Авиатор: назад в СССР 6 - Михаил Дорин
Я ещё пару раз пролетел по узкому горлу ущелья, контролируя подходы духов. И каждый раз приходилось уворачиваться от крупнокалиберных очередей. Чувствую себя приманкой.
— 201-й, восточный склон, ближе к ручью. Работают перекрёстным огнём, — доложил я, обнаруживая очередную огневую точку.
— 206-й, понял тебя.
И в это время один из моих товарищей начал работать по этой позиции, разнося её огнём из пушки. С земли периодически на связь выходил Буянов. Но с аккумулятором Р-855 постоянно на связи долго не пробудешь. Отрабатывал в этот момент Гаврилович как авианаводчик. Подсказывал параметры выхода на цель и откуда стреляют.
Отличная схема! Я вычисляю, Буянов наводит, остальные уничтожают. Так происходило достаточно долго. Уже, как дважды, истекли те самые 20 минут. В районе падения кружили только я и Бажанян. Остальные на последнем «ведре» керосина ушли домой.
— 001-й, я 201-й, вертушек не наблюдаю, — запросил воздушный пункт управления Бажанян.
К этому времени мой остаток топлива упорно приближался к аварийному. И уверенность в подходе вертолётов начинала снижаться.
— Воздух, я 205-й, наблюдаю духов. Два километра от меня, — с земли вышел на связь Буянов.
— 201-й, нет вертушек. Высадка идёт, — рявкнул в эфир кто-то из больших начальников. — Потерпите.
Мне казалось, что сейчас я не сдержусь и расскажу им про «потерпеть». Голос этого умного парня принадлежал явно не полковнику Павлову. К слову сказать, я вообще не слышал Виталия Егоровича сегодня в эфире.
— В очереди в сортир терпят, а мы не можем! — прозвучал в эфире голос Реброва.
Кто ещё может так ответить!
— 201-й, я 301-й, у меня несколько «карандашей» с собой. Могу отработать парой, — сказал Ребров. — Иду с курсом 230, на 2400, как приняли?
Скорее всего, комэска перемещается постоянно, поскольку духи уже начали пристреливаться по нему. С его боекомплектом продержится он недолго.
Сейчас бы Буянову выйти в эфир и дать целеуказания. Неуправляемыми снарядами С-8, что сейчас на борту у МиГ-23х из эскадрильи Реброва, хватит, чтобы разнести передний край наступающих духов. А их становится в ущелье всё больше и больше.
Ещё бы! За сбитого лётчика дают 1 млн афганей. А за живого или его голову дадут ещё столько же или больше. Вот и лезут моджахеды за наживой.
— 301-й, цель вниз по ущелью. Ориентиры — отдельно стоящие три дувала и горящие две машины. Повнимательнее, на западном склоне работает «сварка», — передал информацию Буянов, но связь начала ухудшаться.
— Понял, снижаемся до истинной 400, дал команду Ребров.
— 301-й, 206-й работаю над ущельем. У меня 1000 истиной.
— 206-й, понял. Под тобой пройдём. Наблюдаю тебя визуально.
А вот я пока не вижу где Вольфрамович со своим товарищем. Я стал делать виражи с большим креном, чтобы не пропустить момент пролёта пары истребителей.
Бросил взгляд вниз, а там, словно в жёлобе для бобслея, маневрируют два самолёта. Для пары маловато им места будет.
— Узко, — сказал один из них в эфир.
— Держи ровнее. Задержка три секунды. Начинай отставать, — сказал Ребров.
Пара на подлёте. Главное, чтоб Буянова не зацепили.
— Внимание… пуск! Вверх ухожу! — громко сказал в эфир Вольфрамович.
Наступающие духи потонули в разрывах снарядов и взрывах своего боекомплекта. Второй отработал аналогично и также ушёл «свечой» вверх, отстреливая АСОшки.
— Прямое, 301-й, спасибо, — устало поблагодарил Буянов.
