Перерождённая в отоме-игре - Зозо Кат
Э?..
Когда я об этом услышала в первый раз, то постаралась как-то замять тему и об этом больше не разговаривать. Да и вообще постаралась дать понять той сотруднице, что общаться не намерена. Я сама по себе и меня всё устраивает. Уже не подросток, чтобы страдать от такой чуши, как недостаток общения или внимания. Работа для того, чтобы работать. А моё хобби пусть останется моим и только моим хобби.
Всё, путь закрыт.
Но разве эта глупая девчонка хоть что-то поняла из намёка?
Нет.
В конечном итоге она старалась донимать меня каждый раз, как только появлялась такая возможность. Особенно, когда мы оставались одни. Мол, у нас же есть такая прям особая тайна. Взрослая тётка играет в подростковые игры. О таком кому попало не скажешь.
М-дэ…
В общем, я всё равно старалась это как-то более вежливо пресечь и дать понять, что в неформальном общении не нуждаюсь. Однако позже случилось то, что стало для меня последней каплей.
Фирма, в которой я работала, устраивала праздник для сотрудников. Алкоголь, закуски, музыка, небольшие шутки и так далее. Естественно, я тогда выпила. Выпили все! И, естественно, была слегка не в себе. Но почему-то эта сотрудница нашла меня и тогда, решив вновь начать общение. И снова про игру.
Я терпела.
Я очень много терпела.
Каждый раз она восхваляла отоме-игру, но занижала книги, которые, по её мнению, пропагандируют насилие и жестокость. И, как она считает, такое вообще необходимо запретить печатать и читать.
Вот так вот. Мою страсть необходимо запретить. И, наверное, в тот момент в моём сознании плотину, которую я так долго выстраивала, прорвало. Я высказала всё, что думала о той девушке прямо ей в лицо.
Прямо в общем зале, среди остальных сотрудников, не сдерживая себя в выражениях. Сказала, что думаю о ней, о её тошнотворной навязчивости, об этой отоме-игре и о тех, кто любит сие ванильное чудо. Требовала, чтобы та больше никогда ко мне не приближалась и оставила меня в покое со своими гламурными бантиками и цветочками. И ещё многое и многое другое.
После того, как закончила и наконец-то замолчала, поняла, что в зале, где проводилось торжество, воцарилась мёртвая тишина, и все смотрели на нас. Вернее, на меня. А вот сама девушка задрожала и со слезами на глазах выбежала из здания.
Тогда-то, успокоившись, я поняла, что слегка переборщила. Хотя, возможно, начала трезветь. К тому же на меня начало давить общество, которое смотрело с нескрываемым презрением и недовольством. Ведь можно было решить всё мирно, не так ли? А тут я устроила сцену и помешала чужому веселью.
Ясное дело, оставаться здесь и продолжать веселиться я больше не могла. Нужно было как-то замять эту ситуацию, так что я побежала за той глупой девчонкой. Нашла её быстро. Около входа в здание; она продолжала плакать. Но как только та заметила меня, решила побежать дальше и рванула на дорогу, где как раз гоняли без остановки машины.
Не знаю, что меня заставило, но я почему-то последовала за ней. И прекрасно помню, что целью у меня было не извинение. Я не чувствовала себя виноватой, но хотела всё замять, а если та будет и дальше строить из себя жертву, то это может осложнить у меня рабочие взаимоотношения с коллегами. Также злило то, что эта тупая курица выстроила вокруг себя такую драму. Она что, считает себя героиней отоме-игры? Злит!
Но я так и не добежала до неё. Выйдя на проезжую часть, я отчётливо почувствовала, как моё нетрезвое тело чуть не споткнулась на ровном месте. Из-за этого замедлила бег, а после увидела сбоку яркий поток света. На меня ехала машина, сигналя всю дорогу. И последнее, что я помню, это то, что в голове мелькнула мысль: «Неужели всё так тупо кончится? Что за банальность?!»
* * *
Да, я умерла. В том мире меня сбила машина из-за того, что я, нетрезвая, побежала за другой нетрезвой дурой и вышла на проезжую часть. Злюсь ли я? О! Я в ярости! Но в то же время как-то с этим смирилась. Почему? Ну, наверное, потому что когда я вновь открыла глаза, то поняла, что жива. Жива и нахожусь в теле ребёнка.
Девочки, которой от силы семь — десять лет, не больше. Вот только как, скажите мне на милость, я, взрослая тётка, оказалась в теле этой девочки? Причём сейчас эта девочка вроде бы в своей комнате и стояла перед зеркалом, примеряя простенькое платье.
Хм… Внешность также простая. Даже слишком. Нет ничего примечательного, за что бы зацепился взгляд. Тёмно-каштановые волосы, тёмно-карие глаза, прямой нос, худое тело, пухлые детские щёки. На лице, шее или других видимых участках кожи нет никаких шрамов, родинок или каких-либо пятен, выделяющих тело. Почему-то, смотря на этого ребёнка, в голове промелькнуло слово: «Простая».
Да, она слишком простая. Обычная. Такая, кого не запоминают. Вот внешность из моей прошлой жизни была… была… была?!.
Чёрт! Я не помню, какой я была в прошлой жизни! Ни того, кто я, ни того, какая я была, ни внешности, собственного имени, ни даже имени той бабы, из-за которой я умерла. Отлично! Просто шикарно! Аплодисменты моему везению! Но при этом я помню другие вещи. Помню, что я взрослая и что любила читать. Да! Моя страсть. Книги!
— Ран! — раздался женский голос из коридора. — Ран, ты уже оделась? Спускайся завтракать!
Ран? Это я? Что за тупое имя? Родители меня, наверное, ненавидят. Звучит, словно компьютерная ошибка. Например, когда делаешь что-то не то, или происходит замыкание сочетаний клавиш, в компьютере звучит сигнал об ошибке. Прямо как и это имя: «Ран!». Хотя, может, я ошиблась? И это не ко мне? Вернее, это не к этой девчонке?
Но нет. Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась среднего роста женщина в невзрачном сером платье без особого лоска, и с точно такой же заурядной внешностью, как и у этой девчонки. Родственники? Она была рассержена. Вытирая влажные руки кухонным полотенцем, обратилась к девочке, смотря мне прямо в глаза:
— Ран, ты ещё долго собираешься кривляться перед зеркалом? Спускайся. Еда стынет.
— Женщина, а ты кто? — задала я вполне логичный вопрос, на что та округлила глаза, фыркнула и ушла, гневно захлопнув за собой дверь. Наверное, я спросила что-то не то.
Понятия не имею, где я, и что меня ждёт, но уверена в
