Легенда - Дед Скрипун
Веселье со свадьбы как ветром сдуло. Стоят все гости истуканами, вот только что хоровод водили, а теперь глазами хлопают. Ждут, что дальше будет. Тишина, как у Морены во владениях, даже мухи замолчали.
Медведь как стрела к молодоженам подскочил, жених ему на встречу поднялся, зазнобу свою, ка и положено мужу, спиной прикрыл. Да куда там. Кулак у Бера больше головы парня того, надо сказать малого не тщедушного телосложения, как ни как, а кузнеца сын, как говорится: «Косая сажень в плечах», только не помогла «сажень», под стол улетел.
Бер невесту в охапку, голову под мышкой зажал, поясной ремень снял, и ну ее по заднему месту охаживать, а сам молчит, ни слова. Девка орет, воем воет, а он лупцует от всей души. Жених из-под стола вылез, на защиту бросился, но снова на старое место улетел, богатырь наш его туда не отрываясь от своего основного занятия, вновь отправил, мимоходом.
Отец невесты откуда-то выскочил, глаза выпученные злющие. Беру, в руку с ремнем вцепился, повис, дочку спасает, а медведю хоть бы что, так и продолжает порку, словно и не заметил. Батя девки в такт ремню мотыляется, невеста орет, жених периодически под стол улетает, а медведь молчит, и с каменным, задумчивым лицом, работу работает.
Тут отец Бера прибежал, в руках вожжи:
- Охолонись! - и по спине ему, хрясть. -Охолонись говорю. Оставь девку! – И давай лупцевать, что духу есть.
Тут первый смешок по рядам зрителей, гостей свадьбы, и пробежал. Ну и как тут не рассмеяться. Сцена комичная.
Девка воет.
- Ууу...
На руке мужик висит, трепыхается в такт движениям и выдыхает:
- Охушки....
Жених периодически под стол улетает:
Бац...
Вожжи по спине:
- Хлясть. Уймись!
А медведь сидит задумчиво, и безучастно, свою бывшую невесту по заднему месту ремнем оглаживает. Не сказать, что долго все это действие происходило. Но досталось и невесте и жениху и батьке ихнему. В конечном итоге, вожжи у тятьки медведевского порвались. Тот, невесту в сторону отодвинул, ну она на четырех костях, по-собачьи, под стол к мужу и сбежала, а братишка мой, названный встал и все также молча, невозмутимо пошел, восвояси. Но остановился. Покраснел, видимо понял, что учудил что-то неправильное, непотребное. Обернулся и говорит:
- Не невеста ты мне больше. Отказываюсь. Другую себе взял. Свадьба по первому снегу в Новгоре. Приглашаю матку с батькой. – В ноги поклонился, на коня запрыгнул и уехал.
Вот так он со своей проблемой и разобрался. Думаю тут без богов не обошлось. Тут или Лель руку приложил, или Параскева-Пятница пошутила. Сам подумай, с чего бы бывшая невеста страстью к другому воспылала. Точно говорю. Небожителей это шутки, они и не на такое способны, а медведь учудил, что и говорить. Не ожидал я от него такой глупости».
Вот такая вот история. Но я отвлекся от основного действия, происходящего сейчас в Новгоре, а между тем свадебные торжества продолжаются. Покончив с просмотром представления женихов, горожане переместились к теремам невест вернее к терему, так как будущие жены собрались в избе кузнеца. Там они свою удаль женскую мамкам доказывают, а так как из всех матушек трех женихов только одна Любава в наличии, то вот ей-то, прощенной обществом за глупость совершенную, и показывают свои умения невесты.
Перво-наперво хлеба ими испеченные, корочкой румяной да хрустящей, аппетит нагуливающей, на столах разложены, на пробу обществу. Подходи, отламывай кус, да солкой присыпав в рот. Вкус ржаного, на опаре сотворенного, с кислинкой хлебушка - ой как приятно во рту от благодати, а сверху еще кваском, да с погреба, да с ледника. Эх до чего же хорошо.
Далее прялки, да веретена в руки. Как женка пряжу прясть будет? Как деток да мужа одевать? Не оплошали девоньки. Любо-дорого смотреть на их работу ловкую.
- Годны. – Улыбнулась Любава и кивнула.
- Годны! – Рассмеялись в ответ горожане.
Тут и снег пошел. Первый месяц зимы-матушки на дворе, как ни как - Студен. Морозец батюшка слегка за носы пощипывает. Инеем терема да деревья посеребрил. Украсил узорами к свадьбе. Санный путь укатан, езжай – не хочу.
Щербатый на площадь вышел. Главный волхв Перунов в округе. Важный. В плаще белом, из-под капюшона одна борода торчит, да пар от дыхания валит.
- Пора. – Рявкнул и посохом о землю ударил. – Воруй невест, да на капище поехали. Справим ритуал свадебный.
Накинули на плечи парни шубы собольи, от морозца защищающие, и бегом кинулись к дому кузнеца, а там уже девицы в красных как маки платьях до земли, с белыми кружевными вставками, символами крови и чистоты, на головах платки как снег на березках, а из-под подолов только кончики сапожек самоцветами осыпанных выглядывают.
На руки подхватили, шубками песцовыми укутали и в сани. Гойда! Вперед к заслуженному счастью.
Эх! Тройка лихая! Птица тройка - душа на распашку! Песня сама вслед за рысаками по поземке стелется, вихрями из-под копыт взлетает. Бой бубенцов, залихватский свист ездовых, два пальца в рот, девичий смех, да выкрики молодецкие, из души рвущиеся. Музыка восхищения, несущаяся по заснеженному лесу, мимо мелькающих с двух сторон стволов заиндевелых деревьев. Лучше поездки на взмыленной тройке, может быть только повторная поездка.
Капище встретило искрящимся на солнце снегом на застывших на морозце идолах богов. Тут и Перун-громовержец, и Морена-Владелица мира нави, и Лель-сердцеед, мучитель влюбленных, все тут. Стоят, ждут даров от почитающих их смертных. Безучастные, бездушные с виду, но такие живые на самом деле.
Взметнув снежную взвесь к небесам, санный поезд с гуляющей свадьбой остановился у частокола, напротив ворот капища. Щербатый лихо перепрыгнул через резной борт колесницы.
- Спешивайся. – Рявкнул и скрипнув створками, распахнул вход. – Первыми молодожены парами, за ними мамки с батьками, опосля остальные. Я внутри встречать буду. Нырнул он в проем и оттуда зазвучал его громкий весьма мелодичный торжественный бас, затянувший гимн богам и предкам:
- О Славу Богов и Предков наша!
Во Славу Единого и неделимого Бога Отца.
Трисветлого Великого Рода-Породителя нашего!
Да содеятся все деяния наша, да во Славу Богов и Предков наша,
Иво процветание Родов и потомков наша!
Ныне и присно и от Круга до Круга!
Тако бысть, тако
