Тверской баскак. Том Четвертый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич D.Dominus
Андрей вдруг скривил губы в усмешке.
— Пока вроде бы нет, но тайные желания твои мне не ведомы!
В ответ я вкладываю в голос максимальную искренность.
— Вот за этим-то я и пришел! Хочу, чтобы не было между нами недомолвок. Какие бы гадости про меня не говорили тебе твои советники, но Союз городов власть твою признает и не оспаривает. Это мы тебе под Коломной доказали.
Держу паузу, давая Андрею вставить слово, но тот молчит, и я, кивнув, продолжаю.
— Умные люди говорят — победа в одной битве, это еще не победа в войне! И от того, чем закончится наш сегодняшний разговор, во многом будет зависеть, сумеем ли мы воспользоваться плодами победы или разбазарим все, чего достигли, бодаясь между собой.
Еще одна пауза, но в этот раз Андрей ею воспользовался.
— Говори уж прямо, Фрязин, чего хочешь! Я в эти игры словами играть не мастак.
Скрыв довольную улыбку, вытаскиваю из-за пазухи свернутую трубочкой карту. Пока все идет хорошо! Первый раунд я выиграл — Андрей явно настроен выслушать мои предложения.
Разворачиваю рулон и на схематично набросанной мною карте показываю ему извилистую голубую линию реки, протянувшуюся с запада на восток.
— Это река Ока, и вот здесь к югу от Москы она создает естественный рубеж обороны, которым грех не воспользоваться. Если начиная отсюда от Коломны поставить на всех бродах через Оку крепости, то можно малой силой взять под контроль прямой путь с юга к Владимиру, Твери и Новгороду. Тогда никакое, ни большое, ни маленькое, войско не сможет одним стремительным рывком прорваться к нашим городам.
Князь проследил за моим пальцем и излишне бесстрастным голосом заметил.
— Коломна город Рязанский, а дальше Ока течет по московской земле…
Он не закончил, но что хотел сказать и так было понятно. Хозяйничанье на чужой земле по сути равнялось объявлению войны, но в сегодняшней ситуации это значения не имело. Ночью я уже все продумал и на невысказанный вопрос отвечаю довольно жестко.
— Ингвар Ингваревич Рязанский ныне совсем плох, не сегодня завтра помрет, ему не до Коломны, а брат твой Даниил в вашем споре с Александром выбрал сторону твоего противника, неужто ты хочешь Москву ему оставить⁈
Последние слова заставили Андрея резко стрельнуть в меня глазами.
— А ты думаешь, я позволю тебе Москву захапать⁈
— Упаси бог! — Я поднял растопыренные ладони. — И в мыслях не было! Я тебе, князь, другой вариант предлагаю. Вместо Даниила отдай город младшему брату своему Василию. Ему поди только одиннадцать годков стукнуло. Приставишь к нему бояр опытных, и считай, Москва под твоей рукой будет. Тогда глядишь, ежели Москва в Союз городов вступит, у тебя там в палате князей сразу два брата будет. И знать все сможешь, что у нас делается, и волю свою продвинуть, ежели потребуется.
Великий князь задумался, но я вижу, что идея ему понравилась. А чем плохо⁈ Он и Москву будет держать и в Союзе городов влияние не малое получит. Спросите, зачем мне это нужно, и я отвечу. Мне Великий князь нужен как союзник, а не враг, и я предпочитаю этот союз купить, чем сражаться за него и жечь свои же русские города. Москва — это взятка, замануха, или даже больше — сыр в мышеловке! Великого князя Владимирского в Союз так просто не заманить, ему это умаление власти, а через Москву, которой он будет править вместо малолетнего брата, он хочешь не хочешь в делах Союза будет участвовать. А там глядишь и привыкнет!
Прищуренный взгляд князя зыркнул на меня из-под насупленных бровей.
— А с чего ты взял, что Москва хочет в твой союз вступить?
Чуть улыбнувшись, я достаю еще один свиток и, не разворачивая, кладу на стол.
— В этой грамоте московское боярство просит меня о принятии города в Союз, и теперь только от твоего слова все будет зависеть.
— Ну, допустим! — Андрей покосился на свиток, но читать его не стал. — Только что ж получается, ты мне один и без того мой же город хочешь отдать, а взамен десять новых уже своих поставить⁈ За глупца меня держишь⁈ Кто землю держит, тот ею и правит. Твои крепости, твои вои на стенах, какая же власть на той земле у меня останется?