Через пару минут, наконец-то, вышли на связь вертикальные. Им до места эвакуации оставалось ещё минут 10. Да только это уже могло быть поздно. Связь с Буяновым прервалась, а вот наступательный порыв духов не иссякал. Жажда денег и крови лётчика пересиливала страх.
У меня к этому времени уже загорелось табло аварийного остатка. Бажанян в таком положении был уже несколько минут.
— Три машины, много духов. Идут по ущелью, — снова выполняю я проход над головами моджахедов, получая от них одиночные выстрелы в свою сторону. — Я пустой. Атаковать нечем.
— 206-й и 201-й, я 001-й, возврат на аэродром! Это приказ! — плевался в эфире руководитель на борту Ан-26.
Послать его, что ли? Он с первой минуты практически меня отправляет домой. Теперь вот решил упомянуть и Бажаняна.
— 206-й, заканчивай задание. Вертушки на подходе. Указание 001го, — вышел в эфир Араратович. — У меня 400 остаток. Я дождусь экипажи.
— 201-й, повторяю, три машины, много духов, идут по ущелью.
— 206-й, отход на Окаб, как принял меня? — настоятельным тоном произнёс Бажанян.
— 206-й, под суд пойдёшь! — крикнул в эфир 001-й.
Не слушал я сейчас команды «верхнего» начальства. Топлива у меня даже больше осталось, чем это мне нужно для посадки в Баграме. Это мне надо бы дожидаться вертолёты, а вот Бажанян пускай уходит. Ему может не хватить керосина.
Моджахеды двигались очень быстро. Видимо, не отстреливается Гаврилович. Может, нечем уже? Обычно всего боезапаса, как показывает практика, на 40 минут боя хватает. А тут как раз это время и прошло с момента его приземления.
— Внимание, 201-й и 206-й, отходите. Приказа не слышали? — ворвался в наши переговоры Гаврилович.
— 201-й, понял. Набор 5000, заход с ходу, — произнёс в эфир Араратович.
Я краем глаза усмотрел над восточным склоном плавный разворот его самолёта в сторону аэродрома.
— 745-й, идём группой из трёх вертикальных. Руха рассчитали через пять минут. Местоположение 205го подскажите.
Бажанян передал примерное место в ущелье, и запросил отход на Баграм.
Может, они и правы. Меньше десяти минут и Буянова заберут. Однако, очень быстро идут к нему духи. Пару минут бы выиграть для Гавриловича и тогда точно хватит времени на эвакуацию.
— 745-й, надо быстрее. Духи очень близко. Можете не успеть, — сказал Араратович вертолётчикам, выписывая вираж у дальнего входа в ущелье.
Не пошёл в обратную сторону! Решил ещё покошмарить духов.
— Быстрее не выходит, мужики. Жмём на полную! — сказал в эфир 745-й. — Не летит быстрее, зараза!
— Понял. 206-й, у меня топлива на один заход. Делаешь то же самое и на «точку». Как принял? — вышел на меня Бажанян.
— 206-й, понял.
Развернулся Араратович и спикировал в ущелье. Наблюдаю, как он пронёсся по каменному жёлобу, снося тюрбаны.
— 201-й, вижу 205-го на земле. Местоположение прежнее. Проход выполнил. Готов занять 5000 м курсом на Окаб, — запросил Бажанян, пройдя в стороне от меня.
— 201-й, разрешил перейти на стартовый.
Повторил я манёвр Араратовича, и выскочил на восточной окраине ущелья. Сомнения у меня появились в эффективности такого морального воздействия на противника. Вряд ли они теперь будут пугаться пролёта очередного самолёта так же, как в первый раз.
Но, большего уже не сделаешь, Серый. Ну не пугать же тебе постоянно духов своим грозным видом. Или… мне же всё равно разрешили сделать один проход. А я выполню два. Только второй будет особенным.
— 001-й, 206-й, выполнил проход, прошу занять 3000 в сторону аэродрома, — запросил я, чтобы всё задуманное сделать
