Опричник Его Величества - Михаил Ежов
Появление Авинова не осталось незамеченным. Многие поворачивались, бросая на него недоумевающие взгляды. Однако его спутница вела себя, как ни в чём не бывало, здороваясь с гостями и мило щебеча. Наверное, ей эта непринуждённость стоила немалого нервного напряжения. Я обратил внимание, что она почти никому Авинова не представляла. Похоже, большинство гостей его знало. Неудивительно: в прежние времена Лиловый клан был весьма могущественен.
Пока я разглядывал Авинова и его спутницу, большая стрелка на часах переместилась на отметку «одиннадцать», и герольды, кивнув друг другу, подняли горны и протрубили сигнал к началу торжества. До полуночи собравшимся предлагалось провести час в танцах и угощаясь лёгкими закусками, расставленными вдоль стен на передвижных столиках. Народ повалил в соседний зал. Я заметил, как Авинов осторожно осматривается, прикидывая, где лучше выбрать место для выстрела. Его взгляд скользил по верхам, лицо ничего не выражало. Вместе со своей спутницей он прошёл в бальный зал и смешался с толпой.
Его Величество пока не появлялся. Вероятно, он выйдет незадолго перед тем, как часы начнут отбивать полночь. У дальней стены была установлена роскошная кафедра, кажется, сделанная из натурального льда в виде саней. Располагалась она как раз напротив террасы, где сидели музыканты. И на время поздравительной речи они спустятся на десятиминутный перерыв. Лучшего времени, чтобы выстрелить, не найти. Уверен, когда царь начнёт говорить, и все взгляды будут прикованы к нему, Авинов поднимется на балкон, соберёт свою винтовку и наведёт её на ледяные сани.
Я взглянул на часы. Осталось только дождаться появления императора. Всего сорок пять минут — и настанет мгновение моего триумфа!
— Дамы и господа! — звонко, перекрывая гул, обратился к присутствующим распорядитель в белоснежной, расшитой серебром и самоцветами ливрее. — Новогодний бал объявляется отрытым! Всем — танцевать!
Стройно и дружно грянули музыкальные инструменты. Начали образовываться пары. Мы с Каминской закружились перед большим горизонтальным зеркалом, отграниченным от танцующих малиновыми бархатными шнурами.
Бросив взгляд через зал, сквозь пришедших в движение гостей, я нашёл Авинова. Он тоже закружился со своей дамой в лёгком, ненавязчивом вальсе, однако лицо у него было, будто каменное, а глаза так и метались по залу, словно растревоженные внезапным лучом света ночные мотыльки. Вдруг в какой-то момент наши взгляды встретились. Авинов дёрнулся, его левая бровь чуть сдвинулась вниз, к переносице, а уголок рта опустился. Наш зрительный контакт продолжался всего три секунды, а затем мы потеряли друг друга из виду, так как фигуры танца не предполагали, что кто-то станет пялиться в одну точку.
Но даже этого краткого времени мне хватило, чтобы заметить, как в глазах Авинова что-то мелькнуло, и в последний миг выражение его лица изменилось.
Неужели сработал Дар предвидения, и он увидел мой план⁈
Глава 2
Вдруг Венец Мерлина, замаскированный на моей голове под египетскую корону с кобрами Уаджит, — пустышка? Я ведь не знаю, действует ли артефакт на Авинова. Что, если он уже увидел, как всё будет? Тогда почти наверняка император умрёт, и мой план ждёт провал.
На миг я ощутил укол в области сердца и растущую тревогу, но взял себя в руки. Как бы ни сложилось, механизм уже запущен. Не проверишь — не узнаешь. Так что оставалось лишь ждать.
— Ты всё-таки чем-то обеспокоен, — заметила, глядя на меня, Каминская. — Это из-за того, что здесь нет Есении? Ты хотел, чтобы она тоже пошла на бал?
— Нет, это тут совершенно ни при чём, — честно ответил я.
— Тогда почему ты такой… задумчивый? Не праздничное настроение? Тебя что-то гложет?
— Не обращай внимание, — улыбнулся я девушке. — Просто танцуй. Всё нормально. Тебе беспокоиться точно не о чем.
— Но я ведь за тебя волнуюсь. Если у тебя проблемы… Поделись со мной, Коля. Я никому не расскажу. Честное слово!
— Да нет никаких проблем, — я снова улыбнулся. Кажется, на этот раз получилось натуральней. — Просто меня бесят эти дурацкие шмотки! На кой чёрт придумывать эти переодевания? Что, без маскарада никак, что ли⁈
Глаша пожала плечами.
— Традиция. Ничего не поделаешь. А что тебе не нравится? По-моему, должно быть очень удобно. Свободно. Во дворце ведь тепло.
— Свободно! — усмехнулся я. — Чувствую себя почти голым.
— Ну, так ты и есть, — подмигнула Каминская. — Не парься, тут почти все так одеты. И смотри — никто не переживает. Расслабься уже.
— Ладно, постараюсь.
Мы танцевали один танец за другим, сделав лишь один перерыв. Пары распределились по обоим залам, так как в одном на всех места не хватало. Я заметил, что Авинов со своей дамой постепенно перемещается ближе к двери, ведущей на балкон. Стрелки часов неумолимо направлялись к двенадцати. Скорее бы уже! Ожидание лишь увеличивало нервозность, а мне хотелось иметь холодную голову.
Наконец, наступило без десяти двенадцать, и появился глашатай. Протрубив в рожок, он сделал знак оркестру умолкнуть, а затем с улыбкой обвёл взглядом собравшихся. Понимая, что сейчас появится царь, гости поспешили собраться в главном танцевальном зале, где были установлены ледяные сани. Похоже, под ними замаскировали холодильник, так как они не таяли, несмотря на температуру. Или же их сделали из стекла, да так ловко, что производили они впечатление совершенно ледяных. Я думал об этом, чтобы привести в норму дыхание и сердцебиение. При этом наблюдал из другого конца зала за Авиновым. Тот стоял, опершись на трость, возле двери, из которой начали выходить музыканты. Они быстро исчезали в арке, чтобы успеть перекусить и освежиться, а затем вернуться. У