Эта дотошность и несговорчивость Андрея утомительна, но в глубине души мне симпатична. Князь не должен быть раззявой, и если интерес свой понимает, то и дела вести с ним сподручней. Разумные требования всегда можно просчитать заранее, вот и сейчас я лишь делаю вид, что задумался.
Держу пару секунд паузы, а потом одобрительно киваю.
— Хорошо, давай так! — Вновь разворачиваю карту и черчу от Москвы разделительную линию прямо на юг. — Ты ставишь свой наряд и воевод в Коломне, Москве и в новых крепостях на Оке, к востоку от этой черты. Они прикроют Владимиро-Суздальскую землю от прямого удара со стороны степи, а я поставлю крепости к западу от сей границы и закрою подходы к Москве с юго-запада. Что скажешь⁈
Князь смотрит на меня как Фауст на Мефистофеля. Сделка вроде бы для него со всех сторон выгодная, но я вижу, что он чувствует подвох. Чувствует, но понять в чем не может! Это его бесит, и наверняка, ему хочется послать меня ко всем чертям, но сделать этого он не рискнет. Почему⁈ Да просто он понимает, что без меня ему на Владимирском столе и года не просидеть. Александр с помощью Орды сковырнет его оттуда на раз.
Еще один недоверчивый взгляд из-под нахмуренного лба, и он переводит разговор чуть в сторону.
— А что Сарай по этому поводу скажет? Александр, Даниил, а если Коломну забрать, то и Рязанские Ингваревичи немедля туда с жалобами на меня слетятся. К весне Орда всей силой навалится. — Тут он так посмотрел на меня, будто хотел заглянуть в самую душу. — Сдюжим ли⁈
Понимаю это так, что по первому вопросу договорились, и, не отводя глаз, говорю:
— Сдюжать-то сдюжим, но я предлагаю сделать по-другому.
— Это как же⁈ — Андрей заинтересованно вскинул голову.
Знаю, то, что я сейчас скажу, ему чертовски не понравится, и потому, сильно не нажимая, начинаю издалека.
— Когда в Сарае узнают о поражении своего войска, это станет для Батыя неприятным сюрпризом, и им с сыном будет о чем подумать. В степи только что закончился большой передел, и новая затяжная война с еще одним противником ни Батыю, ни Сартаку не нужна! Они едва-едва придавили родню из гнезда Чагатая и Угедея и понимают, что стоит им хоть на чуточку отпустить вожжи, как те снова поднимут головы, а война с Русским улусом заберет сил и немало. Нет, война с Русью им не нужна! Им нужен стабильный доход, чтобы покрывать огромные затраты на внутренние разборки. Ежели мы упремся и попрем на рожон, то тогда да, другого выхода, кроме как поднимать тумены, у них не будет, а если вдруг Русский улус проявит благоразумие и присягнет на верность, то это, скорее всего, воспримут более чем благосклонно. Батый — человек разумный, и если все правильно подать, то он обязательно прислушается к доводам рассудка. Лучше простить повинную голову и получить постоянный доход, чем поддаться гневу и влезть в новую войну и новые расходы.
Андрей уже понимает, о чем я. В его глазах вспыхивают гневные искры, но я все-таки дожимаю.
— Нам большая война тоже сейчас ни к чему, и потому рано нам еще отношения с Сараем безоговорочно рвать. В этом наши желания с Ордой совпадают, и потому я советую с ханом замириться, и как можно быстрее. Положенный хану выход выплатить досрочно и в вечной верности поклясться! Тогда…
Тут князь не сдерживается и грубо обрывает меня.
— Непонятный ты, Фрязин, скользкий какой-то! То всех на битву с ордынцами подбивал, а теперь на попятный. Предлагаешь мне перед Батыгой повиниться, мол прости меня неразумного за то, что людишек твоих посек и волю твою не исполнил⁈ — Он гордо вскинул голову, и его губы скривила откровенная насмешка. — Как сам-то думаешь, простит меня царь Батыга?
Упрек в какой-то мере справедливый, но только не от Андрея, ведь по сути я за него вписался, за его право на Великое княжение. Этого я, естественно, не говорю, а придерживаюсь продуманной линии.
