Художник Кошмаров - Владислав Андреевич Бобков
— Ленивый мальчишка! Солнце ещё высоко! Во имя духов, хватит считать воробьев и вперёд работать! Рис сам себя не посадит! — чей-то громкий крик чуть ли не ввинчивался в уши, заставляя болеть даже зубы.
Мотнув головой, я решительно поднялся, горя желанием узнать, кто же посмел меня ударить, лишь для того, чтобы упереться лицом чуть ли не в живот здоровенного, жирного, лысого амбала, чей подпоясанный халат небрежно был раскрыт на волосатой груди. Его небольшие, но цепкие глазки из под складок жира с предвкушением смотрели прямо на меня, буквально прося сделать хоть что-то, чтобы он мог в полной мере выплеснуть свою жажду насилия.
«Какой у него рост» — отстраненно подумал я, ошарашенно пытаясь соотнести его со своим ростом, который был далеко не из самых низких: «Он что, больше двух метров?!»
Правда быстрый взгляд на стоявших чуть дальше и разогнувшихся людей, которые с интересом наблюдали за происходящим, быстро дал понять, что это не он такой высокий… а я куда ниже, чем привык!
В груди поселилось нехорошее предчувствие, когда ты уже догадываешься о том, что произошло нечто чрезвычайно плохое, но ты изо всех сил хочешь в это не верить или, как минимум, пытаешься проснуться.
«Это старший Брат Чанг, сын владельца постоялого двора, не стоит его зря злить». — внезапная мысль и пришедшее с ней смутное узнавание стоявшего передо мной мужчины заставило тело быстро поклониться и инстинктивно проговорить какие-то неразборчивые извинения.
— Так-то, — Чанг быстро сменил гнев на милость, после чего тут же вызверился на другого паренька, который посмел отвлечься от работы. — А тебе что?! Тоже врезать, чтобы ты начал работать?!
Начавшийся было отдых мгновенно прекратился и все вновь начали усиленно сажать рис. Грозно оглядевшись, Чанг поморщился и, сняв шляпу, начал ей обмахиваться, чтобы хоть как-то побороть жару. В отличие от остальных, он явно не собирался присоединяться к работе.
Я же, стоя в позе пьющего оленя, садил проклятые ростки, попутно пытаясь сдержать подступающий к горлу страх.
Быть настоящим художником, значит быть внимательным и подмечать множество деталей, игнорируемых обычными людьми за ненадобностью.
В рисовании даже, казалось бы, на первый взгляд, ненужная мелочь, может решительным образом изменить всю композицию, открыв её с неожиданной ранее стороны.
И сейчас я подметил сразу несколько вещей, которые хоть по отдельности и вызывали серьезные вопросы, но вместе намекали на полную, не побоюсь этого слова, жопу.
Взять хотя бы те же лица, которые все-таки получилось рассмотреть. Меня нельзя было назвать большим экспертом по народам, но окружающие выглядели похожими то ли на метисов, то ли и вовсе на какую-то непонятную народность.
В них каким-то причудливым образом довольно органично переплетались азиатские и европеоидные черты лиц.
Шанс, что где-то окажется такое количество метисов, конечно, имелся, но вот их, как и моя одежда опять же вызывала массу вопросов.
Такую откровенную бедность я не видел даже в кино. Ткань была грубой и сделанной из рук вон плохо из самой дешевой холщовины. Очевидно, её соткали исключительно ручным трудом. Туда же шел идущий от неё ощутимый запах застарелого пота. Мой собственный халат выглядел убого и носил множественные следы заплаток. Изначальный цвет штанов и вовсе нельзя было разобрать, а соломенная шляпа на голове имела изрядно помятый вид.
Взявшееся словно из ничего знание и умение говорить на новом языке и вовсе "не стоило" внимания, как сущая "мелочь".
Ну и, конечно, все эти заметки разом теряли смысл, учитывая то, что у меня теперь были совершенно иные руки, а также чужое тело!
Раз за разом беря ростки риса я буквально не мог оторвать взгляда от куда более тонких, загорелых до черноты рук. А имеющиеся на ладонях мозоли видели за свою относительно короткую жизнь в несколько десятков раз больше тяжелой работы, чем у меня было за все тридцать лет.
Теперь становилось намного понятнее, почему тот мужик был настолько выше меня. Если сравнить моё новое тело с остальными, то мне, выходило, где-то лет шестнадцать. И это немного успокаивало, ведь у меня ещё был шанс вырасти.
Последнее являлось единственной хорошей новостью во всей той непроглядной мгле, что грозила захлестнуть меня с головой.
Как бы я не пытался толкать память этого тела, она отказывалась понимать, что такое: интернет, Россия, самолеты, поезда или машины.
«Это просто восхитительно». — я с нарастающей злостью втыкал рисовые стебли в грязь, словно это был мой злейший враг, а в руке у меня был хотя бы нож: «Я гребанный крестьянин, и не где-то, а, судя по общей отсталости, в древнем, мать его, Китае!»
Дабы писать обложки для фэнтези и книг по альтернативной истории, надо хоть немного ознакомиться с исходным материалом, поэтому термин «попаданчество» мне был отлично знаком.
И к своему сожалению я видел слишком много подтверждений последнего.
Также я имел некоторое представление о паскудности жизни в древние времена. И надо же, но древний Китай ничем, в этом плане, не отличался. Жизнь в то время ценилась мало, а потерять её можно было легче легкого. Если не на тяжелых, изматывающих работах на полях, то в одной из войн или очередной великой стройке дворянина или правителя.
В постройке той же Великой стены по разным источникам погибло от нескольких сотен тысяч до миллиона человек.
Единственное, что никак не подпадало под указанную выше логику, это странные лица окружающих людей, но я был готов предположить, что в древности китайцы, теоретически, могли выглядеть иначе. Хоть это даже на словах звучал очень странно и глупо.
— Хан! — чей-то насмешливый шепот раздался сбоку. Шептал, как оказалось, примерно такого же роста другой парень лет семнадцати.
Память услужливо подкинула его имя и род деятельности. Он, как и я сам, был ещё одним бесправным помощником, а заодно условно главным среди нашей четверки, ведь для хозяина мы все были одинаково никчемны.
Вот только в их группе Бао чувствовал себя царем, чем и не стеснялся пользоваться, о чем шептали темные участки памяти Хана.
Очевидно, когда-нибудь и мне придётся столкнуться с подлостью этого человека и его группы.
Бао мелко и злобно захихикал. Он явно наслаждался тем, что мне прилетело по голове.
— В облаках потерялся, а младший брат Хан? Или вновь задумался об округлостях красавицы Таймин? Удар старшего брата вернул тебя с небес на землю? — эти и куда более жестокие насмешки были
