимым скрипом крутящихся в их головах шестеренок.
Ладно бы еще в школу присылали каких-нибудь темных крестьян, только вчера оторванных от сохи и ничего сложнее лопаты не видевших в своей жизни! Вовсе нет! Мехводы сплошь являлись бывшими водителями грузовиков и автобусов, которых в стране имелось более чем достаточно. Командиры машин, они же командиры башен, брались в основном из числа инженерных кадров и токарей со слесарями, как людей привыкших к необходимости точных измерений, уж точно не должных жаловаться на память. Иными словами говоря, людей набирали вовсе не глупых, а даже наоборот — мозговитых. Однако даже с ними постоянно случались всевозможные эксцессы, чему, правда способствовал и языковой барьер. Да и время поджимало. Советские танкисты, заплатив немалую цену, конечно, сумели подарить своим испанским соратникам целый месяц спокойного обучения. Вот только, по-хорошему, таких спокойных месяцев требовалось дать «ученикам» еще штук пять, как минимум. Чего, естественно, ни враги, ни республиканское правительство, позволить им всем никак не могло. Во всяком случае, уже через неделю обязан был состояться первый выпуск школы — 300 танкистов, из которых предполагалось составить 5-ый легкотанковый полк ныне формируемой 5-ой Коммунистической пехотной дивизии, в насыщение людьми и вооружением которой Москва вкладывалась по максимуму, так как вливающимся в неё кадрам была хоть какая-то вера. В этом плане СССР стал действовать примерно так же, как итальянцы с немцами, затребовав у местных союзников передать часть войск исключительно под непосредственное командование своих краскомов.
